Предсказание

– Где бы мы могли поговорить? Я предпочитаю у вас или у меня. Где вы в настоящий момент?

– Подъезжаю к Итальянской.

– Значит, едете домой. Великолепно. Через тридцать минут буду.

Несколько секунд Ольга слушала гудки в трубке, означавшие только одно – спокойному домашнему вечеру с сыном не бывать.

Отдав распоряжение водителю заехать за Алешей в школу, она кивнула дежурившему у дверей менту, быстро зафиксировавшему дату ее возвращения в журнал, и поднялась к себе на второй этаж.

«Прошлогодние клиенты», надо же, какая удача, а она– то уже считала контакт потерянным. Тогда они здорово заплатили, несмотря даже на то, что не все было выполнено. На самом деле заказ был на два предмета, означенное старое копье и камень. По поводу последнего еще была какая-то путаница, свидетели называли его то камнем, то чашей. Ольга так и не разобралась, чем же он был на самом деле, и видел ли его кто-нибудь воочию. Считалось, что в блокаду его приобрел один питерский антиквар. Но тот пропал без вести в сорок четвертом, не оставив миру наследников, а Ольге зацепочки. Зато копье она нашла.

Минута в минуту домофон предупредил о приходе гостя. Ольга ждала его, вертя на плите кофеварку. Единственное, что она умела готовить, был кофе, все остальное, начиная от салатов и кончая тортами, закупалось в магазине, обед стряпали приходившая убирать женщина или гувернантка сына.

Иннокентий Иванович оказался высоким и потрясающе красивым мужчиной между сорока и пятьюдесятью: коротко остриженный блондин с правильными чертами, как у персонажей советских плакатов, но в духе времени, с очками в тоненькой, скорее всего, золотой оправой на носу. Ольга оценила безумно дорогой «Ролекс» на правой, как носят левши, руке и не бросающуюся в глаза роскошь костюма. Мужчина словно источал лоск и довольство, но, в отличие от многих других новых русских, делал это прилично.

– Вы слышали что-нибудь о Сильвестре Медведеве и о его предсказании о гибели Петербурга? – спросил, Иннокентий Иванович, вольготно расположившись в кресле у журнального столика, пока Ольга расставляла на столе чашки.

– Медведев, Медведев… – Дан изобразила на лице работу мысли. – А что такое, нездоровый мистицизм и неоплаченные нервы? Кто он? Где живет? – Она присела рядом, отправляя себе в чашку сахарозаменитель. – Сильвестр, звучит как Сильвестр Сталлоне. Он что, из актерской братии?

– Скорее из монашеской, – поморщился гость. – Родился в 1641, умер в 1691, совсем ничего можно сказать. В 1674 в Путивле принял монашество, с 1677 в Москве был назначен справщиком и книгохранителем на московский печатный двор. Доподлинно известно, что принимал огромное участие в исправлении церковных книг, знал латинский и польский языки. В школе Симеона Полоцкого изучал риторику, пиитику, философию, историю и богослужение. Как видите, довольно образованный малый, поэтому мы не можем не считаться с такой вещью, как его предсказание, тем более, что дата стремительно приближается, а мы, извините, еще в Питере.

– Ну, не знаю… – заинтересованная вначале Ольга к концу речи выглядела растерянной. – История – не мой профиль. Где я буду искать это предсказание?

– Я знаю, что это несколько не ваша область, но сумма, о которой идет речь, – он вынул из кармана изящный блокнотик и нарисовал в нем длинную гусеницу из цифр. – К тому же, мы не просим вас добыть конкретную бумагу того времени. Хотя, если она сохранилась, это было бы очень кстати. Документ может быть написан рукой Сильвестра или отпечатан в его типографии, правда, в то время требовалось особое разрешение на издание чего-либо, но вы как директор издательства понимаете.

– Да, если нельзя, но очень хочется – то можно. Значит, вам нужна бумага? А откуда вообще известно, что она есть?

В точку, – обрадовался Иннокентий Иванович. – О предсказании мы знаем не много, буквально из книг о легендах Питера и самиздатовской литературы. Но, может, вы не в курсе, любой слух о конце света или какой– то его части проверяется с тщательностью и дотошностью. А в Питер, слава Богу, вкладываются такие капиталы, что в случае катастрофы многие сегодняшние финансовые воротилы попросту будут разорены.

Иными словами, вам предстоит найти этот документ, или свидетельство, что он когда-то действительно был, и либо в результате вы опровергнете его, либо подтвердите.

Собственно, сам текст предсказания широко известен, – он закатил глаза, – «Царь-антихрист воздвигнет город на непотребном месте, и город сей погибнет через триста лет и три года – за три дня» – то есть, в 2006 году.

– Простите, я правильно вас поняла, вы хотите, чтобы я принесла вам нечто типа письма Таракановой к ее гувернантке, в котором красочно описывается, что она держала вчерась в руках означенный документ и по ошибке бросила его в камин? И все?

В голове Ольги запрыгали шальные мысли.

– Не Таракановой, а значительно раньше, я бы поверил секретным протоколам пыточной палаты, или, может, остались письма Шакловитого[3] к кому-нибудь из соратников. Потом, я понимаю, что люди могут ошибаться, обольщаться, наконец, просто врать. Медведев широко известен как мистический писатель, меж тем, после его смерти все его бумаги были арестованы, и только недавно церковь сняла запрет на публикацию его произведений.

Предсказания, сплетни, как известно, легко передаются в устной традиции, но чтобы эта традиция не умирала, кто-то фиксирует все это на бумаге. Короче, от вас мы ждем либо сигнала сворачиваться и продавать дела в Питере, либо наоборот, продолжать привычную жизнь. Принесите мне страницу, на которой написан полный текст предсказания, датированную временем правления царевны Софьи[4], или, на худой конец, свидетельство, которому можно поверить, и сумма удвоится.

Было заметно, что он не потерпит ни малейших возражений.

– Будете отчитываться о проделанной работе еженедельно. Мы должны знать о каждом вашем шаге. Наши специалисты подскажут вам, если это будет необходимо, возможные ходы. Работу начать лучше прямо сейчас, на все про все у вас месяц. Задаток будет перечислен на тот счет, который вы сами укажете, – он встал и направился к дверям. – Надеюсь, что вы не разочаруете нас, дело повышенной важности. Звоните мне на мобильник. Я лично буду контролировать это дело.

Ольга кивнула, не в силах вымолвить ни слова. Гость проскользнул в дверь, как унесенный ветром сигаретный дым, оставив ее в полнейшем замешательстве.

Во-первых, она терпеть не могла, когда ею командовали. Начальства не признавала, а посредника при случае могла использовать как боксерскую грушу, что способствовало разрядке и снятию напряжения, которого хватало при ее двойной деятельности хозяйки издательства «Дар» и владелицы частного детективного агентства. Здесь же она была вынуждена сама отчитываться за каждый свой шаг.

Во-вторых, дело, порученное ей, было необычным уже потому, что даже заказчик толком не знал, что искать.

В-третьих, странное предложение пришло именно тогда, когда у Дан собственных проблем было выше крыши. То есть проблемы касались конкретно крыши, – пермских братков, которые вознамерились попросту пришить ее, чем усложняли как жизнь, так и ведение каких бы то ни было дел.

Глава 2

«Не знаю почему, но иногда мне кажется, что вот-вот, – и из меня польются полноводные реки поэзии. Реки, а не река, – потому что сразу же и во все стороны, как лучи звезды, как лепестки цветка. Я сдерживаю ревущую во мне стихию, но знаю, что бой этот все равно когда-нибудь будет проигран мною.

Я останавливаю себя, говорю: «Ну куда ты?». Поэзию сейчас никто не покупает, сосредоточься на статьях, спасибо, что хотя бы они приносят тебе еще иногда деньги, напиши рекламу. Ты же талантлива и, по определению, должна быть талантлива во всем. Но Бог знает, как тяжело это сопротивление. Как тщетны попытки».

3

Фёдор Леонтьевич Шакловитый (?—1689) – окольничий, фаворит царевны Софьи Алексеевны. Подьячий Тайного приказа с 1673 г., глава Стрелецкого приказа с 1682. Руководитель заговора против Петра I в 1689. Казнен.

4

Софья Алексеевна (Романова) (17 (27) сентября 1657 – 3 (14) июля 1704) – царевна, дочь царя Алексея Михайловича, в 1682–1689 г. – регент при младших братьях, Петре и Иване.