Страница 4 из 11
Она закусила нижнюю губу.
— Если бы была жива, — едва слышно договорила она, смотря на меня с таким отчаянием, что мне стало не по себе.
— Я думаю, что ты напрасно думаешь о плохом, — постаралась успокоить ее я. — У твоей Вики были враги? Кто-то желал ее смерти? Понимаешь, не всякий человек решится на убийство. Что, Вика обещала кому-то огромное наследство? Или была застрахована на кругленькую сумму?
— Нет, что ты! Мы бедные. Самый что ни на есть неимущий слой общества… Подумай, пошла бы я работать на этот идиотский телефон, если бы мы не нуждались в деньгах?
— А Сочи? Знаешь, я неплохо зарабатываю, но о Сочи даже и мечтать не приходится…
— Так это же ее Дима обещал свозить! А у Вики финансы поют романсы. Хотя она и работает в крутой фирме, но там вечно какие-то штрафы и еще бог знает что. Больше восьмисот в месяц у нее еще ни разу не выходило.
— То есть вы живете только на то, что зарабатываете? А ваш отчим?
— Отчим… Он у нас свободный художник. Он не зарабатывает — он пропивает. А потом начинает нас воспитывать, иногда путая с маленькими детьми. Честно говоря, мне очень плохо без Вики. И я так боюсь, что она никогда не вернется.
— А когда она пропала?
— Она пропала две недели назад. Но я думала, что она просто уехала. И мне стало не по себе, потому что не было открытки. А самое главное — я видела вчера вечером мельком Димку.
— То есть он остался в городе?
— Если я не ошиблась, да.
— А ты ему не звонила?
— Звонила, — вздохнула Катя. — У него никто не отвечает. И на работе сказали, что он уже две недели в отпуске.
— Значит, тебе просто показалось…
— Наверное. Но мне все-таки не по себе… Я не могу обратиться в милицию — меня засмеют. А вчера позвонила ты. И я подумала, что это провидение. И, может быть, ты сможешь мне помочь. Ведь частные детективы разыскивают пропавших людей, да?
— Разыскивают, — кивнула я. — Даже если пропавшие и не хотят, чтобы их отыскали. Но я все-таки думаю, что ты не права.
— А если маньяк? Нам один такой звонит постоянно, говорит, что нас надо всех поубивать! Вдруг Вика стала жертвой?
— Понимаешь, Катя, тогда ее дружок позвонил бы тебе, и спросил, куда делась Вика.
— Не позвонил бы, — замотала головой Катя. — Он ко мне клеился… А я его ударила. И с тех пор он делает вид, что я не существую в природе. Так что он никогда не стал бы мне звонить.
— А отчиму?
— Тоже не стал бы. У него с нами напряженные отношения, я же сказала!
— Хорошо, попробуем найти твою неразумную сестрицу, — сказала я. — Не иголка же она в стогу сена… Даст бог, найдется.
— Я хотела бы в это верить, но… Знаешь, Саша, в последнее время меня одолевали неприятные предчувствия. У тебя так бывает — сидишь, все хорошо, по радио играет красивая музыка, а ты вдруг начинаешь плакать навзрыд? Бывает?
— Конечно, — кивнула я. — Но я не связываю эти настроения с неминуемой бедой. Просто музыка такая вот грустная и красивая…
— Да не грустная она, а связана с какими-то воспоминаниями, а воспоминания, в свою очередь, накрепко связаны с Викой. Я ей даже говорила об этом, а она смеется, хотя…
Моя юная собеседница покраснела и замялась.
— Хотя?
— Ах да. Последнее время Вика мне казалась очень нервной. Как будто она изо всех сил старается выглядеть веселой и беззаботной, но внутри у нее только тоска, которая пожирает ее. Так что я ужасно боюсь за нее, Саша! Мне почему-то кажется, что я ее больше никогда не увижу.
Ее голос предательски задрожал. «Похоже, у девочки действительно нервы на пределе, — вздохнула я про себя. — А ее сестрица наверняка просто отдыхает, нисколько не заботясь о том, что испытывает Катя. Такие вот они все, старшие сестры!»
Прервал наш задушевный разговор Ларчик, который появился на пороге с омерзительно-сладкой улыбкой. Отчего я, естественно, приуныла.
— Катя, — проговорил загадочно Лариков, смотря на несчастное дитя взглядом голодного дракона, который наконец дождался жертвы, — вы будете кофе?
По его интонации я бы, например, заключила, что мне предлагается не кофе, а яд цикуты, налитый в амфору!
Катя, естественно, была потрясена не меньше моего, и мы обе обратили наши изумленные взоры на моего вмиг поглупевшего босса.
— Что? — переспросила я. — Кофе или цианистый калий?
— Кофе, — гневно сверкнул он на меня очами.
— Так и говори с нормальной интонацией, — фыркнула я. — А то шипишь, как Каа перед Бандер-Логами.
Катя тихонько засмеялась, а на Ларчика стало жалко смотреть. Он зарделся как маков цвет, и что-то пробурчал уж совсем нечленораздельное, но явно осуждающее.
— Ты кофе, кажется, хотел принести? — ехидно поинтересовалась я. — Так тащи побыстрее. Кстати, Катя, ты производишь на молодых красавцев неизгладимое, но весьма вредное впечатление. Судя по моему боссу, работать мне придется одной. Поскольку никто не согласится работать с влюбленным сыщиком. Я не исключение.
— Какая же ты вредная девица, — прошептал Лариков, когда вернулся с кофе. — Никогда не думал, что ты можешь быть такой!
— Я умело маскировалась под ангелочка, — улыбнулась я ему.
Катя сидела, красиво скрестив свои длинные ножки, и наблюдала за моим боссом с явным интересом. Судя по этому взгляду, он ей тоже нравился.
Получалось, что я опять оставалась в гордом одиночестве, и мне от этого было ужасно грустно!
Очень скоро они уже разговаривали вдвоем, почти забыв о моем существовании, равно как и о пропавшей сестрице.
«Так что младшие сестры у нас тоже не очень-то самоотверженные, — признала я нехотя. — Стоит только увидеть младого красавца с широкими плечами и красивыми глазами!»
Я допила кофе и тихо вышла из комнаты, дабы не мешать юной влюбленной паре.
И в этот момент я чувствовала себя такой взрослой, что самой было противно!
Итак, мой дражайший босс явно вознамерился потерять голову, и вся работа падает на мои плечи.
Хотя именно он-то и должен, подобно рыцарю, разыскать пропавшую сестру нашей красавицы. Но нет — он оставляет себе пламенные речи и трогательные вздохи, а мне предоставляется конь с доспехами, хотя я тоже, между прочим, девица молодая и не лишенная привлекательности!
Любовь, мои дорогие, иногда кажется мне неким подобием душевного заболевания — сродни кататонии, когда вместо обыденной женщины в застиранном халатике глазам влюбленного предстает принцесса, и никто не сможет доказать ему, бедняге, что у предмета его воздыханий визгливый голос или нос картошкой. Хотя голосок Кати был мелодичным, а нос ее только кретин назвал бы картошкой — он был маленьким и ровным. Так что Ларчика понять было можно — Катенька была очаровательна, как самая настоящая принцесса!
И в конце концов, он влюбляется все равно куда реже, чем это делаю я. Можно ему позволить этакую слабость? Да, можно! Станет мягче и добрее. Станет отпускать меня пораньше домой, поскольку сам начнет рваться к прелестнице Екатерине!
Убедив себя в том, что нет худа без добра и влюбленный босс куда приятнее в общении, нежели босс невлюбленный, я смягчилась и вернулась в комнату с благостной улыбкой на устах.
Они сидели, поглощенные друг другом, и улыбались совершенно идиотскими улыбками, отчего их лица стали презабавными.
— Вот какая еще мысль пришла мне в голову, — осмелилась влезть я в их романтическое общение. — Если бы я взяла и пропала, Ларчик, что бы ты сделал?
— Ты это уже делала, — напомнил мне Лариков о романтическом казусе, когда меня похитили влюбленные бандиты.
— Я про другое, — отмахнулась я. — Если бы я тебя не предупредила и пропала, ты обратил бы на этот факт внимание?
— Конечно.
— А дальше?
— Что — дальше? — вылупился на меня Ларчик в крайнем изумлении.
— Меня интересуют твои дальнейшие действия.
— Я бы позвонил тебе домой.
— А никто не берет трубку!
— Тогда я бы нашел Пенса.
— А если Пенс уехал? Или не знал бы, куда я делась?