Страница 10 из 46
После смерти Бремана Алланон остался последним из друидов. Он запечатал Башню — Паранор стал историей, памятником минувшей эпохи, эпохи великих героев и великих деяний.
Алланон покачал головой: все это в прошлом, а он должен сейчас думать о настоящем.
Он медленно пошел вдоль основания крепости, тщательно приглядываясь к каждой трещинке, к каждому выступу в камне. Наконец он остановился и прикоснулся рукой к скале. Каменная глыба повернулась, открывая тщательно скрытый коридор. Друид проскользнул в узкое отверстие, и камень за его спиной встал на место.
Внутри было совершенно темно. Друид пошарил рукой по стене у входа, пока не наткнулся на факел. С помощью кремня, который всегда был у него с собой, он высек огонь. Высоко подняв над головой горящий факел, Алланон некоторое время постоял на месте, давая глазам привыкнуть к полумраку коридора. Едва видимый ряд грубо отесанных каменных ступеней уходил вверх, в темноту. Друид начал подниматься. В тяжелом, спертом воздухе пахло пылью. Холод, хранимый неимоверной массой камня, охватил его, пробрал до костей. Друид поплотнее завернулся в плащ и продолжил путь по лестнице.
Наконец Алланон остановился у массивной железной двери. Поднеся факел поближе, он внимательно рассмотрел узор на ее поверхности, затем легко коснулся пальцами сплетения странных знаков, и дверь открылась.
Алланон вошел в отопительную шахту Башни. Абсолютно круглая, похожая на пещеру, с узенькой галереей вокруг глубокой черной ямы, огражденной только низкими железными перилами. Вдоль галереи тянулся ряд дверей, все они были заперты.
Алланон подошел к перилам и, держа перед собой факел, заглянул в яму. Слабые отблески пламени заплясали на почерневших стенах, покрытых слоем золы и ржавчины. Очаг, некогда согревавший крепость, теперь был холоден и мертв. Но глубоко внизу, под массивными железными заслонами, все еще горел огонь земли. Даже сейчас друид ощутил его.
Алланон вспомнил другие времена. Пятьдесят лет назад он с друзьями пришел сюда, в Паранор, из Кальхавена: Омсворды — Шиа и Флик; Балинор Бакханнах, принц Каллахорна; Менион, принц Ли; Дарин и Даел Элессдилы и доблестный дворф Гендель. Они искали легендарный Меч Шаннары: в то время Чародей–Владыка вновь вернулся на землю, и только сила Меча могла противостоять ему. Они пришли тогда в Башню и едва не остались там навсегда. В этом самом зале Алланон насмерть сражался с одним из Слуг Черепа, воином Чародея–Владыки, который знал об их приходе и поджидал здесь.
Глаза Алланона блеснули, он внимательно прислушался к тишине. Что–то насторожило его, вызвало неясное чувство опасности. Что–то было не так. Что–то…
Он постоял в нерешительности, затем покачал головой. Нет, это просто воспоминания. Ничего больше.
Он обогнул яму и подошел к узкой винтовой лестнице, круто уходящей вверх. Не оглядываясь, быстро поднялся в верхний зал Башни Мудрых. Здесь все было так же, как пятьдесят лет назад. Тонкими серебряными лентами звездный свет проникал сквозь высокие пыльные окна, мягко касаясь полированного дерева стен и перекрытий. Картины и гобелены украшали стены; ночь стерла краски, оставив лишь серый и синий цвета. Огромные металлические и каменные статуи воинов стояли у входа. Все покрывал толстый, мягкий слой пыли, паутина свисала с потолка до самого пола.
Алланон медленно обошел зал. Его факел едва светил в затхлом воздухе, который десятилетиями не обновлялся в Башне. Шаги мага отдавались в глубокой тишине гулким эхом, пыль, поднятая ногами, неторопливо оседала за спиной. Верхний зал был, в сущности, широким длинным коридором с рядами дверей по обеим сторонам, их металлическая обшивка ослепительно вспыхивала в отблесках пламени. Главный коридор пересекался вторым, поменьше, друид свернул направо. Дойдя почти до конца, он остановился перед небольшой дверью из белого дуба. Она была заперта. Алланон достал из сумки на поясе большой резной ключ. Ржавый замок сначала не поддавался, но, наконец, дверь открылась. Маг вошел внутрь, плотно закрыв ее за собой.
Маленькая комната без единого окна. Когда–то здесь был рабочий кабинет: по всем четырем стенам тянулись длинные полки с книгами, переплеты их давно выцвели, страницы превратились в пыль. В глубине комнаты у дальней стены до сих пор стояли два стола и плетеные стулья, одинокие, как забытые стражники на ненужном уже посту. Ближе к двери были придвинуты кресла, обитые кожей. Старинный, ручной работы ковер, затканный переплетением древних гербов и гроздьями золотых листьев, покрывал пол кабинета.
Друид сразу же направился к стене слева от входа. Почти не глядя, он прикоснулся к гвоздю на краю третьей снизу полки. Открылась потайная дверь, ему пришлось чуть–чуть подтолкнуть ее, чтобы протиснуться в следующую комнату. Друид отдернул портьеру.
Он стоял в древнем хранилище, выложенном плотно подогнанными друг к другу гранитными плитами. Длинный деревянный стол посредине, полдюжины стульев. Если не считать этого, комната была совершенно пуста. Ни окна, ни двери, кроме той, в которую он вошел. Дышалось легко, хотя воздух был застоявшийся. Странно, что в комнате почти совсем не было пыли.
От принесенного факела Алланон зажег светильники у входа и две свечи на столе. Он подошел к совершенно гладкой стене. С минуту шарил руками по камню, потом остановился, плотно прижал кончики пальцев к гранитной плите и опустил голову, как бы сосредоточиваясь. Сначала ничего не происходило, затем ярко–синее свечение начало растекаться из его рук по стене, как кровь по сосудам в живом теле. На мгновение вся стена как будто беззвучно взорвалась синим огнем; затем и стена, и огонь исчезли.
Алланон отступил на шаг. Там, где секунду назад была сплошная каменная стена, теперь тянулись ряды огромных переплетенных в кожу книг, изысканно отделанных золотом. За этим Алланон и пришел в Паранор — летописи друидов, все магические знания древнего и нового миров, спасенные после Больших Войн, были собраны здесь.
Алланон бережно вынул один том. Книга хорошо сохранилась — время почти не оставило на ней следа; Алланон позаботился об этом. Пятьсот лет назад, после смерти Бремана, когда он осознал, что остался последним, он построил это хранилище, чтобы защитить книги от всепожирающего времени, сохранить знания, содержащиеся в них, для тех, кто придет в мир и будет нуждаться в их мудрости. Время от времени друид возвращался сюда, в Башню, и аккуратно записывал все новое, что ему удавалось узнать во время скитаний по Четырем Землям. Многое в этих записях было связано с секретами магии, с силами, которые никто, даже друиды, не может постичь до конца и тем более использовать для своих целей. Друиды позаботились о том, чтобы надежно уберечь эти тайны от тех, кто мог бы обратить их во зло. Но теперь друидов нет, и придет день, когда его, последнего из них, тоже не станет. Кто же тогда унаследует тайну могущества? Алланон уже давно задавал себе этот вопрос, но до сих пор не нашел на него ответа.
Он быстро пролистал книгу, поставил на место, взял другую. Заглянув в эту, отнес ее к столу и сел. Не торопясь начал читать.
Он не следил за временем. Часа три просидел он не отрывая глаз от мелко исписанных страниц. Уже к концу первого часа Алланон нашел запись об Обереге, но продолжал читать дальше.
Наконец он поднял глаза и устало откинулся на спинку стула. Некоторое время друид просто сидел, невидящими глазами скользя по рядам книг, хранящих древнее знание. Он нашел то, что искал. И пожалел, что нашел. Лучше бы ему не знать об этом.
Он думал о разговоре с Эвентином Элессдилом. Тогда он сказал королю, что Элькрис говорила с ним в Садах Жизни. Но не все из того, что она показала ему, он открыл эльфу. Отчасти потому, что многое в ее образах было сбивчиво и неясно, отчасти потому, что он просто не мог поверить услышанному, не проверив сперва по летописям друидов, — настолько это казалось невероятным. Что ж, он проверил. Теперь он знает, что это правда. И эту правду он должен скрыть — от Эвентина, ото всех. Безысходное отчаяние охватило Алланона. Так уже было пятьдесят лет назад, тогда он тоже не сказал юному Шиа Омсворду всей правды — она должна была выявиться в неумолимом течении событий. Выявиться сама, ибо друид не имел права решать, когда и где она должна быть открыта. Он не имел права вмешиваться в естественный ход событий.