Предсказание

Следом за «скорой» во дворик въехало такси, из которого проворно выскочили Шлиман и Сергей. При виде вездесущего Ольгиного зама, Чудовище сделался мрачнее тучи, и, взвалив на себя весь скарб и поминутно бросая на свою даму жалобные взгляды, вошел в подъезд, следом за ним летел Алешка.

– Как там дела с очисткой каналов? – Ольга тряхнула головой, отгоняя неуместную влюбленность и подошла к Сергею. – Я подумала, Бог знает, что там, на дне можно найти, так что пришли-ка нескольких антикваров и охрану, глупо бросать мясо. Потом мне нужна бригада мастеров в квартиру, можно тех, что делали ремонт в прошлый раз. А вообще, как дела?

Вслед за Чудовищем и охраной они поднялись наверх, где их встречала здоровая и вполне счастливая Лада.

– Ты зачем встала?! – накинулась на сестру Ольга. – Осложнений хочешь?! А ну, быстро в кровать!

– Ничего не будет, – навстречу гостям вышли улыбающийся Питер и сын Агасфера. Питер помог Ольге снять куртку.

– Проходите, у нас хорошие новости, – приветствовала гостей Руфь.

Как зачарованные, Сергей и Шлиман последовали за влюбленной парой. По случаю прибытия гостей, коридор Агасферской квартиры заметно расширился, и на стенах появились шестирожковые канделябры с электрическими свечками. Одетая в длинное ситцевое платье и меховую телогрейку Руфь помогала Чудовищу развешивать в шкафу вещи Ольги и Алексея, для которых были предоставлены пара смежных комнат, для большего удобства гостей оснащенные компьютерами, телефоном и факсом. В комнате справа от Ольгиных апартаментов разместилась охрана, а слева располагалась берлога самого Чудовища, от которой он, однако, готов был отказаться в надежде, что ему позволят спать на коврике у двери своей госпожи.

Алешка бегал по всей квартире, открывая одну за другой попадающиеся ему на пути двери, которых, к радости ребенка, становилось все больше и больше.

Глава 36

Наконец, все собрались на кухне возле огромного капустного пирога, который подавала на стол Руфь. Ольга вкратце рассказала о бое в ее квартире, ранении Агасфера и последующем предложении сил Тьмы и, улучив мгновение, когда мужчины занялись обсуждением деталей сражения, мигнула сестре, мол, нужно пошептаться. Вместе они вышли в соседнюю еще пустую комнату.

– Что произошло? Как ты выкарабкалась? – набросилась она на Ладу. – Утром спрашиваю о твоем здоровье, – говорят, ты при смерти, а сейчас цветешь и пахнешь.

– Так ведь Агасфер, Питер, Боги и духи! Сама-то сообрази, для них же законы не писаны!

Ольга пожала плечами:

– Может, и не писаны, но еще вчера ты…

– Вчера – другое дело, и Агасфер ничего такого не собирался. Думал, что я сама выберусь. А сегодня, когда совсем плохо стало, он возьми да и раздобудь мне лекарство.

– Какое лекарство? – Ольга вцепилась в локоть сестры, и одновременно оттянула ворот платья, обнажая плечо. Белый затянувшийся шрам смотрелся как след на мраморе.

– Да я по чем знаю, какое. На вкус так вода водой, Агасфер мне его в чаше такой старой принес, деревянной. Я еще подумала, Руфь мне питье приносила в кружке или стакане, а он в чаше.

– Как выглядела чаша?! – между сестрами буквально вклинился Сергей. – Деревянная чаша?

– Ну да, деревянная, круглая, совсем черная. Выглядит как орех или…

– А как он тебе сам объяснил, что ты пила?

– Ничего не объяснял. Когда он что-нибудь объяснял? Сказал, пей, я и выпила.

– А потом что?! – Сергей неожиданно перешел на крик. – Какое действие? Что ты почувствовала?

– Потом я вырубилась, – Лада вздохнула. – Боль прошла, я откинулась на подушки, расслабилась. Кайф. Столько времени боль да стихи, кровь, и снова стихи. Образы всякие, рыцари, дамы, крестовые походы, алхимики, вся история от распятья до наших дней, и все это через меня течет лавиной. И не говорить не могу. Замолчишь – так оно тебя словно изнутри разрывает. Стихи, проза, потом снова стихи, проза, потом стихи переходящие в прозу, потом проза, которую можно петь, точно стихи. Вот, например, послушай, она достала из кармана листок и выразительно начала читать:

– Лада. Любовь моя единственная, – Питер обнял Ладу, оторвав ее от земли и закружив по комнате.

Значит, старая чаша? Древняя? – Сергей встряхнул Ладу за плечи, отрывая ее от любимого.

– Полно тебе, оставь ее! – Шлиман схватил Сергея за руки и оттащил в сторону. – Она-то здесь при чем? Ей дали, она выпила. Какие претензии?

К ней никаких, но вот к тебе, к Агасферу, вообще ко всей этой вашей веселой компании! – Сергей вырвался, и со всей силы съездил приятеля по щеке. – Ты мог бы мне и сказать, что у Агасфера хранится Святой Грааль! Или вы считали, что я похищу его у вас? Или?..

– Какой еще Грааль? В чем тут вообще дело? – Ольга переводила взгляд со Шлимана на своего прежде тихого и спокойного, а теперь точно сорвавшегося с цепи заместителя.

– А вот такой, после которого твоя сестренка будет жить-поживать, да добра наживать, детей своих переживет, внуков. Ты, я сдохнем, – а она будет молодой и прекрасной. Вот какой!

Рядом с Ольгой тихо и веско вырос Чудовище. Оценив ситуацию, он сгреб тощего Сергея и, как куклу, дотащил его до кухни и, бросив в пустое кресло, встал рядом.

Ольга и Лада исподлобья смотрели друг на друга, Шлиман взял со стола свою чашку и, отхлебнув остывшего чаю, обвел присутствующих изучающим взглядом.

– Ты, – обратился он к Питеру, – знал?

– Тогда не знал, а потом догадался, – он подошел к Ладе и обнял ее за талию.

– А про то, что Грааль у Агасфера раньше слышал?

– То, что он в городе, чувствовал, а у кого – какое мне до этого дело? Что я вам рыцарь?

– Да уж не дай Бог, кто-нибудь из рыцарей прослышит… – Шлиман посмотрел на все еще кипящего возмущением Сергея. – Да, я знал, что Грааль в Питере, знал, что он у Агасфера. Но только ты тут родной, при чем? Бессмертие просто так не дается, – он встретился глазами с Ладой и покраснел. – То есть, не всем. Ты, например, избрал судьбу алхимика, при чем же здесь Святой Грааль? Расти философский камень, копайся в формулах, вызывай души давно умерших адептов, делай что-нибудь! Рыцари, которые сделались бессмертными через Грааль, оставались при нем служить, потому что не нуждались больше в его силе и защищали святыню от недостойных. Агасферу доверили Грааль, потому что он не мог им воспользоваться.