Эльфийские камни Шаннары

Он сошел с крыльца, внимательно глядя под ноги, но сапоги тут же увязли в размокшей земле. Вил не отличался большим ростом, он был, может быть, лишь на дюйм–два выше Флика и более хрупкого, чем дядя, сложения. Черты лица он унаследовал от деда, полуэльфа: тонкий нос, узкие губы, слегка заостренные уши, светлые брови, расходящиеся от переносицы резким углом, и светлые вьющиеся волосы. Черты отнюдь не характерные для людей из Дола отличали Шиа Омсворда, а теперь — его внука.

Вил обернулся на звук торопливых шагов. Один из гномов–служителей, помощников сторов, плотно закутанный в непромокаемый плащ, запыхавшись, приблизился к Вилу. Желтое морщинистое лицо блестело от капель дождя.

— Вил Омсворд, дядя спрашивал о тебе всю ночь, — торопливо заговорил он. — Он хотел, чтобы я узнал…

Вил понимающе кивнул, подошел поближе и сжал плечо гнома:

— Спасибо. Я как раз иду к нему.

Служитель молча повернулся и заспешил домой. Вил смотрел ему вслед, пока тот не скрылся за пеленой дождя, затем пошел дальше.

По дороге Вил улыбался своим мыслям. Бедный дядя Флик! Он бы вообще никогда не приехал сюда, если бы Шиа не заболел. Флик не особенно жаловал Восточную Землю, без которой, как он был глубоко убежден, мог бы прекрасно обойтись, чего желал и своему племяннику. А уж гномов Флик на дух не выносил, хотя сторы были добрым, славным народом. За долгую жизнь Флика слишком много гномов пытались прикончить его, особенно во времена поисков Меча Шаннары. Такое нелегко забывается; и эти воспоминания определили его отношение ко всем гномам вообще. Действительно, дядя никогда бы сюда не явился, если бы Шиа смог сам навестить внука, как когда–то обещал; но Флик почему–то решил, что, раз Шиа болен, он обязан сделать это за него. И вот он здесь. Так что во всем виноват был Шиа, что дядя Флик и поспешил высказать Вилу через десять секунд после своего прибытия. Ведь если бы Шиа не дал своего опрометчивого обещания, Флик сейчас был бы дома, а не торчал в Сторлоке, там, где ему меньше всего хотелось находиться. Но дело в том, что он был братом Шиа, то есть дядей Вила — считать себя двоюродным дедом он решительно отказывался, — и если его брат по какой–то причине не может выполнить своего обещания, то кто–то должен сделать это вместо него. И этим кем–то был Флик.

Невдалеке показался домик для приезжающих, и Вил неохотно направился туда. Он очень устал и был совершенно не расположен к продолжительной беседе, которая, вероятнее всего, сейчас и начнется, ведь за те несколько дней, что Флик пробыл в деревне, Вил провел с дядей очень мало времени и совсем не видел его последние тридцать шесть часов. Конечно, у него было много работы, но он знал, что дяде эта причина вряд ли покажется убедительной.

Вил все еще был занят своими мыслями, когда на крыльцо вышел сам Флик. Едва он завидел племянника, его седобородое лицо застыло в мрачном неодобрении. Смирившись с неизбежным, Вил поднялся по ступенькам и стряхнул воду с плаща.

Некоторое время Флик молча изучал его, затем покачал головой,

— Ты выглядишь очень усталым, — резко сказал он безо всякого приветствия. — Почему ты не пошел спать?

Вил уставился на него:

— Потому что мне сказали, что ты хотел меня видеть.

— Неправда, я никого не посылал!

— Ну ладно. — Вил беспомощно пожал плечами. — Я подумал, что надо бы зайти к тебе, ведь за все это время мы с тобой так мало виделись.

— Да, действительно, — проворчал Флик, он был явно доволен этим признанием. — И все же ты выбрал не совсем удачное время, чтобы исправить эту ошибку. Я же знаю: ты не спал всю ночь. Я просто хотел убедиться, что с тобой все в порядке.

— У меня все отлично. — Вил слегка улыбнулся.

— А выглядишь ты совсем не отлично. А тут еще эта погода. — Флик поежился, глядя на струи дождя. — Этот проклятый дождь льет без остановки. Я старик, мне все равно, ты знаешь. Но это может надоесть любому, даже будущему Целителю. — Он покачал головой. — Тебе бы лучше вернуться в Дол.

Вил рассеянно кивнул.

Два года назад он ушел из Тенистого Дола. Два года он живет в деревне сторов, изучая врачебное искусство у всеми признанных мастеров, чтобы когда–нибудь вернуться в Южную Землю Целителем и там спасать людей своими знаниями. К сожалению, именно стремление стать Целителем и вызывало постоянное раздражение Флика, хотя Шиа воспринял все это спокойно. Когда родители Вила умерли от лихорадки, он, тогда еще совсем мальчишка, решил окончательно и бесповоротно, что, когда вырастет, будет Целителем. Тогда же он объявил деду и дяде о своем решении. Они согласились, посчитав это за очередное ребячество. Но Вил не изменил своего решения. Достигнув совершеннолетия, он поставил их в известность, что намерен серьезно учиться, но не в Южной Земле, а у лучших лекарей Четырех Земель — у сторов. Вот тогда они и переменили свое отношение к его планам на будущее. Добрый дядюшка Флик уже давно составил мнение о гномах и о Восточной Земле. Да и дед уперся: не было такого, чтобы южанин учился у сторов. Вил даже не знает их языка: почему он думает, что Целители примут его?

Но Вил ушел, несмотря на все доводы, только для того, чтобы, представ перед Советом Целителей, выслушать вежливый, но твердый отказ: никогда сторы не учили чужеземцев и учить не будут. Он может оставаться в Сторлоке сколько захочет, но никогда он не станет одним из них.

Но Вил не отступил. Он решил для начала выучить язык. На это ушло два месяца. Затем он снова предстал перед Советом и снова попытался уговорить гномов, теперь уже на их родном языке. Но и на этот раз ему отказали. Он стал ходить в Совет чуть ли не каждую неделю, он рассказал им все про себя и про свою семью, все, что повлияло на его намерение стать Целителем, все, что, как он думал, могло бы изменить их решение. Наконец что–то сработало, потому что однажды, без лишних объяснений, ему объявили, что они научат его всему, что знают сами. Если у него есть способности и он подкрепит их усердием, то со временем станет настоящим Целителем.

Вил улыбнулся этим воспоминаниям. Как он был счастлив тогда! Его дед и Флик тоже были довольны, когда узнали, что его приняли, хотя и потом не упускали случая высказать свое неодобрение по поводу упрямства Вила. Что больше всего беспокоило Флика, так это разлука с племянником. Он скучал по их совместным забавам — по охоте, рыбалке, веселым чудачествам. Он скучал по тем временам, когда Вил жил с ними в Тенистом Доле. Жена Флика умерла очень давно, и у них никогда не было детей. Так что Вил был ему сыном. Флику хотелось, чтобы Вил навсегда остался в Доле и помогал бы управляться с постоялым двором. Они бы славно зажили втроем — Флик, Шиа и Вил Омсворды. Но Вил ушел, поселился в Сторлоке, далеко от Дола и от своей прежней жизни. Флик так никогда и не смирился с этим.

— Ты меня слушаешь? — резко спросил дядя, насупив брови.

— Слушаю, — уверил его Вил и ласково положил руку ему на плечо. — Успокойся, дядя Флик. Я обязательно вернусь. Но мне еще многому надо научиться.

— Ладно, я о тебе беспокоюсь, а не о себе, — быстро проговорил Флик, выпрямляясь. — Мы с твоим дедом прекрасно управляемся и без тебя, вот только не знаю, обойдешься ли ты без нас. Посмотри на себя. Это занятие слишком тяжело для тебя, Вил. Твое упрямство, похоже, мешает тебе понять: мы не можем делать все, что хотим. Мы просто физически не можем всего охватить. Ты обычный человек, такой же, как все мы. Что мне нужно сделать, чтобы ты, наконец, понял это? — Похоже, дядя собирался сказать больше, но с усилием сдержался. — Ладно, сейчас не время. — Он тяжело вздохнул и похлопал Вила по плечу: — Идешь спать? Мы поговорим потом, когда ты…

Вдруг выражение его глаз изменилось, голос оборвался на середине фразы. Вил проследил за его взглядом. Какое–то движение в тумане — тень, темная и одинокая. Они с любопытством наблюдали за тем, как она медленно выступает из дымки: конь и всадник, один чернее другого. Всадник низко наклонился к шее коня, как бы утомленный долгой ездой, его черный плащ промок и плотно облепил тело.