Страница 6 из 12
Терпеть не могу такой тип людей!
Наверняка у него похотливый взгляд, очки и белое кашне! И черная шляпища с полями, как у сомбреро…
— Сначала все было нормально. Мы тогда ставили «В ожидании Годо». Вы, наверное, не знаете этой пьесы?
Я сделала глубокий вдох.
Ну, почему все эти богемные дамочки всегда почитают меня за идиотку?
— Мне больше нравится «Лысая певица», — улыбнулась я. — А если говорить серьезно, я вообще не люблю ни Беккета, ни Ионеско. Может быть, это кому-то нравится, я не спорю, поскольку это полный кретинизм — спорить о вкусах, но мне как-то понятнее Стоппард. Но я человек не типичный, — например, мне ужасно не понравился «Гамлет» в постановке Питера Штайна! Весь мир кричал в порыве восторга, а я, что называется, скептически молчала. Может быть, я ужасно старомодна?
Она окинула меня удивленным взглядом.
— Нет, — покачала она головой. — Я бы этого не сказала… Вы, наверное, любите больше Шекспира, да?
— Больше кого? Шекспира можно просто любить и признать, что он — больше всех, — произнесла я. — Ну, да не будем тревожить покой великих теней. Вернемся к вашим «баранам». Что такое произошло с вашей подругой и вызвало у вас такую тревогу, что вы пришли сюда?
— Она… Ладно, сейчас я вам лучше покажу две фотографии…
Она полезла в сумочку и достала два фотоснимка.
— Вот, видите, — сказала Рита, выкладывая их перед нами на стол. — Только я потом скажу вам, сколько времени прошло между первым снимком и вторым, ладно?
Я присвистнула.
На первом снимке совсем молоденькая, хорошенькая девушка с рыжими кудряшками смотрела таким ясным, детским и смеющимся взором, что при взгляде на второй у меня все внутри похолодело. Потому что на нем была та же самая особа, только… Как бы это сказать?
Она будто постарела лет на двадцать. Черты лица заострились, волосы теперь стали прямыми и темными, а в глазах была пустота и такая беспросветная грусть, что я невольно охнула.
— Боже!
— Вы поняли? — тихо спросила Рита. — А разница между снимками — ровно полгода. Полгода, представляете?
Конечно, можно предположить, что эта девочка смертельно больна. Можно подумать, что у нее патологически не сложилась личная жизнь.
Наконец, можно заподозрить ее в злоупотреблении алкоголем и наркотиками.
— Она не баловалась шприцем? — поинтересовалась я.
— Нет, — покачала головой Рита. — Я про это не знаю. Может быть, но мне все-таки кажется, что нет.
Та-а-к…
— А каких-то крупных неприятностей у нее не было?
— Да что вы! Лиза — самая талантливая в театре! К тому же она, как и Донатовский, предана театру так, что все остальное для нее ничего не значит!
— А болезни? Может быть, она была чем-то больна?
— Нет, это я могу сказать вам наверняка! Потому что моя мама делала полное обследование Лизы у себя в клинике… Моя мама — врач.
— А вы не пытались поговорить с ней откровенно?
— Пыталась, — развела она руками. — Может быть, вам это лучше удастся? О боже! Ну, почему мы говорим о Лизе, как будто ее вообще уже нет?!
А и правда…
— Так что вы от нас хотите?
— Последите за ней незаметно, — попросила она. — Понимаете, я уверена, что она вляпалась в какую-то темную историю, про которую просто предпочитает не говорить… И я боюсь за нее.
— Рита, и все-таки я не могу понять, почему вы так относитесь к своей подруге? Даже готовы выложить круглую сумму… Вы что, так ее любите?
— У меня просто одна-единственная подруга, — произнесла Рита. — Одна. Которая всегда была рядом со мной. У меня, например, никогда не было сестры. И…
Она опять замолчала, но потом решительно посмотрела мне в глаза, перевела взгляд на Ларикова и сказала:
— Она спасла мне когда-то жизнь. Бросилась вытаскивать меня из воды, плавая не намного лучше, чем я. Я не могу этого забыть… У нее никого нет, кроме меня. Валера… В принципе, Валера уже давно живет своей жизнью. Ее никогда особенно не занимали Лизины проблемы. Родители? Вы бы их видели! Их волнует только телевизор и личная жизнь соседей. Так что, получается, Лиза нужна только мне. И я заплачу вам любые деньги, если вы мне поможете.
Я не могла понять, как мне следует относиться к этой странной девушке.
Переглянувшись с Лариковым, я поняла, что он точно так же находится в недоумении, как и я.
«Что будем делать?» — спросила я его взглядом. Он пожал плечами.
Рита посмотрела на нас и истолковала жест Ларчика по-своему.
— Ладно, простите меня за то, что вас побеспокоила…
Она поднялась и направилась к двери.
— Постойте, — остановила я ее. — Мы… Давайте так — мы подумаем, а потом я вам перезвоню. Хорошо? Или вы мне. Вечером. Пойдет?
Она посмотрела на меня с такой щенячей благодарностью, что я могла бы дать ответ уже сейчас, — в конце концов, может быть, куда лучше следить за молоденькой актрисой, чем за чьей-то-там любовницей?
— Спасибо, — пролепетала Рита и чмокнула меня в щеку.
— А я-то думала, что младше меня в этом детсаду детишек нет, — проворчала я, провожая взглядом ее хрупкую фигурку.
Глава 4
— Ну, и что ты по этому поводу думаешь, Андрей? — поинтересовалась я спустя некоторое время.
Он пожал плечами.
— Глубокомысленный жест, — рассмеялась я. — Ситуация странная, тебе не кажется?
— Кажется, — согласился он. — Но вот в чем дело, Саша… По крайней мере, в этом ведь нет ничего предосудительного.
— Как это нет? — возмутилась я. — Ты веришь этой хорошенькой девице, что она только обеспокоена состоянием подруги и не замышляет ничего дурного? Например, эти самые Лиза — Рита — Донатовский составляют банальный любовный треугольник, и Рита решила воспользоваться нашими услугами, чтобы доказать Лизину порочность, например. Мы следим, делаем фотографии, а потом Рита выкладывает их перед господином Донатовским…
— Ерунда, — фыркнул Лариков. — Насколько мне известно, театральную братию удивить чем-то трудно. Они к пороку привыкшие…
— В любом правиле бывают исключения, — парировала я. — Не то чтобы я заступаюсь за Донатовского — я его совсем не знаю, просто объясняю тебе, почему мне вся эта ситуация кажется ненормальной и подозрительной…
— Наше дело маленькое, — ответил босс. — Помочь клиенту и порадоваться, что дело, в общем-то, не особенно связано с риском. К тому же, судя по ее виду, она вряд ли располагает большими средствами, и вся наша работа — занятие на день, не больше. Зато будут деньги.
— Ты циник, — возмутилась я. — А если наша очаровательная Рита — чудовище?
— О господи! — возвел глаза к небесам Ларчик. — Сашка, ты, ей-богу, потрясаешь своей склонностью все драматизировать-романтизировать! Давай-ка успокоимся и вспомним старенькую пословицу — утро вечера мудренее! В конце концов, начнем работать, и все немного прояснится!
— Я хочу сразу попросить тебя об одной вещи, — сказала я. — Если я, предположим, обнаружу, что Рита ведет грязную игру, то верну ей деньги и не стану в этом участвовать.
— Александра!
— Ларчик! Я не могу идти против своих убеждений!
— Тогда ты никогда не сможешь вырасти в приличного детектива, — развел он руками. — Я сто раз говорил тебе, что большинство сыщиков — беспринципны…
— Я просто останусь в меньшинстве, — улыбнулась я ему. — Тем более что ты-то тоже пребываешь в том же самом меньшинстве!
Он рассмеялся.
— У тебя это получилось немного двусмысленно…
— Каждый судит по себе, — парировала я.
— Не хами начальству.
— Знаешь, ничего не могу с собой иногда поделать! — вздохнула я. — Огорчает такая черта моего характера несказанно, но… Увы! Нахамить начальству так приятно…
— Так как поступим с нашими барышнями?
— Андрей, я могу взять их на себя. Но ты же сам меня не выпускаешь на улицу в связи с осадным положением!
— Можно работать вдвоем, — предложил он.
— А не много ли чести одной красавице с фиалковыми глазами? — хмыкнула я. — Как бы у нее не началась мания величия… Проблема выеденного яйца не стоит. И насколько мне известно, вы сейчас с Ванцовым заняты более важными делами…