Страница 237 из 257
Все они чокнутые,— сказал себе Чилдэн.— Они, к примеру, никогда не помогут поверженному наземь подняться — это, видите ли, унизит достоинство побитого. Да и чего еще ожидать от нации, которая, взявшись копировать английский эсминец, копирует даже заплаты на паровом котле».
Пол пристально смотрел на него. К счастью, Чилдэн давно научился скрывать свои чувства. На его лице застыло вежливо-внимательное выражение.
«Это ужасно,— подумал Чилдэн,— Катастрофа. Лучше бы Пол решил, что я хочу соблазнить его жену... Бетти. Теперь ей не увидеть эту брошь. Мой план сорвался. Ву несовместимо с похотью, оно, по словам Пола, свято и чисто, как реликвия».
— Я раздал своим собеседникам ваши визитки,— предупредил Пол.
— Простите?..—рассеянно спросил Чилдэн.
— Визитки. Чтобы они могли прийти и поглядеть на ваш товар.
— Спасибо.
— И еще,— сказал Пол,— У одного из моих знакомых есть к вам деловое предложение. Вот его имя и адрес,— Пол вручил Чилдэну визитную карточку.— Он бизнесмен. Массовый экспорт и импорт, в основном в Южной Америке. Радиоаппаратура, фотоаппараты, бинокли и тому подобное.
Чилдэн взглянул на визитку.
— Разумеется, он торгует крупными партиями,— продолжал Пол.— Его компания владеет предприятиями, производящими продукцию с низкой себестоимостью для массового потребления. Почти все они расположены на востоке, где рабочая сила дешевле.
— А почему он...— начал Чилдэн.
— Подобные вещи.— Пол еще раз взял коробочку, закрыл крышку и вернул коробочку Чилдэну,— могут быть скопированы из металла или пластика. В любом количестве. Горячая штамповка.
После затяжной паузы Чилдэн спросил:
— А как насчет ву? Оно останется в копиях?
Пол промолчал.
— Вы советуете увидеться с ним?
— Да,— сказал Пол.
— Зачем?
— Амулеты, приносящие удачу,— пояснил Пол.— Вы же знаете, многие люди в Латинской Америке и Южной Азии верят в волшебство, заклинания, колдовские зелья и прочее. Мне сказали, это принесет большой доход.—Лицо японца застыло, голос поблек.
— Похоже, на этом можно хорошо заработать,— медленно произнес Чилдэн.
Пол кивнул.
— Это ваша идея?
— Нет,— кратко ответил Пол.
«Значит, твоего шефа,— подумал Чилдэн.— Ты показал брошь начальнику или еще кому-то, богатому и влиятельному, а он связался с этим бизнесменом. Вот почему ты вернул мне брошь — не хочешь участвовать в этом. Но ведь ты знаешь, что я сделаю. Мне придется. Выбора нет. Я продам или уступлю за процент от прибыли эскизы, мы с ним обязательно поладим. А ты умываешь руки. Ты ни при чем. Тебе кажется дурным тоном отговаривать меня или останавливать».
— У вас есть серьезный шанс разбогатеть,— произнес Пол, глядя в сторону.
— Мне эта идея не очень понятна,— сказал Чилдэн.— Зачем делать амулеты из произведений искусства? Не понимаю.
— Бизнес не интересуется данным аспектом проблемы. В секрет этой вещи посвящены только мы с вами и те люди, которые скоро посетят ваш магазин,— я уже говорил о них.
— Как бы вы поступили на моем месте? — поинтересовался Чилдэц.
— Не стоит пренебрегать возможностью, которую предоставляет судьба. Почтенный бизнесмен — практичный человек. Мы с вами даже представить не можем, сколько на свете необразованных людей. Штампованные безделушки подарят им радость, недоступную нашему пониманию. Тогда как нам нужны уникальные или, на худой конец, очень редкие вещи. И, безусловно, подлинные.— Он помолчал, все еще глядя сквозь Чилдэна.— А не копии, которые продаются десятками тысяч.
«Что он имеет в виду? — насторожился Чилдэн,— Может быть, подделки, что продаются в магазинах вроде моего? Похоже, это намек. Говорит в ироническом тоне как бы об одном, а получается совсем другое. Двусмысленность, какую любит Оракул,— качество, свойственное восточному уму. Пол словно задает вопрос: кто ты, Роберт? Тот, кого Оракул называет “ничтожным человеком”, или тот, кому предназначены его добрые советы? Надо решать. Ты можешь избрать тот или иной путь, но только один. Выбирай.
А каким путем, по мнению Пола Казоура, пойдет “благородный человек”? — спросил себя Чилдэн. Правда, его мнение далеко не то же самое, что совет освященного тысячелетиями свода мудрости, это всего лишь точка зрения одного смертного — молодого японского бизнесмена. Вот она — суть. Ву, как говорит Пол. Ву в этой ситуации таково: какими бы ни были твои личные пристрастия, истина заключается в предложении почтенного импортера. Конечно, это не совсем то, чего бы мне хотелось, но, как советует Оракул, нам следует подчиняться ситуации. В конце концов, оригиналы можно продавать знатокам — скажем, друзьям Пола».
— Вы боретесь с собой,— заметил Пол.— Несомненно, это та ситуации, когда хочется побыть одному,— Он направился к выходу.
— Я уже решил.
У Пола блеснули глаза.
Помедлив, Чилдэн сказал:
— Я последую вашему совету и обращусь к этому бизнесмену.— Он взял коробочку.
Странно, но, казалось, Пола это не обрадовало. Он что-то пробормотал и вернулся к столу. «Скрывает эмоции,— решил Чилдэн.— Воистину, сдержанность у них в крови».
— Большое вам спасибо за помощь. Я не забуду и постараюсь отблагодарить,— сказал Чилдэн.
Но Казоура оставался бесстрастным. «Да, они непроницаемы»,— подумал Чилдэн.
У двери Пол внезапно спросил:
— Американские художники сделали эту вещь сами, верно?
— Да, от эскиза до окончательной шлифовки.
— Сэр, а согласятся ли они с вашим решением? Мне кажется, они мечтают о другой участи для своих изделий.
— Уверен, их можно убедить.— Эта проблема казалась Чилдэну пустяковой.
— Да,— вздохнул Пол.— Видимо, вы правы.
Что-то в его тоне заставило Чилдэна насторожиться. И вдруг до него дошло. «Это уже не двусмысленность,—понял он.— Ну конечно! Это предложение направлено на искоренение американской культуры. Проклятье! Я с такой легкостью проглотил крючок вместе с леской и грузилом... Шаг за шагом он подвел меня к согласию, провел по мощеной дорожке к решению: предметы американского искусства не годны ни на что иное, кроме как на образцы для дешевых амулетов. Вот как правят нами японцы — не жестокостью, а тонким, расчетливым коварством. Господи, мы действительно варвары по сравнению с ними! Мы теряемся перед их витийством. Пол не сказал — он никогда не скажет,— что наше искусство ничего не стоит. Он сделал так, что я сказал это сам. А под конец он еще и пожурил меня за недомыслие. Едва заметный жест сожаления цивилизованного человека. Он сломал меня! — Чилдэн едва не произнес это вслух,— Унизил меня и мою расу. И я ничего не могу поделать. Я беспомощен. Нас унижают так тонко, что мы едва понимаем это. По сути, нам необходим еще один виток эволюции, чтобы осознать, насколько мы унижены. Какие еще нужны доказательства превосходства японцев?» — Теперь его подмывало рассмеяться.
«Да,— язвительно думал он, усмехаясь про себя, словно услышал остроумный анекдот.— Это надо запомнить, намотать на ус, чтобы потом рассказать кому-нибудь. Но кому? Вот вопрос. Это слишком личное».
В углу кабинета стояла корзина для мусора. «Туда,— подумал Чилдэн.— Вот самое подходящее место для изделий “Эдфрэнк”. Смогу ли я это сделать? Выбросить у Пола на глазах? Раз и навсегда покончить с проблемой?
Нет, я даже выбросить не смогу,— понял он, сжимая коробочку,— Иначе — конец приятельским отношениям с высокопоставленным японцем,— Его порыв угас,— ...Будьте вы прокляты! Даже поддавшись порыву, я не в силах избавиться от навязанных вами привычек». Пол молча смотрел на него, не дожидаясь ответа. Да и зачем ответ? Человек и без слов достаточно выразителен.
«Он поймал меня в западню,— с горечью подумал Чилдэн.— Невидимой цепью приковал безделушку к моей душе. Наверно, я слишком долго живу среди них. Поздно рваться на свободу, поздно пытаться жить, как подобает белому человеку».
Вслух он сказал:
— Пол...— Голос его был глух и невыразителен.
— Да, Роберт.
— Пол, я... Я глубоко оскорблен.