Страница 93 из 300
— Меня к вам привели, — ответил он. — Я мог идти на выбор за одним из двух людей, и я сделал правильный выбор. Олень привел меня сюда.
— Вы его узнали?
— Я узнаю людей по их походке и по внешнему виду. Да, я его узнал, — сказал Тариф ибн Хассан, почесывая бритый подбородок, на котором больше не было пышной седой бороды. Он улыбнулся.
Через секунду улыбнулся и визирь Рагозы.
— Я даже не думал, что когда-нибудь встречусь с вами, — сказал он. — Вы знаете, что здесь назначена награда за вашу жизнь?
— Конечно, знаю. Я оскорблен: Картада предложила больше.
— Картада больше пострадала.
— Наверное. Должен ли я это исправить?
— Должен ли я позволить вам покинуть город?
— Как вы меня остановите, если я вздумаю убить вас сейчас?
Казалось, визирь обдумывает это. Через секунду он подошел к маленькому столику и взял стоящий на нем графин вина. Бокалы тоже стояли рядом. Он махнул графином.
— Как вы, вероятно, поняли, у меня договоренность с хозяином таверны. Мы сейчас одни, но не совсем. Надеюсь, вы не потребуете, чтобы я это продемонстрировал.
Тут разбойник огляделся и заметил приоткрытую внутреннюю дверь и еще одну, ведущую на балкон.
— Понятно, — сказал он. — Мне следовало этого ожидать.
— Наверное. У меня есть обязанности, и я не могу вести себя совершенно беспечно, даже сегодня ночью.
Ибн Хассан принял бокал, предложенный визирем.
— Если бы я захотел вас убить, я все же мог бы это сделать. Если бы вы захотели меня задержать, вы бы уже это сделали.
— Вы упомянули об известиях. И о цене. Меня разбирает любопытство.
— Насчет цены вы должны знать. — Ибн Хассан выразительно посмотрел на свою сброшенную маску.
— А, — сказал визирь. — Конечно. Ваши сыновья.
— Мои сыновья. Я обнаружил, что очень скучаю по ним в свои преклонные годы.
— Могу это понять. Хорошие сыновья — это большое утешение. Они прекрасные люди; нам очень нравится их общество.
— Их не хватает в Арбастро.
— Печальные превратности войны, — хладнокровно ответил бен Аврен. — Что вы хотите мне сообщить?
Тариф ибн Хассан осушил бокал и снова протянул его визирю. Тот снова налил вина.
— Мувардийцы всю зиму строили корабли. На новой верфи в Абенивине. Хазем ибн Альмалик все еще с ними. Он потерял кисть руки. Не знаю, как и почему.
Теперь настала очередь Мазура задумчиво выпить.
— Это все?
— Вряд ли. Я стараюсь предлагать справедливую плату, когда чего-то требую. Альмалик Второй Картадский все это время распускал слухи насчет киндатов Фезаны. Не знаю, с какой целью. Но напряжение там растет.
Визирь поставил графин с вином.
— Откуда вам это известно?
Тариф пожал плечами.
— Я знаю многое о том, что происходит на землях, которые контролирует Картада. Они назначили большую цену за мою жизнь, помните?
Мазур долгое мгновение смотрел на него.
— Альмалик испытывает тревогу, — наконец произнес он. — Он чувствует себя беззащитным. Но он умен и непредсказуем. Признаюсь, что не слишком уверен в том, как он поступит.
— Я тоже, — согласился главарь разбойников. — Это имеет значение? Если дело дойдет до армий?
— Возможно, нет. У вас есть еще что-нибудь? Более блестящая монета?
— Я уже и так много отдал, по-моему. Но есть еще одно. Новость, увы, далеко не блестящая. Армия джадитов в Батиаре. Она все же отплывает в Сорийю. Никогда не думал, что они это сделают. Я думал, они будут питаться друг другом всю зиму, а потом разбегутся.
— Я тоже так считал. Это не так?
— Это не так.
Воцарилось молчание.
На этот раз бокалы наполнил разбойник.
— Я слышал ваши стихи, — сказал он. — Пока я слушал, мне показалось, что вам все это уже известно.
Бен Аврен посмотрел на него.
— Нет. Возможно, это предчувствие. У моего народа есть обычай — скорее, суеверие. Мы громко высказываем наши страхи, в качестве талисмана: мы надеемся, что они не сбудутся, если рассказать о них вслух.
— Талисманы, как правило, не действуют, — проронил Тариф ибн Хассан.
— Я знаю, — согласился визирь. Голос его стал отрывистым. — Вы предложили хороший товар, как и обещали. По правде говоря, теперь почти не имеет значения, если вы расскажете историю Эмин ха'Назара. В любом случае, я не совсем себе это представляю. Сделанное вам предложение остается в силе: хотите стать частью армии, которая возьмет Картаду?
— Которая попытается взять Картаду.
— Я питаю большие надежды, что с вашей помощью мы ее возьмем.
Старый главарь погладил колючий подбородок.
— Боюсь, что выбор у меня невелик. Оба моих сына этого хотят, а у меня нет сил, чтобы переубедить их обоих.
— В это я не верю, — улыбнулся Мазур. — Но если вы желаете представить это так, мне все равно. Встречайте нас к северу от Лонзы. Я пришлю вам гонцов, чтобы точно договориться о времени, но мы выступим отсюда в полнолуние белой луны.
— Так скоро?
— Учитывая то, что вы мне рассказали, дело стало еще более срочным. Если другие армии выступают в поход, нам лучше сделать это первыми, как вы считаете?
— У вас есть прикрытие в тылу? В Фибасе?
— Вот куда я потратил те деньги, которые, как все считают, вы украли.
— Стены?
— И солдаты. Две тысячи из Карша и Валески.
— И они будут вам верны в войне против джадитов?
— Если я им заплачу, то думаю, что будут.
— А как насчет Бельмонте? Сэр Родриго с вами?
Мазур снова задумался.
— Пока — да. Если Рамиро Вальедский выступит в поход, то я не смогу сказать, что уверен в нем.
— Опасный человек.
— Большинство полезных людей опасны. — Визирь лукаво улыбнулся. — В том числе и безбородые разбойники, которые хотят вернуть своих сыновей. Я пошлю за ними. Прямо сейчас. Возможно, будет надежнее, если вы уедете сегодня же ночью.
— Я тоже так думаю. Я из предосторожности нашел их, до того как отправился вас искать. Они ждут меня за стенами города.
Мазур впервые явно изумился. Он поставил свой бокал.
— Они уже у вас? Тогда почему?..
— Мне хотелось встретиться с вами, — ответил предводитель разбойников. Он широко улыбнулся. — После стольких лет. Я также не люблю нарушать клятвы, хотя это вас может удивить. Ибн Хайран и Бельмонте гарантировали им жизнь в обмен на нашу клятву отдать их в заложники. Их лекарь вернула жизнь Абиру.
— Мой лекарь, — быстро возразил визирь. Тариф поднял брови.
— Как вам угодно. Во всяком случае, я не хотел бы просто выкрасть их. Это могло бы подтвердить ваше худшее мнение обо мне.
— А вместо этого?
Ибн Хассан рассмеялся.
— Вероятно, я сам подтвердил ваше худшее мнение обо мне.
— В основном, — ответил визирь Рагозы. Через мгновение, однако, он протянул руку. Ибн Хассан взял ее. — Мне доставило удовольствие беседовать с вами, — сказал Мазур. — Мы оба уже немолоды. Этого могло и не произойти.
— Я не планирую вскоре завершить свой путь, — сказал ибн Хассан. — Возможно, в следующем году я прочту здесь стихотворение, во время карнавала.
— Это может стать откровением, — ответил бен Аврен, погладив бороду.
Некоторое время он сидел в одиночестве, после того как главарь из Арбастро надел свою маску и ушел. Он не намеревался никому об этом говорить, но новость о том, что армия отплыла на восток, потрясла его. Эта новость была настолько плохой, что и вообразить невозможно.
И слухи, распускаемые о его соотечественниках-киндатах в Фезане, — это тоже ужасно. Он не имел никакого представления о том, что задумал Альмалик Второй, но ясно, что этот человек напуган и одинок, и наносит удары наугад. Испуганных людей иногда понять труднее всего.
Ибн Хассан задал вопрос о Родриго Бельмонте, но не о другом человеке. Второй представлял не меньшую проблему, и в некотором смысле он значил даже больше.
— Жаль, — пробормотал раздраженно бен Аврен, — что я действительно не колдун, что бы это слово ни значило.
Он внезапно ощутил усталость, бедро его снова беспокоило. Он подумал, что надо отдать приказ лучникам на балконе или стражникам в соседней комнате, но это оказалось лишним.