Страница 32 из 78
* * *
Окрасился месяц багрянцем, И волны бушуют у скал. «Поедем, красотка, кататься, Давно я тебя не катал». «Охотно я еду кататься, Я волны морские люблю. Дай парусу полную волю, Сама же я сяду к рулю». «Ты правишь в открытое море, Где с бурей не справиться нам. В такую шальную погоду Нельзя доверяться волнам». «Нельзя, говоришь? Почему же В минувшей той нашей судьбе, Ты вспомни, изменник коварный, Как я доверялась тебе! Меня обманул ты однажды. Сейчас я тебя провела: Смотри же, вот нож мой булатный, Который с собой я взяла!» И вот, пораженный замахом, Не мог он в глаза ей взглянуть. Она в него нож свой вонзила, Потом в свою белую грудь. Всю ночь непогода гуляла, И волны кипели у скал. Наутро на волнах остались Лишь щепки того челнока.В ГАВАНЬ ЗАХОДИЛИ КОРАБЛИ
* * *
В гавань заходили корабли, Большие корабли из океана. В таверне веселились моряки И пили за здоровье капитана. В таверне были гам и духота. Матросы все пленялись танцем Мэри. Не танец так пленял их — красота. Внезапно с шумом распахнулись двери. В дверях стоял наездник молодой, Его глаза, как молнии, сверкали. Наездник был красивый сам собой. Его все знали как ковбоя Гарри. И моряки воскликнули гурьбой: «Эй, Гарри, ты не наш, не с океана!» «Мы, Гарри, посчитаемся с тобой!» — Раздался пьяный голос капитана. И в воздухе сверкнули два ножа. Матросы затаили все дыханье. Все знали, капитана как вождя И мастера по делу фехтованья. Но Гарри был суров и молчалив. Он знал, что ему Мэри изменила. Он молча защищался у перил. И Мэри в этот миг его любила. Со стоном повалился капитан. А губы Мэри тихо прошептали: «Погиб пират — пусть плачет океан» Кровь капала с ножа ковбоя Гарри. В гавань заходили корабли, Большие корабли из океана. В таверне веселились моряки И пили уж за Гарри — атамана.Девушка из маленькой таверны
Девушку из маленькой таверны Полюбил суровый капитан, Девушку с глазами дикой серны И румянцем ярким, как тюльпан Полюбил за пепельные косы, Алых губ нетронутый коралл, В честь которых пьяные матросы Поднимали не один бокал. Сколько раз с попутными ветрами Из далеких и богатых стран, Белый бриг с туземными коврами Приводил суровый капитан. Словно рыцарь сумрачный, но верный, Он спешил на милый огонек: К девушке из маленькой таверны, К девушке — виновнице тревог. А она спокойно, величаво Принимала ласку и привет, Но однажды гордо и лукаво Бросила безжалостное «нет!». Он ушел покорный и унылый, Головою буйною поник. А наутро чайкой белокрылой Далеко маячил в море бриг. В этот год, предчувствуя награду, Несмотря на штормы и туман, Белый бриг из Персии в Канаду Снова вел суровый капитан. Словно рыцарь сумрачный, но верный, Он спешил на милый огонек: К девушке из маленькой таверны, К девушке — виновнице тревог. Он не видел пьяного матроса, Грубые не слышал голоса, Только видел пепельные косы, Серые пугливые глаза. Но, войдя в завесу из тумана, Налетел на скалы белый бриг. Пенистые волны океана Судно поглотили в один миг. И никто не мог сказать, наверно, Почему в вечерний поздний час Девушка из маленькой таверны С океана не спускает глаз. Вновь никто не понял из таверны, Даже сам хозяин кабака — Девушка с глазами дикой серны Бросилась в пучину с маяка.Девушка из Нагасаки
Он — капитан, и родина его — Марсель. Он обожает ссоры, брань и драки. Он курит трубку, пьет крепчайший эль И любит девушку из Нагасаки. У ней следы проказы на руках, На ней татуированные знаки. И вечерами джигу в кабаках Танцует девушка из Нагасаки. У ней такая маленькая грудь, А губы, губы алые, как маки. Уходит капитан в далекий путь, Целует девушку из Нагасаки. Когда жестокий шторм, когда ревет гроза, И в тихие часы, сидя на баке, Он вспоминает карие глаза И бредит девушкой из Нагасаки. Кораллов нити красные, как кровь, И шелковую блузку цвета хаки, И верную и нежную любовь Везет он девушке из Нагасаки. И вот вернулся он, спешит, едва дыша, И узнает, что господин во фраке, Однажды накурившись гашиша, Зарезал девушку из Нагасаки. У ней такая маленькая грудь, А губы, губы алые, как маки… Ушел наш капитан в далекий путь, Не видев девушки из Нагасаки.