Страница 63 из 71
– Я в прошлом году накопил денег, хотел его выкупить. Приехал, а новый хозяин гостиницы разорился и всех рабов продал. Так и не нашел его.
– Ты? Серри? Раба? Почему?
– Ксандр. Тогда в гостинице ты сказал, я не поверил, посмеялся. Ну, то, что раб Серри может поступить, как… ну, смело. А благородные испугаются. Будут сидеть под столом и трястись. Ты был прав. Я… тогда… когда тебя по голове… ты спас того парня. А я под столом и я… испугался. Не подошел. А Серри, когда тебя понесли из гостиницы те бандиты, он пошел за ними, не испугался… Вот и получилось, что ты тогда правильно предсказал. Всё так и получилось. Может быть, ты и здесь прав? Но я вот такой. Такой уж я. Я баронет. Серри раб. И я никогда не буду с ним на равных. Как с тобой.
– Но ты же недавно сказал, что был бы на равных со мной, будь я простолюдин. А я раб.
– Я не знаю. Мне так сложно. Но мой брат тебя отпустит. Ты уже будешь не рабом!
– Отпустит? Ты в это веришь?
– Брат дал слово.
– Я вспомнил одну вещь. Твой брат хозяин своему слову?
– Да. А что?
– Я слышал вот такое: "Я хозяин своему слову: хочу – даю, хочу забираю назад".
– Нет. Ты не прав.
– Дай то бог.
– Какой? Ивхе или Паа?
– Это я так к слову. Храмовников у вас любят?
– Ты что?! Гадость какая! Орки!
– А они подручные жрецов, людей. На богов ваших работают. Дикие орки – мерзость, худшие враги людей, так?
– Ну.
– А многие из людей хуже орков.
– Нет! Хуже орков никого нет!
– Это что считать худшим? Орки – враги, это все знают. Они по природе такие. А некоторые люди, которые убивают, пытают, имеют дела с орками, они лучше только потому, что они люди?.. Нет, Эйгель, вот такие люди – они хуже орков, потому что они свои, потому что люди, а поступают, как орки. Оркам мы нужны, как пища. А вот этим людям? Почему им ничего не стоит убить другого, если тот косо взглянет? Не орки наши главные враги, а такие вот люди. Некоторые люди.
– Ты так много наговорил, я не понял. Знаю одно: тебе никогда не стать виконтом, а мне простолюдином. Даже, если ты это и предскажешь, как тогда. Не бывать этому. Поэтому и спорить нечего.
– В другой раз я бы поспорил, но другого раза… Предчувствия у меня плохие.
– Это из-за спины…
Так прошел почти месяц. Весна вступила в свои права, хотя по ночам еще были заморозки. Сашка уже начал понемногу вставать, хотя каждое движение отдавалось сильной болью в спине. Но он терпел, листья, которые хорошо обезболивали, уже кончились. После третьей покупки у Эйгеля кончились деньги. Последний листок он оставил впрок, так, на всякий случай. Рисмус, казалось, забыл про раба, обитавшего в подвале. Два раза он отлучался из замка, на днях вернулся в хорошем настроении. И в тот же вечер в первый раз спросил у Эйгеля о Сашке, которого они знали, как Ксандра.
Через пару дней, во время обеда Рисмус весело посматривал на брата, время от времени отпуская безобидные шутки. К концу обеда, барон, потягивая хорошее вино, сказал:
– Этот раб уже ходит? Я решил, что пора его гнать из замка. Итак уже загостился.
– Ты ему даешь вольную?
– Нет, просто отпускаю. Герцог на этот год требует отдать храмовникам двух человек. Один – хромой Ясень. Старикашка не хочет работать. А второй…
Эйгель похолодел.
– Вторым отправляю этого Ксандра.
– Но Рисмус…
– А кого мне еще отправить? Давай сына кухарки? Мариса. Не хочешь? Поэтому завтра к храмовникам пойдет Ксандр. И всё! Иного я слышать не хочу!..
Глава 14
1002 год эры Лоэрна.
По улице королевской столицы шли две пары людей. Все они были людьми Лайса. Трое стриженых парней и щербатый подросток с прической раба. Конечно, они могли бы идти и все вместе, вчетвером, ведь королевский закон о запрете собираться числом более трех человек на рабов не распространялся. Но, как говорят, береженого и боги берегут.
Увидят стражники четверых людей вместе, не разглядят сразу, что он из них раб, придерутся, будут выяснять, кто, да что они делают в славном Лоэрне. Хорошая предосторожность по нынешним временам. Ведь стражники-хаммийцы лютуют на улицах города. Даже мать с тремя детьми, мал мала меньше, подпадает под действие закона. И дети в Лоэрне, не научившись еще ничему, первым делом учились считать до четырех. И если к трем играющим ребятишкам присоединялся четвертый, совсем несмышленыш, бдительные хаммийцы волокли их в суд и детишки уже к вечеру становились чьей-то собственностью. Как правило, самих зорких хаммийцев. Ведь покупали они новообретенных рабов по смешным ценам.
Обо всем этом ребята Лайса знали, поэтому и шли с такой предосторожностью. Но только не учли, что хаммийцам уже давно законы стали узки. Вот идут два парня. Крепкие, широкоплечие, но… свободные. А могли бы быть уже к вечеру их рабами. Себе оставить, купив за полцены, или продать соседу, тоже хаммийцу, владельцу грузового двора, с неплохой наценкой – выбор всегда оставался.
Из двух пар стражникам приглянулась та, что шла сзади. Белка и Длинный Ёки. Подскочив к парням, стражники без разговоров повалили тех на землю и умелыми движениями быстро связали им руки сзади.
– Эй, вы, двое! Проходите, не задерживайтесь!
– Господин стражник, а что они сделали?
– Нарушили закон о запрете сбора больше трех человек.
– Но их двое.
– А с вами будет четверо. Будете болтать, сейчас и вас пристегнем. Проваливайте!
Вторая пара повернулась и пошла дальше. Маркиз впал в ступор. Что делать, ведь старшим в их четверке был Белка? Но Ловкач сориентировался быстро.
– Давай к Лайсу! Он что-нибудь придумает. Или выкупит парней.
Лайса разыскали не так быстро, Маркиз совсем раскис и запутался, а Ловкач с его рабской прической не мог прилюдно командовать свободным человеком.
На заседание суда Лайс почти опоздал. К счастью, дело Белки и Длинного Ёки рассматривали самым последним. Как раз начали давать показания стражники. Судья, молодой, но уже толстый человек, которого все за глаза звали Боровком, слушал стражников вполуха. А зачем? Все повторялось изо дня в день. Только успевай выносить приговоры. А вечером расстегивать кошелек.
– Их было четверо, господин судья. И еще они возводили хулу на нашего короля. Этих двоих мы поймали, двое других сбежало. Мы не могли поймать тех двоих, ведь эти двое отчаянно сопротивлялись. Мне даже руку поцарапали, а Сулиму шлем опрокинули.
– Это ложь! Нас было двое и мы не сопротивлялись.
– Завяжите им рот. Мятежникам слова не дают. Вот так. Уже лучше. Сразу видно, что это мерзавцы и закоренелые негодяи. Мне все ясно. Я не имею оснований не доверять нашим уважаемым стражникам. Других свидетелей нет. Объявляю…
– Как нет? Я свидетель! – Лайс поднялся со скамьи. – Господин судья…
– Молчать. Я не давал слова всякому сброду. Молчать или, негодяй, отправишься в тюрьму.
– Негодяй? А ну-ка, боров, быстро извинись!
– Эй, стража, взять бунтовщика!
Лайс выхватил меч.
– Кто смеет поднять руку на воина личной сотни его величества Пургеса Первого? А?
Стражники суда, было дело бросившиеся к Лайсу, остановились и даже повернули назад. Схватиться на мечах с одним из лучших воинов королевства? Зачем? То ли дело пьяные булочники.
Боровок закашлялся.
– Э-э, вы из личной сотни его величества? Но я же не знал. Простите, не знал. Так вы свидетель? Слушаю внимательно вас.