Космические бродяги

 4. ПЕРВАЯ УДАЧА

Дождь кончился, небо становилось все яснее, и пока свет зари еще не слепил глаз, ифты начали готовить ловушку.

Робота распластали на камне, стянув с него защитный плащ, чтобы приманку было отчетливей видно, затем наложили рядом кустарника, добавив соленой коры — побольше с северной, подветренной, стороны. Бросили жребий, и Айяр лег у самого края воды, ожидая появления флайера. Он сунул руку в воду и, ощутив неприятный холод, зачерпнул ее ладонью. Разбрызгивая капли, поднял руку вверх. Древние заклинания помнила не только Иллиль. Капитан Первого круга Ифткана тоже когда-то лил наземь воду из замысловато расписанной чаши и говорил те слова, что сейчас слетали с его губ.

Тогда заклинания не помогли воину, вряд ли теперь они подействуют на работников космопорта, поселенцев или на То, Что Ждет. Но ифту, как и человеку, в такую минуту захотелось уцепиться за веру в нечто его превосходящее.

Прошедший ливень словно распахнул дверцу другому времени года. День ожидался ясный, в воздухе веяло весной. Что-то зашевелилось в отрывках переданной ифту памяти, и кровь — как сок, весело бегущий по стволам деревьев-башен, по всем лесным растениям,— забурлила в сосудах, едва он вспомнил весну в Ифткане. Время сажать, а не умирать. Впрочем, некогда смерть поразила Айяра и ныне снова маячила перед ним. Но у него в руках меч — только так ифт встречает врага! Тихое жужжание — давиз? Рановато для насекомых, хотя... юноша замер: кровосос не трогает неподвижных. И вдруг его ухо уловило другой звук, более настойчивый. Флайер! Джервис мог и не предупреждать свистом, Айяр уже укрылся в воде между скалами и поверженным грозой деревом. Звук приближался. Лишь бы они увидели робота...

С шипением из флайера хлестнуло пламя луча. Только бы ветер не отнес соленый дым в сторону! Машина приземлилась. Юноша обогнул скалу, присел в тени. Боль пронзила плечо, он чуть не вскрикнул от досады: совсем забыл о давизе. И тут же устыдился, что ему не хватило выдержки: с флайера могли заметить его возню.

— Эй... Прикрой меня!

Как странно звучали слова на бейсике — словно иностранный язык. Разведчиков было двое: один оставался в кабине, другой со странным простодушием шагнул к роботу, тронул его за плечо. И неожиданно закашлялся, замотал головой, отгоняя дым. С сердитым бормотанием он потянул мнимого ифта, затем сунул бластер в кобуру и обеими руками рванул, пытаясь высвободить ноги приманки, которые Джервис с Килмарком старательно заклинили между камней.

— Еще один робот,— выкрикнул он.— Крепко, черт, застрял...

Разведчик повернулся к флайеру, но, сделав несколько шагов, грузно сел на землю.

— Рейшен! — окликнули его. Он пополз на зов, но упал, уткнувшись лицом в землю, и затих.

— Рейшен!

Айяр увидел, как высунулась рука с бластером. Хватит ли дыма на второго, в кабине? Скорчившись, разведчик вылез из флайера, огляделся и с подозрением посмотрел на кустарник, окутанный дымом. Схватив своего спутника за куртку, он попробовал втащить его внутрь машины, но Рейшен был тяжел, к тому же разведчик не хотел выпускать из руки бластер. Он с отчаянием тянул на себя обессилевшее грузное тело. Ветер переменился, и дым пошел на него. Человек закашлялся, бросился к флайеру и свалился у входа.

Айяр тоненько свистнул. Как долго действует их средство, можно было только гадать. Закрыв нос и рот мокрым рукавом, он побежал к машине. Чувствовался лишь запах тлеющего кустарника — похоже, кора уже прогорела. Преодолевая отвращение к механизмам, юноша забрался внутрь. Коммуникатор был встроен в панель управления. Если бы Джервис воспользовался передатчиком хотя бы для одного сообщения... Впрочем, у людей могли быть и переносные рации.

Тело дрожало как в лихорадке, и оттого Айяр ощущал себя куда хуже, нежели от укуса давиза. Трясущимися пальцами юноша нащупал на запястье пилота, лежавшего около входа, передатчик. Застежка не хотела поддаваться, но все-таки он расстегнул ее. А теперь оставалось вытерпеть прикосновение к ладони этого крошечного металлического кружка и еще теплого от человеческой руки браслета.

Айяр бросился к берегу, огибая до сих пор окутанные редеющим дымом кусты. Рацию он уронил на камень и, почуяв рвотные спазмы, отскочил в сторону. В дрожи, в холодном поту он вернулся и обнаружил рядом с камнем лишь Джервиса и Иллиль. Джервис, то и дело вытирая выступившую на голове испарину, изучал передатчик.

— А где же?..— прохрипел юноша.

Иллиль мотнула головой:

— Отправляют этих обратно, в порт. Райзек включит на панели программу возврата. Пускай летят и прихватят с собой лжеифта.

— Зачем?..

— Джервис говорит, пусть они вернутся невредимыми, это докажет, что мы не строим козней. Тогда в космопорте скорее поверят и нашему сообщению, если, разумеется, получат его.

Флайер взмыл вверх, направляясь к порту, а Райзек и Килмарк пошатываясь подошли к ним. Закрыв глаза, Райзек рухнул на землю, из его груди вырывались хрипы. Влезть в кабину и разобраться, как включить возврат машины,— это потребовало непомерной силы воли. И почему перерождение вызвало столь непереносимое отвращение к тем, кто некогда был с ними одной плоти, одной крови? Джервис полагал, что это мера безопасности, которую предусмотрели биологи — создатели перерожденных ифтов. Новую расу надо было держать в изоляции от прочих, пока она в достаточной степени не увеличится. Но ученые не могли предвидеть нынешних трудностей. Как ифтам входить в контакт с теми, кто одним лишь своим видом вызывает чисто физическую брезгливость? Вероятно, общаться придется только через передатчик.

— Ты думаешь, это удастся? — спросила Иллиль.

— Не знаю... Можем хотя бы попытаться.

Джервис выглядел усталым, совершенно измотанным: возле добычи Айяра он находился ценой невероятного усилия. Крышка прибора была снята, но бывший разведчик, вместо того чтобы сказать самое необходимое в крошечный микрофон, выстукивал двумя палочками над самой рацией какой-то диковинный ритм. Иногда он прерывался, что-то мучительно вспоминал, глядя вверх, затем снова стучал, то неуверенно, то весьма настойчиво. В одну из пауз его прервал тонкий, но требовательный, с металлическими нотками голос из микрофона:

— Уокерс! Что ты там вытворяешь?

Джервис повторил сообщение чуть помедленней.

— Да в чем же дело, Уокерс!

Ифт выстукивал код, который некогда знал лучше собственного имени — Пит Сейшенс...

— Они должны все это записать,— предположил Килмарк,— и расшифровать...

— Если сумеют,— добавил, едва шевеля губами, Райзек.

Ритм стал медленнее. Казалось, чем больше Джервис напрягает память, тем труднее ему вспоминать. Наконец он повернулся, усталый и угрюмый.

— Я сделал что мог. Пожалуй, вышло не так уж скверно. Попробую еще раз.

Он опять взялся за палочки, но его прервал все тот же металлический голос:

— Эй, кем бы вы ни были — мы засекли вас!

Они дружно посмотрели на небо. Неужели флайер уже спускался к ним?

— Зачем они предупреждают? — не понял Айяр.

— Быть может, потому, что Джервис не совсем плохо сделал свое дело,— ответила Иллиль.— Быть может, они поняли код. Ну что, будем ждать встречи?

Бывший разведчик помотал головой.

— Нет... не стоит. Пока не разузнаем побольше. Но...

Намочив палочку и окунув ее в пепел уже совсем зачахшего костра, он начал писать на камне около рации какие-то одному ему понятные знаки.

Они направились к югу. У Айяра почти не осталось силы, дарованной соком Ифтсайги. Иногда кружилась голова и ему казалось, что долго держать темп, который задал Килмарк, он не сможет. Пустоши справа все еще не было видно конца. Где же море?

В маленькой рощице ифты решили сделать привал. Айяр, расположившись на прошлогодних сухих листьях, вдыхал лесную свежесть, не решаясь закрыть глаза. Сон был так близок, веки наливались тяжестью, тело обмякло...

— Они придут проверить? — спросила Иллиль.