Страница 7 из 18
В этом году умирает верховный правитель тюрок Тобо-каган, и в Вечном Эле вспыхивает яростная борьба за власть, которую, из-за ее масштаба и последствий, лучше назвать гражданской войной. Причиной междоусобицы, а заодно и топливом, которое постоянно ее подпитывало, стала установленная еще Бумынем удельно-лествичная система власти и наследования — кстати, подобная той, которая позже была введена на Руси (в XI–XIII вв.), и, по большому счету, Русь и погубила. Согласно этой системе, наследование передавалось не сыну, — то есть прямому наследнику — а старшему в роду. Остальные близкие родственники получали в пользование удел — часть державы вместе с людьми и войском. А в 581 году таких почти независимых уделов в тюркском государстве было уже восемь. В этой ситуации борьба за власть становилась почти неизбежной, и близкородственные связи удельных князей вряд ли могли ей помешать. Так и случилось.
Формально старшим в роду являлся Кара Чурин Тюрк — сын Истеми. Но его отец не был даже верховным каганом, и сыновья умерших верховных вождей — Муганя и Тобо — оспорили право Кара Чурин Тюрка на престол. Тот не мог сопротивляться объединившимся против него племянникам и временно смирился с поражением. Но победители немедленно передрались между собой. Вряд ли стоит описывать перипетии этой борьбы, но итогом ее стал окончательный раскол каганата в 604 году на Западный и Восточный.
Голова Кюль-Тегина. VIII в.
Увлеченные междоусобной борьбой, тюркские каганы допустили еще одну, как выяснилось, роковую ошибку: проглядели, что на их южной границе в крови и войнах встает на ноги колосс — объединенный Китай. В начале VII века после продолжительной борьбы к власти во всем Китае пришла династия Тан. Немаловажным оказалось и то, что новая династия не была собственно китайской, а происходила от окитаившейся ветви протомонгольского племени тоба — теперь они назывались табгачи. Многие степные народы, особенно те, кому поперек горла встала тюркская власть, с удовольствием приняли табгачских императоров в качестве степных ханов. Этому способствовала и политика дальновидного танского императора Ли Ши-миня, стремившегося привлечь степные племена на свою сторону и даже больше — создать симбиоз китайской и степной цивилизации. Таким образом, империя Тан стремительно набирала силу, а оба тюркских каганата все больше слабели. Конец мог быть только один, и уже в 630 году танские войска наголову разбили Восточный каганат, а его территория была присоединена к Китаю. В 659 году настала очередь Западного каганата. Казалось, для тюрок все было потеряно. Но неожиданно ситуация изменилась.
В самом Китае к власти пришли ярые националисты. Заветы Ли Ши-миня были забыты, запрещено было даже употреблять слово «табгач». Многие табгачские принцы были казнены, и степные племена подверглись насильственному окитаиванию. И тогда тюрки восстали. В 682 году их предводитель Кутлуг одержал победу и провозгласил восстановление тюркского каганата. Конечно, сила у восстановленного каганата была далеко уже не та, но благодаря доблести своих вождей (среди которых особенно выделялся полководческим талантом сын Кутлуга Кюль-Тегин) он успешно боролся с могучим Китаем еще более полувека. Но силы были слишком неравными; к тому же Китай, верный своей политике «разделяй и властвуй», натравливал на тюрок другие степные народы. Кроме того, после смерти в 739 году внука Кутлуга — Иолыг-Тегина, талантливого и мудрого правителя, каганат снова захлестнули распри. И в 742 году наступило время окончательной развязки для Вечного Эля. Уйгуры, недовольные тюркской властью в степи, восстали и после трехлетней войны одержали победу. Остатки тюрков вынуждены были бежать в столь ненавистный им Китай, где последние из них сложили голову, участвуя в восстании Ань Лу-шаня. Великий тюркский народ перестал существовать, а на ближайшие сто с лишним лет гегемония в степи перешла к уйгурам.
Уйгурский каганат был лишь бледной тенью великих степных держав прошлого — Вечного Эля тюрок и империи Хунну. Он продержался сравнительно долго лишь потому, что в это время ослабел Китай, так и не оправившийся от восстания Ань Лу-шаня. Но в конце концов Уйгурский каганат пал под ударами китайцев и их несколько невольных союзников — енисейских кыргызов. В степи начался новый Темный век, и лишь в XI веке степь вновь воспряла ото сна. Но с этого времени уже начинается новая эпоха — эпоха киданей, чжурчжэней и, наконец, монголов, а значит — пора обратиться и к главным героям нашей книги.
Глава 2
Монголы и их соседи
В XI–XII веках, перед эпохой Чингисхана, восточная часть Великой степи представляла собой сложнейший конгломерат народов. Разобраться в этом смешении национальностей, племен и родов чрезвычайно трудно, в ряде случаев — невозможно. Причин тут несколько. Главная, бесспорно, коренится в самой сущности кочевничества. Постоянные перемещения по степи, смена перекочевок, разделение отдельных родов или переход их под чужую «юрисдикцию» — суть кочевой жизни. Хотя существовали, конечно, и четкие границы кочевий, но, вследствие роста населения, давления со стороны соседей, наконец, стремления части родовой знати (точнее, их наследников) выделиться в отдельные неподконтрольные группы[17], этническая ситуация в степи постоянно менялась.
Вторая причина ранее уже упоминалась: это языковой фактор. К XII веку языки народов так называемой алтайской языковой семьи еще не слишком отличались друг от друга. Сегодня лингвисты четко делят алтайскую семью на три группы: тюркскую, монгольскую и тунгусо-маньчжурскую — и действительно, современный монгол не поймет якута. Тогда же тюрки и монголы прекрасно понимали друг друга, что значительно облегчало взаимовлияние, а зачастую и полное смешение. Мог победить тот или иной языковой элемент — и изначально тюркский род становился монгольским, или наоборот. Так, например, произошло с монгольским по происхождению родом Ашина, из которого происходили ханы Тюркского каганата. После длительной откочевки, вызванной, по-видимому, военным поражением, этот род оказался в тюркоязычной среде, и через сто лет о его монгольском происхождении говорило уже только родовое название.
Наконец, нужно выделить и третью причину этнических переплетений. Это чрезвычайная запутанность родоплеменных отношений у тюрко-монгольских народов Великой степи[18]. И это при том, что монголы придавали исключительное значение своей родословной. По сведениям Рашид-ад Дина, каждый монгол с юных лет тщательно изучал свое родословие, и не было ни одного человека, который не знал бы своего племени и происхождения. Вот только племен и родов было чрезвычайно много, к тому же они непрерывно разделялись, перекочевывали и снова разделялись. И действительно, каждый степняк мог перечислить своих предков по крайней мере до седьмого колена[19], четко определить свое племя (ирген) и род (обок), но… племя могло включать несколько родов в одном случае и быть лишь малой частью рода в другом. Плюс к этому, такая четкая детализация не способствовала осознанию общеэтнического единства. И были джуркинцы, хонгираты, тайджиуты, джалаиры — но не монголы. В этой ситуации отнюдь не нелепым выглядит парадоксальный вопрос: а был ли монголом Темучин из рода Кият-Борджигин?
И действительно, вопрос о происхождении термина «монгол», а в более широком смысле — проблемы идентификации (и самоидентификации) народа с таким именем современными историками все еще не решен. Более того, как правило, от него стараются дистанцироваться или не рассматривают вовсе, хотя для правильного понимания феномена империи Чингисхана он представляется весьма немаловажным.
17
Классический вариант примерно таков: у главы рода — два сына-наследника. Младший по тем или иным причинам не желает подчиняться старшему (или наоборот: четких правил наследования у степных народов, как правило, не имелось). Он собирает всех недовольных или ищущих лучшей жизни и уходит куда глаза глядят со своими людьми и скотом. Способов удержать вольного кочевника практически нет, а степь велика — откочевывай хоть на тысячи километров. И эта группа движется по степи, пока не находит либо незанятые земли, либо дружелюбный род, готовый их принять, либо более слабую группу, которую можно подчинить или вытеснить еще дальше.
18
Родоплеменные отношения у монголов будут подробно рассмотрены в главе 3.
19
Удивительный факт, подтверждающий важность генеалогии для монголов: для каждого из семи поколений прямых предков по мужской линии имелось собственное оригинальное название. У русских же их всего два: отец и дед, а у англичан фактически одно, остальные — производные от него.