Директива Джэнсона

Джэнсон навел трубку на двух молодых часовых, готовый послать новую стрелу, но те вдруг разом свалились на землю. Значит, Катсарис со своей задачей тоже справился.

Снова воцарилась тишина, нарушаемая лишь криками сорок и чаек, жужжанием и стрекотанием цикад и жуков. Естественные звуки. Сторонний наблюдатель решил бы, что недоразумение улажено и часовые вернулись к исполнению своих обязанностей.

Однако добытое с таким трудом спокойствие могло исчезнуть в любую минуту. Данные, обретенные на основе радиоперехватов, а также сопоставление изображений, полученных со спутников, позволяли предположить, что до следующей смены часовых оставалось еще больше часа, но не было никакой гарантии, что график не изменился. Дорога была каждая минута.

Джэнсон и Катсарис рывком добежали до густой тени под верандой, проскользнув между мощными толстыми опорами, поддерживающими ее на расстоянии трех футов друг от друга. Как было отмечено в чертежах, круглая каменная плита, закрывавшая вход в подземелье, находилась у середины северной стены, сложенной из обтесанных глыб известняка, вплотную примыкая к ней. Джэнсон принялся вслепую ощупывать землю, скользя ладонями по тому месту, где бутовая кладка встречалась с брусчаткой. Вдруг ему в руку что-то уткнулось, а затем обвилось вокруг запястья, словно тугой резиновый жгут. Джэнсон отпрянул, поняв, что случайно потревожил змею. Большинство разновидностей, обитающих на острове, было безобидными; но ядовитые змеи – в том числе ромбовидная гадюка и анурский крайт – были здесь очень распространены. Выхватив из кармана брюк нож, Джэнсон полоснул им в ту сторону, откуда на него пыталась напасть змея. В полете лезвие встретило сопротивление, наткнувшись на что-то, и он бесшумно довел его до каменной стены. Острая как бритва сталь рассекла что-то мускулистое и упругое.

– Нашел! – прошептал Тео, припавший к земле в нескольких футах от Джэнсона.

Включив крошечный инфракрасный фонарик, Джэнсон перенастроил свой прибор ночного видения с режима повышения контрастности, позволяющего получать четкое изображение при свете одних звезд, на инфракрасный режим.

Тео стоял на коленях перед большим каменным диском. За долгие годы подземелье, находящееся сейчас у них под ногами, использовалось для самых различных целей. Главным, разумеется, все же было содержание пленников. Но, помимо этого, в подвалах хранились самые разнообразные неодушевленные предметы, начиная от запасов продовольствия и до боеприпасов. Как раз под этой массивной круглой плитой находился наклонный люк, служивший для загрузки и выгрузки. Когда-то давно каменная крышка открывалась свободно, но, как правило, с годами все меняется не в лучшую сторону. Впрочем, для успеха операции достаточно было просто хоть как-то сдвинуть массивную круглую плиту.

С двух сторон на крышке были сделаны углубления для рук. Схватившись за одно из них, Тео напряг могучие ноги, пытаясь поднять плоский круглый камень. Тщетно. Единственным звуком было его сдавленное кряхтенье.

Присев с противоположной стороны, Джэнсон пришел ему на помощь, засунув обе руки в щель, предназначенную как раз для этой цели. Распрямляя мышцы ног, он что есть силы потянул плиту вверх. До него донеслось учащенное дыхание Тео, в свою очередь напрягшегося до предела.

Ничего.

– Давай крутанем, – шепотом предложил Джэнсон.

– Это же не банка с оливками, – ответил Тео, тем не менее принимая соответствующее положение.

Уперевшись ногами в стену, он намертво схватился руками за углубление в крышке, толкая ее от себя. Джэнсон, в свою очередь, потянул крышку, придавая ей то же самое вращательное движение по часовой стрелке.

И массивная плита в конце концов поддалась: послышался характерный скрежет камня по камню, слабый, но безошибочно красноречивый. Джэнсон догадался, с чем им пришлось столкнуться. Круглая ниша, куда входила плита, была сделана из обожженной глины; с годами известняк разрушился под воздействием тропической влажности, и мельчайшие частицы того и другого вещества сплавились в естественный цементирующий раствор. Крышка намертво приросла к нише. Но теперь, когда связующий состав оказался разорван, задача стала выполнимой.

Джэнсон и Катсарис снова склонились над каменной плитой и, взявшись с противоположных сторон, потянули ее вверх одним согласованным движением. Крышка, имевшая в толщину восемь дюймов, была невероятно тяжелой; для того чтобы управиться с ней, требовалось не двое, а четверо. Но все же им с огромным трудом удалось приподнять каменный диск и осторожно положить его на землю рядом с люком.

Джэнсон заглянул в образовавшееся отверстие. Сразу под крышкой оно было забрано решеткой. А снизу донеслись невнятные голоса, звучавшие глубоко в подземелье.

Невнятные – да, но спокойные. Все эмоции – гнев, страх, радость, презрение, беспокойство – выражаются в первую очередь посредством тона. Слова как таковые являются не более чем украшениями, причем нередко они как раз предназначаются для того, чтобы вводить в заблуждение. В искусстве ведения допросов очень важно научиться слышать то, что звучит за словами, полагаясь исключительно на интонации. Доносившиеся голоса принадлежали не пленникам – в этом Джэнсон был уверен. А если люди находятся в подземной тюрьме и не являются пленниками, значит, они этих пленников охраняют. То есть это стража. Непосредственный противник.

Распластавшись на земле, Джэнсон прижался головой к решетке. Лицо обдало прохладой подземелья, и он уловил запах табачного дыма. Сперва звуки казались ему сплошным журчанием ручья, но вскоре он выделил из него голоса нескольких мужчин. Сколько их? Пока что ответить точно Джэнсон не мог. И разумеется, не было никакой уверенности, что число говорящих соответствует общему количеству тюремщиков.

Из чертежей следовало, что наклонный тоннель проходит через несколько футов каменной кладки под углом сорок пять градусов, после чего спуск становится более пологим. Хотя сквозь решетку проникали тусклые отсветы, непосредственно заглянуть вниз не было возможности.

Катсарис протянул Джэнсону камеру наблюдения с волоконным световодом, внешне напоминающую женскую косметичку с прикрепленным проводом. Согнувшись в три погибели, Джэнсон прижался спиной к грубо обработанному известняку, дюйм за дюймом просовывая световод в решетку, следя за тем, чтобы не перестараться. Световод был не толще обыкновенного телефонного шнура и имел наконечник размером со спичечную головку. Внутри проходил двойной стекловолоконный кабель, передававший изображение на экран размером три на пять дюймов. Следя за маленьким активно-матричным дисплеем, Джэнсон медленно опускал световод вниз. Если кто-нибудь из тех, кто находится в подземелье, его заметит и поймет, что это такое, операции настанет конец. Серый экран становился все ярче и ярче. Вдруг на нем появилось изображение тускло освещенной комнаты, видимой с птичьего полета. Джэнсон чуть потянул шнур на себя. Изображение было немного закрыто по краям, однако почти все то, что попало в поле зрения, осталось на экране. Скорее всего, крошечный объектив находился в нескольких миллиметрах от конца тоннеля, то есть был практически незаметен. Через пять секунд программа автоматической фокусировки довела изображение до оптимальных яркости и контрастности.

– Сколько их там? – спросил Катсарис.

– Плохи наши дела, – буркнул Джэнсон.

– Сколько?

Прежде чем ответить, Джэнсон нажал на кнопку, вращая объективом.

– Семнадцать охранников. Вооружены до зубов. А ты что ожидал?

– Проклятье! – выругался Катсарис.

– Полностью присоединяюсь, – проворчал Джэнсон.

– Эх, если бы тоннель не делал изгиб, мы бы быстро перестреляли этих ублюдков.

– Но изгиб есть.

– А как насчет того, чтобы бросить туда осколочную гранату?

– Достаточно одного оставшегося в живых, и пленник будет убит, – возразил Джэнсон. – Это мы уже проходили. Так что живо шевели задницей ко входу А.

Входом А на чертежах обозначался давно заброшенный проход, ведущий в дальнюю часть подземных казематов. Это было ключом всей операции: в то время как пленника быстро выводили через кишечник старинного подземелья, начиненная белым фосфором граната, брошенная в наклонный тоннель, решала проблему с охраной.