Космические бродяги

— Снова приходил врач. По приказу управляющего.

— Что он сказал?

— То же самое. Два дня, может быть три.

Войдя в комнату, Нейл тяжело опустился на стул. Он доверял Маре, а это сообщение ничего не изменило в его планах. В свертке, полученном от Стовара, находились две металлические трубочки. Вот что стоит рабство в неизвестном мире, такова цена его будущего. А еще — эти трубочки помогут спокойно умереть Милани Ренфо, его матери.

Галюс — порошок, находившийся в трубочке,— нужно высыпать в чашку с горячей водой. Тогда измученная болезнью женщина покинет Диппл и, может быть, снова переживет лучшие дни в своей жизни. Если же тонкая нить, привязывающая ее к этому миру, не оборвется к тому времени, когда она проснется, пригодится вторая трубочка. Милани жила в страхе, отчаянии и боли, а умрет счастливой.

Юноша оглянулся и встретил взгляд Мары.

— Я дам ей это,— он коснулся трубочки,— а если что... ты дашь вторую?

— Разве тебя не будет здесь?

— Я... я улетаю ночью... Мне дали два часа... Ты поклянешься, что останешься с ней до конца? — Он протянул ей пятьдесят кредитов.— Возьми это и поклянись!

— Нейл! — В ее глазах вспыхнули яркие искры,— Ладно, сынок, я поклянусь. Хотя здесь не очень-то пригодились старые боги и духи, не так ли? Я даю клятву, хотя ты мог бы и не просить. А это... это я возьму. Только из-за Вейса! Он должен уйти отсюда... не твоим путем — другим,— Руки женщины конвульсивно сжали пачку кредитов. Нейл почти физически ощутил горькую решимость, исходящую от нее. Вейс Диза имел шанс освободиться от Диппла, если его мать будет сражаться за него.

— Куда ты записался? — спросила она, ставя греть воду.

— На Янус,— ответил юноша.— Не важно куда, лишь бы подальше от Диппла и Корвара.

— Янус,— повторила Мара,— Никогда не слышала о такой планете. Послушай, сынок, ты сегодня ничего не ел. У меня есть немного лепешек для Вейса, но он, наверное, нашел на сегодня работу и не придет.

— Нет. Я улетаю сегодня, помнишь? — Он слабо улыбнулся,— Послушай, Мара, ты посмотри вещи... потом...— Нейл окинул взглядом комнату. В морозильную камеру запрещено брать багаж, так что он ничего не возьмет с собой,— Если тебе что пригодится — бери. Тут мало что осталось. Только...

Он достал ящик, где они хранили документы и немногие ценные вещи. Да, браслеты матери и пояс Дона давно проданы. Нейл быстро просмотрел бумаги. Торговые контракты, которыми они никогда не могут воспользоваться,— их можно уничтожить. Опознавательные диски...

— Отдашь все управляющему... потом. А вот это...— Нейл взвесил на ладони кольцо, принадлежавшее Дону Ренфо.— Продай его и купи цветы... Она любила цветы, деревья... все, что растет.

— Я сделаю, мальчик.

В этом можно было не сомневаться.

От воды уже шел пар. Нейл наполнил чашку и высыпал туда порошок из трубочки. Вдвоем они подняли голову Милани и уговорили женщину проглотить снадобье.

Юноша прижал к своей щеке ее исхудалую руку и вгляделся в слабую улыбку на синеватых губах. На скулах женщины появился легкий румянец, она больше не стонала, а шептала: какие-то слова на незнакомом языке, имена родных и близких. Некоторые были ему знакомы, другие — нет, однако все они принадлежали ее прошлому, в котором он не участвовал. Милани снова была девушкой, жила на своей родной планете с мелководными морями, усеянными кольцами островов, где высокие деревья шелестели под порывами ветра. Все это она добровольно обменяла на жизнь с человеком, называвшим своим домом не планету, а корабль, и отправилась вместе с ним преодолевать расстояния между мирами.

— Будь счастлива.— Нейл отпустил ее руку. Он отдал ей все, что мог,— возвращение в дорогое ей прошлое, где нет забот и печалей безжалостного настоящего.

— Ты еще здесь? Ты — Нейл Ренфо?

В дверях стоял человек в форме агентства. Надсмотрщик, загоняющий рабов на борт ожидающего в космопорту грузового судна.

— Иду.

Ренфо осторожно поправил одеяло и встал. Он вышел из комнаты твердым шагом, не оглядываясь, но у двери Мары остановился и постучал.

— Я ухожу,— сказал он.— Ты присмотришь?

— Присмотрю. Я останусь с ней до конца и сделаю все, как ты хотел. Удачи тебе, сынок.

Но им было ясно, что это пожелание неисполнимо.

Вместе с двумя товарищами по несчастью юноша в последний раз спустился по знакомой лестнице, стараясь ни о чем не думать или, по крайней мере, думать о том, что Милани покинула Диппл, уйдя другим путем, неизмеримо более приятным.

В секции обработки Нейл покорно подчинился процедуре, которая должна была сделать из живого человека беспомощный груз. Он взял с собой в морозный сон только память о слабой улыбке, которую увидел на губах матери.

Долго ли длилось путешествие, в каком направлении и какую цель поставили перед экипажем кроме доставки груза — все это не касалось Нейла, да и, в сущности, не интересовало его. Янус, конечно, был пограничным миром, иначе там не требовалась бы дешевая рабочая сила,— вот и все, что ему было известно об этой планете. Так что его оставил бы равнодушным вид огромного темно-зеленого шара на экране пилота, с обширными континентами и узкими морями, чья земля была поглощена лесами, причем такими, о которых более цивилизованные планеты давно забыли.

Космопорт, на котором приземлилось грузовое судно, был расположен на голой каменистой местности, сожженной пламенем, хлещущим из дюз кораблей. За его границами начиналась территория, принадлежавшая поселенцам, где разворачивалась самая настоящая война между человеком и лесом: тут выдергивали лиану, там атаковали куст или молодое деревце, стремящееся занять расчищенное с таким трудом пространство. Она началась сто лет назад, когда первые космические разведчики отметили Янус как планету, пригодную для заселения людьми. Но лес все еще был вырублен на очень небольшой территории — голые пятна в темной зелени с сероватым оттенком, словно на широких листьях гигантских деревьев, буйной молодой поросли и кустарников осела серебристая пленка.

Люди, занятые этой борьбой, были угрюмы, молчаливы, тверды, как здешняя древесина или как закаленный космосом металл. Они трудились от зари до зари, и для них ничего не существовало, кроме этой работы. Ничего не изменилось в их жизни даже теперь, когда можно было покупать рабов для борьбы с лесом.

 2. ОПУШКА ЛЕСА

— Они все перед вами, хозяин участка. Мне что, везти свой товар обратно?

Торговец покачивался, положив руки на бедра, и в глазах его светилось презрение. По сравнению с покупателем он был тонок, как проволока, и внешне походил на мальчишку.

— И вы привезли такое барахло, чтобы они жгли лес и работали на полях?

Покупатель тоже не скрывал своего пренебрежения — как к торговцу, так и к его товару.

— Люди, у которых есть деньги, не вербуются в рабочие. Разве вам это не известно, хозяин участка? Удивительно, что мы вообще кого-то привезли.

Поселенец резко отличался от жалкой компании, которая стояла перед ним. Большинство мужчин земного происхождения, как бы они ни были далеки от родной планеты, бреют волосы на лице, этот же неуклюжий гигант решил вернуться в первобытное состояние. Густая борода веером расстилалась по его бочкообразной груди, завитки волос покрывали тыльную сторону широких рук. Все остальное на нем было серым: грубая одежда, сапоги из шкур, шапка, нахлобученная на копну кудрей. Мужчина говорил на бейсике с незнакомыми интонациями, ходил тяжело, будто давил невидимые помехи на своем пути. Высокий, массивный, он напоминал дерево, на которое он и весь его род обрушивали угрюмую ненависть.

Стоящие перед ним десять завербованных все еще дрожали от холода после оживления, и никто из них даже отдаленно не напоминал своего будущего хозяина. Да и что можно было ожидать от людей, живущих без надежды, моральных и физических сил?

Хозяин участка сердито осмотрел каждого. Его глаза словно раздевали несчастных, отмечая недостатки тощих тел.