Потерянная родина

На яхте он считался слугою Марго. Фреда обслуживал специальный камердинер, а к Джибсам и Дор— манам были назначены двое других. Ако был виною тому, что обе чужие дамы нарушили этот порядок и распределили обязанности прислуги иначе. Они пожелали, чтобы мелкие услуги им оказывал экзотический островитянин, а не надутые вымуштрованные английские стюарды. Это путешествие было необычно и романтично уже по одному своему маршруту, и для полноты картины необычным должно было быть и все остальное.

Нам необходимо помнить, что Ако уже исполнился двадцать один год, и это была пора его физического расцвета. Ни тюрьма, ни скитания по чужим краям не пошли во вред ему. По меньшей мере шести футов ростом, пропорционально сложенный, с очень своеобразной упругой походкой и правильными чертами лица, он безусловно был красивым парнем, не только в понимании своих соплеменников, но и в глазах любого, хоть мало-мальски разбирающегося в физической красоте человека. Но наибольшую привлекательность в глазах Эвелины Дорман и Грейс Джибс ему придавало его экзотическое происхождение. Он пленил их как существо из чуждого, неведомого мира, и здесь, на яхте, где течение жизни не распыляло внимания человека на тысячи различных неожиданностей и условно важных мелочей, Ако, сам того не желая, стал самым незаурядным и примечательным явлением.

Тому типу женщин, который Ако знал у себя на родине, больше всего соответствовала темноволосая американка Эвелина Дорман, в жилах которой, как гласило предание, текла кровь и коренных жителей Нового Света — индейцев. Всякий раз, когда она при» зывала Аполлона Южного моря в свою каюту, ее глаза странно загорались и бесстыдно, словно стремясь заворожить, смотрели на него. Она никогда не требовала от Ако трудных и неприятных услуг. Вывести на одежде какое-нибудь случайно посаженное пятно, почистить туфли, смахнуть пыль с полированных вещей в каюте — это ведь сущий пустяк. Эвелина каждый раз расспрашивала Ако о его прежней жизни, о нравах и обычаях на Ригонде и про.то, как там молодые любятся. Человеку ее круга такая форма беседы могла бы показаться насмешкой, но Ако не чувствовал иронии, и в действительности ничего иронического здесь и не было — просто нездоровое любопытство.

Иногда Эвелина даже старалась прикоснуться к нему, как бы невзначай погладить руку или щеку и при этом ободряюще усмехалась. Точно так же держала себя и Грейс Джибс, светловолосая стройная северянка с голубыми глазами, в которых появлялся лукавый блеск, когда Ако смотрел на нее.

Но он ничего не понимал. Эти женщины были для него всего лишь повелительницами, белыми госпожами — больше ничем. Уйдя от них, он переставал о них думать. Все его мечты летели за море, вдаль, к зеленому острову. Там были цветы и радость, там при свете луны сверкала лагуна и одна девушка ожидала его домой. Нелима звали ее. .Что значило в сравнении с ней все остальное!

Им некуда было спешить. Реджинальд Джибс оказался непригодным к дипломатической карьере, а чтобы добиться успеха на каком-либо другом поприще, надо было прежде всего это поприще найти и избрать. А пока этого не случилось, он мог спокойно убивать время и тратить свою долю из семейных доходов, не беспокоясь о том, что когда-нибудь этот золотой источник может иссякнуть. Вальтер Дорман в материальном отношении зависел от своей жены, капиталы которой обеспечивали его благополучие. Если Эвелине нравилось путешествовать, то у Вальтера, естественно, не могло быть против этого никаких возражений. Ключом к счастью этого общества были деньги. В определенное время и в соответствующем месте стричь купоны — не бог весть какое большое и хитрое дело, Реджинальд Джибс и Вальтер Дорман отлично умели эта делать.

Самым занятым человеком этого общества в таком случае был Фред Кемпстер, которого по возвращении из путешествия ожидали определенные обязанности и определенная работа, но и ему особенно торопиться не приходилось, так как старый Кемпстер был еще жив и хорошо справлялся со всеми делами.

Маршрут путешествия был выработан заранее, но они могли свободно распоряжаться сроками. Случалось, что в каком-нибудь месте, где они предполагали задержаться несколько дней, им не нравилось. Тогда они сразу же отправлялись дальше. А другое место, где намечалось лишь возобновить запасы продовольствия, им приходилось по вкусу. Там они проводили три, четыре и больше дней. Бросив якорь в какой-нибудь гавани, они выходили на берег и направлялись в глубь страны. Так они посетили памятники античного мира, поездили верхом на ослах по Балканским горным отрогам, полюбовались красотами Канн и Галилеи, поднялись вверх по Нилу до Хартума и сделали много интересных снимков египетских пирамид и сфинксов. Всюду они встречали людей своей расы и всюду чувствовали себя как дома. И каждое непредвиденное препятствие помогали преодолевать деньги.

Красное море… Индийский океан… Коломбо… Бенарес… Рангун… Сингапур. Поездка в глубь страны до подножия Гималаев, охота на тигров в джунглях, посещение искателей жемчуга, знойные дни и напоенные истомой тропические ночи, таинственный сказочный Восток… Вдоль китайского побережья они поднялись до самой Японии и целый месяц пробыли в «стране восходящего солнца», потом повернули обратно, с тем, чтобы, миновав Филиппинские острова, Целебес и Новую Гвинекг, направиться в безбрежные просторы Океании.

Южное солнце и звезды буквально опьяняли северян. Ослепительными радужными видениями мелькали перед их глазами картины, одна прекраснее другой.

— Довольна ли ты путешествием? — спрашивал свою жену Фред Кемпстер.

Вздох ее был полон счастья:

— Мне кажется, что это сон. После него даже умереть не трудно.

Темный огонь в глазах Эвелины Дорман полыхал все ярче, ногти ее порою хищно впивались в плеча Ако.

— Ты прекрасен, Ако. О чем ты мечтаешь по ночам? Он покорно улыбался и не находил ответа.

— Знаешь ли ты, Ако, что такое любовь? Любил ли ты? Какая она? Красивее меня? Лучше?

— Белая госпожа, очень красива, — сказал Ако, — островитяне не белые. Ригондские девушки все темнокожие.

— А тебе нравятся белые женщины? Какие тебе кажутся красивее: такие ли, как я, или такие, как Грейс Джибс, светловолосые и с голубыми глазами? Эти светловолосые коварны. Они любят только себя, Ако, ты берегись их.

Вопросы Эвелины часто ставили Ако в неловкое положение. Тогда он прикидывался более недалеким, чем был на самом деле, не ведая, что именно эта его наивность более всего пленяла искушенную женщину. А когда Ако шел убирать каюту Грейс, светловолосая северянка мешала ему работать.

— Зачем ты так спешишь, Ако. Я хочу, чтобы ты подольше задержался у меня.

И однажды она ему тихонько шепнула на .ухо: *— Сегодня ночью, когда стемнеет и все уйдут спать, ты приходи ко мне. Приди так, чтобы тебя никто не видел. Я тебе что-то расскажу. Только никому не говори об этом.

Но Ако не пришел. Когда Грейс на другой день упрекнула его в непослушании, Ако солгал:

— Я не мог спуститься вниз, потому что у трапа все время сидел штурман. Он сказал: «Иди спать, что ты слоняешься тут!»

— Тогда приходи сегодня ночью. Не вечно же там будет сидеть штурман.

Но Ако не пришел и в эту ночь. Перехватив раздраженные взгляды Грейс, которые та бросала на Ако, Эвелина Дорман поняла, что островитянин равнодушен к блондинкам. Это ей пришлось по душе, и в следующий раз, когда Ако находился в ее каюте, Эвелина, возбужденно посмеиваясь, заглянула ему в глаза:

— Ты порядочный парень, Ако, если Грейс на тебя сердится.

И прежде чем он успел опомниться, она поцеловала его в висок. Ако показалось, что ко лбу его прикоснулся пылающий уголь.

— Понравилось тебе?

— Я не знаю… госпожа. Это было впервые.

— Но ты должен научиться, Ако. Это ведь чудесно… Только не смей никому рассказывать об этом.

Разумеется, Ако никому ничего не сказал. Одно время его одолевало желание поговорить о странном поведении белой леди с Марго — может быть, она дала бы хороший совет, но ему было стыдно заводить об этом разговор.