Ошибка природы

Справедливо рассудив, что от незнающих русский туркмен и Любки, которая уже третий день на неведомом промысле, толку не будет, я решила, что толку следует ожидать только от этой «великолепной» троицы. Ведь если они не выходили отсюда, значит, момент убийства от них не укрылся.

А если они видели, то, судя по их смышленым мордашкам, наверняка смогут описать это происшествие.

— Тут не только милиции бояться надо, — вдруг заговорила Юля и мрачно посмотрела в окно. Я невольно проследила за ее взглядом. В окне была чернота мира, который по неизвестным причинам отнесся к этим девочкам с необъяснимой враждебностью.

— Да брось, он нас не видел, — Маринка затушила сигарету, доставая новую.

— Да уж, как же… Дашка так заорала, что он глазами так и ширкнул в нашу сторону!

— Вы о ком это? — заинтересовалась я.

— Об этом… призраке, — сказали девчонки, а Даша сразу ойкнула.

Честно говоря, мне тоже передался их страх — как будто по подвалу пробежал холодок.

Точно призрак из квартиры Сони вдруг перебазировался в наш уютный подвал.

— Стойте-ка, — призвала я мистически настроенных девиц к порядку, да заодно и саму себя. — Давайте внесем ясность. Кого вы боитесь? Что еще за призраки взялись везде, где ни попадя, разгуливать?

— Да не был он призраком, — поморщилась Маринка. — Так себе, козел какой-то!

Кажется, я влипла в историю, как тот солдатик, который шел куда-то по одному делу, а нашел другое!

— Собственно, призраки меня интересуют, только не сейчас. Я вообще-то хотела узнать, не видели ли вы сегодня вот из этого окна, что тут стряслось с седовласым джентльменом в коричневом пальто, — заявила я.

— А мы тебе про что рассказываем? — праведно возмутилась Маринка. — Про это самое.

— Так этот призрак-козел тогда при чем?

— При том, — выпустила слова, смешанные с дымом, Маринка. — При том самом. Не я же этого старикана шарахнула. И не Дашка с Юлькой!

— Он стоял вон там, — показала рукой Маринка. Выходило, что пресловутый «козел» даже и не прятался. Просто тусовался около мусорной кучи, поджидая Гордона.

Из этого прямо вытекали следующие два факта. Первый — что он за Гордоном не шел. Второй, что самое интересное, судя по всему, этот человек был знаком с Гордоном, и настолько близко, что знал: в надлежащее время Гордон пройдет по Чистому переулку.

Если только…

— Послушай, Маринка, а он там долго стоял?

— Не знаю, — передернула она плечиком. — Сдается мне, долго. Как будто ждал кого-то, понимаешь?

Все совпадало пока со второй версией. Он ждал кого-то. То есть, если я права, он ждал не просто случайную жертву, а ту личность, которую в эти самые жертвы наметил.

— И всю дорогу всматривался в конец Чистого, как грифон, выслеживающий добычу, — подтвердила мои догадки Юлька. — А когда этот старик показался, сразу юркнул во-он за ту кучу.

— А призраком мы его назвали потому, что он был какой-то странный! Весь забинтованный, как Человек-невидимка, и одет так же… Длинное пальто черное, которое болталось на нем, как на макаронине, и шляпа, нахлобученная по самый нос, — встряла снова Маринка. — Ни дать ни взять призрак! Ой, да, я забыла! Погода пасмурная, а он в темных очках! Представляешь?

— Да уж, — согласилась я с тем, что манера одеваться у убийцы весьма странная. Впрочем, может быть, он не хотел быть узнанным?

— Ну вот! Старик торопился, но почему-то, увидев этого козла, приостановился и прищурился. Стал к нему приглядываться, будто никак не может его вспомнить. Потом словно вспомнил и нахмурился. Тогда он как заорет: «Что ты тут делаешь?» А этот козел ничего не ответил, только достал пистолет и выстрелил.

— Нет, ответил, — возразила Юлька. — Ты просто не расслышала. Он сказал: «Извини, пожалуйста».

— Что? — не поняла я.

— «Извини, пожалуйста», — повторила Юлька. — Я стояла рядом с окном и все слышала. А тут старик начал валиться на мусор, с таким удивленным лицом, и по пальту у него…

— По пальто, — поправила Маринка.

— Какая разница! — отмахнулась Юлька. — Главное, что у него по пальту расползлась кровь… Вот! И тут Дашка завизжала, и я оттащила ее от окна.

— А он уставился на окно. Потом подошел и присел на корточки. Начал всматриваться, но мы притаились и боялись вздохнуть. Он поприсматривался, потом понял, что ему пора смываться, и поднялся. Я только видела, что он отряхнул колени. Страшно было, я чуть не описалась!

— От этих подробностей ты всех нас могла бы избавить, — немного высокомерно заявила Юлька.

— Слушай, а эту свою извинительную фразу он произнес до или после выстрела?

— До, — авторитетно сказала Юлька.

— То есть как бы попросил прощения за то, что сейчас сделает. Ничего себе, убийца! Сама изысканность и вежливость получается!

Я задумалась.

Почему-то вспомнился распахнутый том Шекспира.

тихонько напела я песенку безумной Офелии, смотря в окно.

— Что это за песня? — спросила Маринка.

— Шекспир, — вздохнула я. — Каким-то непонятным образом он пытается все связать в одну цепочку, но я совершенно не могу понять, какого черта в мою голову приходят эти мысли!

Еще меньше моего могла понять Маринка. Тем не менее она понимающе кивнула и попросила:

— А дальше в этой «романсе» как?

— Понравилось? — спросила я.

— Да, — кивнула она. — Лучше, чем у Земфиры.

— Да уж куда как лучше, — усмехнулась я. — Слушай!

И я продолжила, легко вспоминая текст — поскольку в юности мечтала сыграть эту сцену. Только вот режиссер в нашей драмстудии попался неотзывчивый — почему-то видел Офелию нежной блондинкой, похожей на эдельвейс, а не такой рыжей «шотландкой», как я.

Девицы слушали меня, разинув рты. Романтические настроения, как я заметила, чаще встречаются у людей, вкусивших черного и черствого хлеба суровой действительности так много и так рано, что возникла уже тошнота.

— Как у того мужика, которого убили, — проговорила очень тихо Маринка. — «Седин волнистых льны».

Я уже хотела было обдумать этот постулат, но тут Юлька вдруг прижала палец к губам и резко потушила свечку.

Отчетливо донесся звук приближающихся шагов. Шаги были тихие, словно крадущиеся.

— Закройте дверь, — прошептала я.

— Она не закрывается, — с ужасом в голосе ответила Маринка.

Шаги приближались.

По моей спине забегали мурашки. Я прижала к себе едва дышащих от ужаса девчонок. Дашка спрятала у меня в коленях лицо и, кажется, боялась дохнуть.

Я оттащила их в самую глубь подвала, туда, где можно было укрыться за старым, полуразвалившимся шкафом.

Шаги замерли у самой двери.

— Мамочки, — пробормотала Юлька. — Кажется, нам конец!

Дверь начала тихо открываться…

Я смотрела на образовавшуюся полоску света как зачарованная, боясь вздохнуть.

Кого мы увидим? Убийцу, который хочет извиниться за то, что собирается лишить нас жизни?

Призрак?

Да фигня это все с призраками!

Говорят, в минуту опасности наш рассудок вместе с адреналином начинает выбрасывать светлые идеи. Как-то это все взаимосвязано, но я не психолог. Только в тот момент, когда чертова дверь приоткрылась и слабый луч фонарика заставил нашу славную компанию отодвинуться подальше в тень, меня осенила совершенно безумная мысль, что все это взаимосвязано!

Не знаю как, но вот связано, и все тут!

Жалко, конечно, что мне, увы, не придется нащупать эти связи.