Страница 41 из 109
Не долго думая, Дербенев согласился, но впервые в жизни Вера не поддержала решение мужа, потому что прекрасно знала его основное качество: он привык вершить конкретные дела. Он, вообще, был человеком конкретным. Если говорил «да», оно ни при каких условиях не могло трансформироваться в «не знаю», а уж тем более в «нет». И что ему было делать в Раде со своей категоричностью? А уж тем более он не любил быть обязанным кому-то. Но если его изберут, значит, он кому-то обязательно будет должен, и не только электорату! «Ну почему он не понимает, что это поле деятельности не для него!» — долгими ночами, мучаясь от бессонницы, переживала Вера.
Но чем сильнее она противилась, аргументирование высказывая свою позицию, тем чаще у нее появлялось чувство, что Николай ее просто не слышит. И тут до нее дошло: он поставил очередную цель и идет к ее достижению со всем присущим ему напором, и те кто его не поддерживает, просто перестают для него существовать
Возможно, дело было в чем-то другом, возможно, настал очередной кризисный этап семейной жизни, но Вера решила полностью устраниться от избирательной кампании. Сфотографировавшись в семейном кругу для агитационных листовок, она организовала группу юридической поддержки, назначила среди них ответственного и вместе с Машей улетела в Швейцарию…
… — Вера, а где можно покурить? — перебила ее рассказ Анна.
— А вот курить надо бросать.Я, пока обследование проходила, всякого наслушалась.
— Какое обследование?
— Да так… В среду лягу в больницу, все станет ясно. А ты бросай курить, пока не поздно. Я с этим делом еще в Швейцарии завязала.
— Согласна, что пользы курение не приносит, но уговаривать меня бесполезно. А бросить курить я тоже могу в один день, — Анна усмехнулась, припомнив отправленную в мусорку пачку сигарет после известия о беременности. — Была бы веская причина.
— Так почему ты уехала с Машей? — вернувшись с балкона, напомнила она наклонившейся над плитой Вере.
— Если быть более точной, то именно из-за Маши я и уехала… Наша девочка впервые в жизни влюбилась по-настоящему, и все это едва не завершилось трагично… Маша с подружками отмечала сдачу курсовой в ночном клубе и познакомилась там с молодым человеком. Выходец из Украины, тридцатилетний бизнесмен приехал в командировку из Германии. Ну, и завертелось… Попросилась в Германию, мы удивились, потому что прежде на летние каникулы она собиралась в Штаты лететь, но отпустили. Она нас никогда не обманывала, не огорчала, отличница. Вернулась и поставила в известность, что выходит замуж. Мы сначала растерялись, но решили не перечить и для начала познакомиться с молодым человеком, но через две недели Маша попала в психосоматическое отделение… Попытка суицида. Я за ночь поседела, до сих пор в холодный пот бросает, как подумаю, что мы могли ее потерять.
— Ужас какой! — Анна приложила ладонь к губам и покачала головой.
— Ужас, — согласилась Вера. — Накануне она получила письмо по e-mail от его жены. Оказывается, пока она жила у него дома, жена с детьми отдыхала у родственников. Вернулась, соседи доложили, что был не один… Бизнес его был основан на деньги тестя, дом ему не принадлежал, единственное, что было его — двое детей-близняшек. Насколько я знаю, ему удалось помириться с женой.
— Бедная девочка…
— Оформила академический, только стала отходить, а тут Николай со своей избирательной кампанией… Не до выборов мне было! Возможно, не случись такое с дочерью, я бы и переборола себя, приняла его решение, но тогда… Институт психологии у нас через дорогу, вот мне и посоветовали увезти ее куда-нибудь подальше. Ну, а Николая я оставила на Галину.
— Расскажи о ней, — попросила Анна. — Костя говорил, что ты сама отобрала ее с выпускного курса.
— Не совсем так, — сделав огонь на плите поменьше, Вера присела на высокий стул напротив. — Все начиналось как обычно: выпускники ищут себе место работы, всем хочется остаться в Киеве, а не ехать по распределению в Тмутаракань. Галя появилась в девяносто третьем, я только-только открыла свое дело… Настойчиво звонила каждый день, спрашивала секретаря о вакансиях, а однажды дождалась меня у крыльца офиса и со слезами на глазах попросила ее выслушать. Маленькая, худенькая, огромные заплаканные глаза… В тот момент в моей душе что-то дрогнуло: девочка потеряла родителей и осталась совсем одна на белом свете… В общем, пожалела я ее.
— Но почему она пришла именно к тебе? — недоумевала Анна. — Ведь в Киеве немало юридических контор!
— А вот здесь уже начинается мистика. Студентов последних курсов часто приглашали на показательные процессы, и на одном из них я вела защиту. Вот тогда и попала в поле зрения Галины: оказывается, ее маму тоже звали Вера, а в девичестве она носила фамилию Дербенева.
— Этого не может быть!
— Может, я проверяла. В общем, так оно и вышло: я ее приютила, и на какой-то период мы даже заменили ей семью. Она и жила у нас периодически… Коля возмущался, что не может, как нормальный человек, в трусах по квартире пройтись. Как видишь, в дальнейшем ему это не помешало.
Галина окончательно привязалась к семье Дербеневых, особенно к Маше, к которой относилась как к младшей сестре. Уезжая в частые командировки, Дербеневы спокойно оставляли на нее дочь, не переживая ни за уроки, ни за ужин для ребенка. Даже поступать на юридический та решила не столько благодаря Вере, сколько Галине.
Окончив университет с красным дипломом, она стала полноправным сотрудником Вериной фирмы и получила кличку Мышка за усердие, кропотливость и энциклопедические знания. Галя помнила наизусть то, что у других задерживалось в памяти от силы на час, и уже через пару лет консультировала более опытных сотрудников.
Вера была ею довольна, а оттого и в группу поддержки Николая включила одной из первых. Во-первых, она была в ней уверена как в профессионале, во-вторых, Галя была приближенным к семье человеком и в ее отсутствие могла оказать мужу помощь любого рода.
Вера с дочерью вылетела в Швейцарию, откуда вернулась лишь спустя шесть недель, накануне первого тура выборов. Все было хорошо: психика Маши стабилизировалась и пошла на поправку, а отдохнувшая и помолодевшая, благодаря курсу специальных процедур. Вера тут же влилась в заключительный этап избирательной кампании. Дербенев был безмерно рад таким переменам и снова везде и всюду стал появляться в сопровождении своей обаятельной жены.
Выборы проходили в два этапа. Сразу после победы Николай рьяно включился в этот ранее не знакомый ему процесс, который носил громкое название — политика. Маша восстановилась в университете и успешно сдала сессию, ну, а Вера снова занялась своей работой. И все вроде бы складывалось хорошо до тех самых пор, пока однажды ей не бросилось в глаза странное положение Галины: как-то уж больно заметно поправилась она в последнее время.
Поинтересовавшись здоровьем, Вера удивилась, что та постаралась избежать прямого ответа и, сославшись на занятость, скрылась за дверьми своего кабинета. А буквально через день на фамилию Дербеневой в офис пришел увесистый пакет. То, что в нем находилось, одним махом перемололо на мелкие кусочки всю прошлую жизнь: толстая пачка фотографий, на которых была запечатлена хроника бурного адюльтера тогдашнего кандидата, а ныне — депутата Верховной Рады Николая Степановича Дербенева…
Заливистая трель звонка перебила невеселый рассказ Веры.
— Это Маша! — сразу посветлела она лицом и предупредила: — Только о том, что я собираюсь в больницу, ни гу-гу. Не надо ее лишний раз расстраивать.
Оставив Анну на кухне, она вернулась с высокой темноволосой девушкой, неуловимо напоминавшей Николая. Но именно и напоминавшей: темные волосы, глаза и четкие линии бровей, безусловно, достались ей от отца, но вот разрез глаз, маленький курносый нос и пухлые губки она точно взяла от матери. Девушка была мила и обаятельна.
— Здравствуйте! — поздоровалась она нежным голосом, в котором также слышны были мамины нотки. — Вот это сюрприз! А я про вас все знаю! Мне мама столько нарассказывала!