Дом Люцифера

Еще двое полицейских вошли из коридора в палату. Ступали они вальяжно и неспешно, а глаза так и обшаривали все вокруг, да и оружие они держали наготове. За их спинами маячил высокий стройный мужчина в пошитой на заказ униформе. Он тоже вошел в комнату, держа в руке «беретту» иракского производства.

С этого момента никто и не взглянул в сторону доктора Махук. Она не представляла для них интереса, во всяком случае сейчас. И вот, дрожащая и с болью в сердце, она вышла из палаты и медленно двинулась по коридору. Ей нужен был телефон.

Офицер в щегольской униформе улыбнулся Джону и сказал по-английски с небольшим акцентом:

– Подполковник Смит, не так ли? Ну, наконец-то! Знаете, вас было очень трудно найти.

Затем с преувеличенной любезностью обратился к Рэнди:

– А кто эта леди? Что-то она мне незнакома. Может, из ЦРУ? Говорят, будто ваша страна испытывает к нам особое пристрастие. И постоянно засылает в Ирак своих шпионов, измерить температуру любви к нашему великому вождю.

Джон был вне себя от ярости и досады. Как же неосторожно и легкомысленно вели они себя! Черт!..

– Я эту даму не знаю, – солгал он. – Наверное, работает здесь, в больнице. – Попытка выглядела неуклюжей, он и сам это понимал, но хотя бы попытаться все же стоило.

– Да что вы говорите! – расхохотался офицер. – Чтоб европейская дама работала в этой больнице? Нет, вы знаете, мне так не кажется.

Рэнди, целиком поглощенная мыслями о том, как выпутаться из этой ситуации и не нанести ущерба подполью, бросила в сторону Смита взгляд, преисполненный благодарности.

Но офицер вдруг перестал улыбаться. И начал картинно поигрывать своим револьвером. Пора отправлять арестованных куда положено. Он отдал команду на арабском, полицейские вытолкнули Рэнди и Смита в коридор. На всем пути двери в палаты и кабинеты быстро и бесшумно закрывались – испуганный персонал больницы старался не попадаться на глаза полицейским. И вот американцев вывели из пустого и притихшего коридора на улицу.

На всем пути Рэнди напряженно искала глазами доктора Махук. Но ее нигде не было видно, и она облегченно вздохнула. И тут же один из полицейских грубо ткнул ей дулом автомата в спину, чтобы шла быстрей. Это было весьма болезненное напоминание о сложившейся ситуации. Рэнди вздрогнула и нахмурилась.

Полиция вывела американцев в звездную ночь. У входа в больницу их поджидал грузовик русского образца с крытым брезентом кузовом. Он стоял у обочины, мотор продолжал работать. Из выхлопной трубы вырывались клубы вонючего газа, лунный свет придавал им серебристый оттенок. А вокруг – враждебный, погруженный во тьму город. Один из полицейских откинул борт кузова, приподнял брезент и затолкал арестованных в грузовик.

Внутри было темно и сыро, все пропитано тошнотворной вонью дизельного топлива. Рэнди брезгливо передернулась и вопросительно взглянула на Джона.

Он ответил ей ободряющим взглядом, пытаясь скрыть свой собственный страх.

– А ты еще упрекала меня в любви к эскападам.

Она ответила слабой улыбкой.

– Прости. В следующий раз еще подумаю, прежде чем упрекать.

– Буду страшно признателен. Ну, вот видишь, настроение сразу улучшилось. – Он оглядел темный кузов. – Интересно все же, как нас нашли?

– Проследить от шинного магазина вряд ли могли. Думаю, нас выдал кто-то в больнице. Ведь далеко не каждый гражданин Ирака разделяет революционные взгляды доктора Махук. Ну и потом, сдавая нас, кто-то, возможно, надеялся получить послабление от властей.

В кузов залезли два багдадских копа, вооруженные огромными автоматами Калашникова. Они наставили их на арестованных и жестами приказали отодвинуться подальше от борта грузовика, в самую глубину кузова. Джон и Рэнди послушно перебрались вглубь, почти до самой кабины, и уселись на деревянную скамью. Полицейские заняли позицию у борта, с двух сторон, отрезая тем самым единственный путь к бегству. Находились они теперь примерно в десяти футах от пленников.

Щеголеватый офицер подошел к открытому борту.

– Что ж, au revoir[17], мои новые американские друзья! – Похоже, он был в восторге от свой шутки и ухмыльнулся. А потом прицелился в них из револьвера и приказал поднять борт.

– Куда вы нас везете? – спросил Джон.

– На спортплощадку. На пикник. На курорт, если так вам больше нравится. – Офицер усмехнулся в усы. Затем, злобно сузив глаза, жестко добавил: – В Центр правосудия. Если будете делать, что вам говорят, возможно, и останетесь в живых.

Джон пытался побороть овладевший им приступ дикого, почти животного страха. Он вспомнил, как Домалевский описывал этот шестиэтажный подземный пыточный подвал. Покосился на Рэнди, которая сидела рядом, слева. Лицо ее было непроницаемо спокойным, но он заметил, как дрожит ее рука. И она, разумеется, тоже была наслышана об этом заведении. Из этого ада еще никто и никогда не возвращался.

Край брезента опустился, они оказались отрезанными от внешнего мира. Охранники, сидевшие у борта, наставили на них свои автоматы. Потом из кабины донеслись какие-то звуки. Видно, водитель занял свое место, а рядом с ним уселся еще один полицейский.

Грузовик отъехал, Джон не произносил ни слова. Это из-за него схватили Рэнди. Он не питал никаких иллюзий относительно того, что сделают подручные Саддама с агентом ЦРУ, в особенности если этим агентом является женщина. И как теперь ему связаться с ВМИИЗом и Пентагоном, передать все, что удалось узнать о вирусе и сыворотке?..

– Нам надо бежать, – тихо сказал он.

Рэнди кивнула:

– Да, перспектива попасть в этот самый центр меня тоже не вдохновляет. Но наши охранники вооружены. Черт бы их всех побрал! Паршиво!..

Джон покосился на иракцев – они не сводили глаз со своих пленных. Кроме автомата, каждый был еще вооружен висевшим в кобуре на поясе пистолетом.

Вот они въехали на какую-то улицу – такую узкую, что брезент с шорохом цеплял за стены.

Надо действовать, иначе будет поздно. Он обернулся к Рэнди.

– Что? – спросила она.

– Ты плохо себя чувствуешь, да?

Она поджала губы. Затем до нее дошло.

– Вообще-то жутко схватило живот.

– Тогда стони! Громче!

– Вот так? – Она застонала, прижала руки к животу.

– Эй! – крикнул Джон охранникам. – Вы что, не видите? Ей плохо! Помогите!

Рэнди согнулась пополам и простонала по-арабски:

– Не могу! Умираю! Позовите на помощь! Вы что, оглохли?

Полицейские переглянулись. Один приподнял брови. Другой громко расхохотался. Потом они пролаяли что-то по-арабски, Джон не понял. Рэнди снова громко застонала.

Джон поднялся и, пригибаясь под провисшим брезентом, шагнул к охранникам.

– Вы должны, просто обязаны….

Один из арабов прикрикнул на него, другой, недолго думая, выстрелил. Пуля с противным оглушительным свистом пролетела мимо уха Смита, на миг ему показалось, что она вонзилась прямо в мозг. Но пробитым оказался брезент на крыше. И охранники грубыми жестами приказали ему сесть на место.

Рэнди вскочила:

– Они нам не верят!

– Ничего себе шуточки!.. – Джон так и рухнул на скамью, прижав руку к уху. В голове звенело. Он закрыл глаза.

– О чем они говорят?

– Говорят, что сделали тебе большое одолжение, специально промахнулись. И что в следующий раз этого не будет, они пристрелят нас, как собак.

Он кивнул:

– Ясно.

– Ты уж прости, Джон. Но попытаться все же стоило.

Грузовик сворачивал с одной узкой улочки на другую. Борта продолжали царапать стены домов. До них доносились зазывные крики уличных торговцев – тех, кто не закрыл свои лавки в положенное время в надежде, что найдется хотя бы один покупатель на их товар. Время от времени слышались звуки радио. Все говорило о том, что проезжают они по старому городу.

Рэнди шепнула ему на ухо:

– Они едут очень медленно и кружным путем. Какими-то задворками. Нелогично. Ведь багдадской полиции позволено все, и все пути для них открыты. Но эти люди явно избегают людных мест.

17

Прощайте, до свиданья (фр.).