Дом Люцифера

Взгляд ее темных глаз стал жестче. Этот Смит может ввести доктора Махук в заблуждение, отвлечь от основной цели. А вместе с Махук – и все сопротивление в целом. И она занервничала и вцепилась в «узи» еще крепче.

– Так вот почему вы согласились поговорить со мной? – спросил Смит доктора Махук.

– Да. Но за всеми нами следят. И будут искать с удвоенной силой после той перестрелки.

Джон мрачно улыбнулся:

– Чем больше мы наделаем шума, тем больше будут довольны в ЦРУ.

Тут Рэнди дала волю своему беспокойству и возмущению:

– Чем дольше вы будете вместе, тем больше опасность для каждого из нас. Спрашивайте, что хотели спросить, и уходите.

Но Джон проигнорировал эту ее ремарку. Он не сводил глаз с доктора Махук.

– Мне уже многое удалось узнать о трех иракцах, погибших в прошлом году от неизвестного вируса. Все они побывали в южном Ираке, на границе с Кувейтом. Примерно в одно время, в конце войны в Персидском заливе.

– Да, мне говорили. И этот вирус был в Ираке неизвестен, что показалось странным.

– Здесь вообще все очень странно, – сказал Смит. – Один из моих источников утверждает, что в прошлом году этим вирусом заразились еще трое, но они выжили. Вы что-нибудь знаете об этом?

На этот раз явно встревожилась уже доктор Махук.

Она соскочила со стола и, бесшумно ступая, подошла к двери, выходящей в главный коридор. Быстро распахнула ее. За дверью никого не было. Она оглядела коридор. Потом затворила дверь и обернулась к доктору Смиту, слегка склонив голову набок, точно прислушиваясь. А потом заговорила тихо, чуть ли не шепотом:

– Даже говорить о тех смертях и выживших строго запрещено. Да, это правда, троим удалось выжить. Все они находятся в Басре, это к югу отсюда. Рядом с Кувейтом. Похоже, на этот счет у вас существует собственная теория, и она недалека от моей.

– Какой-то эксперимент, да? – спросил Джон.

Врач кивнула.

Тогда он спросил:

– И все эти люди тоже участвовали в войне в Персидском заливе и находились тогда близ границы с Кувейтом?

– Да.

– Не кажется ли вам странным, что находившиеся в Багдаде умерли, а те, что в Басре, выжили?

– Очень странно. Именно на это обстоятельство я и обратила внимание в первую очередь.

Рэнди не сводила глаз с парочки. Они говорили о вещах, в которых сама она совсем не разбиралась, но сразу почувствовала, как это важно. Они смотрели в глаза друг другу – высокий американец и маленькая иракская женщина, и возникшее напряжение ощущалось почти физически. В этот момент, когда их обоих одновременно осенила догадка, весь остальной мир словно перестал существовать. Они сразу стали еще более уязвимы, а Рэнди еще больше насторожилась.

Джон спросил:

– Скажите, доктор Махук, вы хоть как-то можете объяснить тот факт, что все находившиеся в Басре выжили?

– Как ни странно, да. Знаете, я в ту пору работала в госпитале в Басре, помогала лечить раненых. И к нам прибыла целая команда врачей от ООН, они делали больным какие-то инъекции. Каждому. Так вот, больные не только выжили. Буквально через четыре дня исчезли все симптомы, вызванные вирусом. Они излечились. – Она сделала паузу, а затем добавила без обиняков: – Это было похоже на чудо.

– Всякому чуду есть свое объяснение.

– Верно. – Она обхватила себя руками за плечи, точно ее пробирал озноб. – Я бы сама не поверила, если б не видела этого собственными глазами.

Джон вскочил и зашагал по комнате. Лицо сосредоточенное, задумчивое, синие глаза сверкают яростным холодным блеском.

– Вы понимаете, что говорите мне, доктор? Излечение от смертельного неизвестного вируса? Не вакцина, а именно излечение?

– Но это единственное разумное объяснение.

– Применение лечебной сыворотки?

– Похоже на то.

– Но это, в свою очередь, означает, что у этих так называемых врачей из ООН имелся означенный материал в достаточном количестве?

– Да.

Джон заговорил, торопливо, сбивчиво:

– Сыворотка, причем в таких количествах, что хватило погасить вспышку вирусного заболевания в прошлом году в Ираке. А затем не менее загадочная история происходит несколько недель тому назад в США, и мы имеем то же количество излечившихся и погибших. Причем все жертвы, как иракцы, так и американцы, находились во время войны на границе Ирака с Кувейтом, или же им было сделано прямое переливание крови от кого-то, кто тоже в то время служил на этой границе!

– Вот именно! – Врач затрясла головой. – И все это происходит в двух странах, где этот вирус никогда не существовал.

Тут оба они умолкли и долго смотрели друг на друга, словно не решаясь подвести итог сказанному.

Зато Рэнди решилась.

– Ничего особенного в этом не вижу, – заявила она. – И никакое это не чудо. – Они обернулись и уставились на нее. И вот наконец она произнесла слова, вертевшиеся у них на языке: – Просто кто-то нарочно заразил их этим вирусом.

Джона едва ли не тошнило от волнения.

– Да. Причем половине заболевших ввели сыворотку. Это был вполне контролируемый, смертельно опасный и преступный эксперимент на людях, которые ничего не подозревали и не давали своего согласия.

Доктор Махук побледнела.

– Это напоминает о нацистских врачах, которые вместо морских свинок использовали в своих экспериментах заключенных концлагерей. Мерзость! Просто чудовищно!..

– Кто это был? – спросила ее Рэнди.

– Кто-нибудь их этих врачей называл вам свои имена, доктор Махук? – спросил Джон.

– Никаких имен они не называли. Говорили, что помогают людям, несогласным с существующим режимом, обещали переправить их затем в Женеву. Но теперь я уверена: они лгали. Они никак не могли попасть на территорию Ирака и работать в этом военном госпитале без разрешения и ведома местных властей.

– Как же тогда они там оказались? Взятка?

– Если да, то очень большая. И не кому-нибудь, а лично Саддаму. Причем необязательно в денежном выражении.

– Так вы считаете, они не имели никакого отношения к ООН? – спросила Рэнди.

Доктор Махук отрицательно покачала головой.

– Что-то совсем не похожи на врачей из этой организации, которых мне доводилось видеть прежде. Да к тому же тогда я не особенно задумывалась над этим. Слишком уж много было проблем. Вся наша жизнь превратилась в сплошную борьбу, мы видели только общую картину и перестали замечать частности. И мой ответ на ваш вопрос: да. Я твердо убеждена, что никакого отношения к ООН они не имели, мало того, даже не являлись практикующими врачами. Больше всего походили на ученых, проводящих исследование. Плюс к тому прибыли туда как-то подозрительно быстро, словно уже знали, кто заболеет и когда.

Все это совпадало с мыслью Джона о том, что двенадцать жертв вируса являлись частью эксперимента, начатого еще во время войны в Персидском заливе в военно-полевом госпитале под номером 167.

– Ну а как выглядели эти люди? Откуда, по-вашему, прибыли?

– Говорили, что из Германии, но их немецкий был по-школьному примитивен. И одеты совсем не так, как одеваются европейцы. Мне почему-то показалось, что они американцы, хотя в ту пору попасть американцам в Ирак было практически невозможно. Ну, разве что с разрешения самого Саддама Хусейна.

Рэнди нахмурилась. И еще крепче вцепилась в свой «узи».

– И у вас нет никаких догадок по поводу того, кто бы мог их послать?

– Все, что помню, так это один их разговор. Они обсуждали, как здорово можно кататься на горных лыжах в каких-то местах. Но подобных мест полно по всему миру.

Джон расхаживал по комнате, пытаясь вычислить американских ученых, у которых могла оказаться сыворотка для излечения от нового вируса. И вдруг понял.

– В Америке я провел целый день, расспрашивая людей о шести жертвах вируса в прошлом году. Что с тех пор? Были ли еще случаи этого заболевания в Ираке?

Доктор Махук скорбно сжала губы. Всю свою жизнь она посвятила исцелению людей, и вот теперь весь мир, похоже, будет, как пламенем, объят чудовищной болезнью, причем контролировать этот процесс невозможно. В голосе ее звучали боль и бессильная ярость: