Страница 166 из 212
К востоку от Лобнора, по рассказам туземцев, простирается на 7 дней пути бесплодный, кочковатый солончак, а далее в том же направлении залегают большие пески Кум-таг, тянущиеся полосою почти в 2 дня пути шириной вдоль подножья хребта Алтын-таг до оазиса Сачжоу. В этот оазис существовала в старину прямая дорога из Черчена, давно уже оставленная. Однако при Якуб-беке по ней ездили туда разведчики для наблюдения за передвижением китайских войск. Указанная дорога пролегала близ подошвы Алтын-тага по южной окраине песков и была доступна только для верблюдов, да и то лишь зимой. Верблюжий подножный корм на ней встречается повсюду; для лошадей же корма очень мало, и безводные станции простираются до 70 верст.
В песках Кум-таг водится много диких верблюдов, за которыми позднею осенью и зимой ездят туда некоторые из чака-лыкских и лобнорских охотников. Они подкрадываются к верблюдам в то время, когда последние пасутся, и стараются подойти к ним сколь возможно ближе, чтобы попасть в голову или сердце. По словам охотников, дикие верблюды, будучи легко ранены, уходят очень далеко от стрелка, и потому их крайне трудно преследовать. Нам приносили шкуры двух убитых в песках Кум-таг верблюдов, которые, к сожалению, оказались негодными для коллекции. Охотники уверяли, что дикие верблюды, живущие в песках Кум-таг, крупнее тех, которых им приходилось видеть и убивать в песчаной пустыне к западу от урочища Ваш-шаари.
К северу от песков Кум-таг простирается на день пути солончак, а далее тянутся широкой полосой невысокие пустынные горы Курук-таг, направляющиеся с северо-запада на юго-восток от Курли почти до самого Сачжоу. Между ними и окраинным хребтом Алтын-таг заключается пространная долина, покрытая в южной части песчаными барханами Кум-та-га и имеющая в западной части около 3 дней пути, а на востоке, при оконечности гор Курук-таг, суживающаяся до двух переходов.
Страна к северу от соединенных озер, между древним ложем Яркенд-дарьи, Ширга-чапкан и горами Курук-таг, по рассказам туземцев, представляет тоже песчаную пустыню, не имеющую названия. Внутренность этой пустыни, не пересекаемой ни одной дорогой, совершенно неизвестна туземцам. Они ездят зимой за топливом только в южную окраину ее, соседнюю помянутому ложу. Там пустыня состоит из небольших, плоских песчаных бугров, покрытых изредка тамариском; далее же, в глуби пустыни, эти бугры совершенно обнажены, но высоких песчаных барханов в ней не видно.
Собирая от туземцев Лобнорской впадины сведения об окрестной стране, я, между прочим, спрашивал их о развалинах. Все опрошенные мною туземцы единогласно уверяли, что, кроме остатков небольшой крепости к востоку от урочища Мюран, в их стране нет никаких развалин не только в самой впадине, но и на плоском предгорье Алтын-тага. Относительно этой впадины можно заметить, что бесплодная солончаковая почва ее исключает возможность существования в ней земледельческих поселений.
Через Лобнорскую впадину проходят по временам в Лхасу тяньшанские и джунгарские торгоуты. Последний перед нашим прибытием караван торгоутов, с ханом во главе, прошел мимо Лобнора осенью 1888 г. в числе 200 человек с 400 верблюдами и 100 лошадьми, а в 1889 г. осенью же возвращался уже домой, потеряв в пути 300 верблюдов и почти всех лошадей. Караваны богомольцев следуют от Лобнора на урочище Мюран, пересекают Алтынтаг по перевалу Таш-даван и потом мимо озера Узун-шоркуль, через урочища Чон-яр и Гас направляются в Цайдам. Там в ставке цзун-цза-сака они выходят на большую дорогу, ведущую из Монголии в Лхасу, и следуют по ней в этот священный для буддистов город.
Во время стоянки в низовье Яркенд-дарьи и потом при следовании экспедиции вверх по этой реке я собрал от туземцев некоторые сведения о пребывании в Лобнорской впадине наших староверов[134]. В 1858 г. по долине Яр-кенд-дарьи, как рассказывали мне туземцы, проехал из Курли русский человек, по имени Иван, отличавшийся высоким ростом, атлетическим сложением и необыкновенной силой. Его сопровождал переводчик из киргизов, объяснявшийся довольно свободно с туземцами. Путники посетили селение
Абдал близ устья Яркенд-дарьи, побывали на речке Джа-хан-сай, осматривая места, и, объехав вокруг озеро Кара-боён, возвратились, в селение Чигелик, из которого направились обратно вверх по реке в Курлю. В следующем году Иван прибыл на Яркенд-дарью уже с восемью русскими семействами в сопровождении того же киргиза. С ними шел большой караван из нескольких десятков лошадей, нагруженных разным имуществом. Все взрослые мужчины и женщины имели ружья; на пути мужчины иногда охотились, а женщины следовали все время с караваном.
С туземцами путники обходились дружелюбно, никого не обижали, покупали у них на серебро рыбу и овец, расплачиваясь всегда аккуратно. Приступая к еде, они, по подлинному выражению туземцев, «делали правой рукой вот так» (туземцы при этом крестились). Если кто из туземцев прикасался к их посуде, то они ее потом мыли, и не давали из своей утвари никому из них ни есть, ни пить. На вопросы туземцев, из какой они страны идут, пришельцы всем говорили, что следуют из страны Кемчик (левый приток верхнего Енисея), населенной народом одной с ними веры.
Спустившись по Яркенд-дарье до селения Чигелик, пришельцы направились оттуда на юго-запад и поселились в местности, занимаемой ныне селением Лоб. Там они построили себе землянки и жили в них 2 года, занимаясь хлебопашеством, рыбной ловлей и охотой. С туземцами соседних селений они никогда не ссорились и во всех сношениях с ними отличались миролюбием и добросовестностью.
На второй год пребывания староверов в указанной местности к ним был командирован китайскими властями чиновник из Турфана, уговоривший их возвратиться на родину. В следующем году поселенцы, уложив свой скарб на немногих оставшихся у них лошадей, направились обратно вверх по Яркенд-дарье и, достигнув Курли, жили там несколько месяцев, а потом ушли на север {172}.
Накануне выступления экспедиции с низовья Яркенд-дарьи наши люди с помощью туземцев перегнали вплавь верблюдов и лошадей на левый берег реки, а багаж перевезли на двух маленьких паромах, устроенных из челноков.
11 октября экспедиция в полном составе направилась в селение Чигелик, расположенное близ впадения Яр-кенд-дарьи в озеро Кара-боён. Дорога на всем протяжении пролегает по неширокой, солончаковой полосе, ограниченной на юге рекой и прибрежными тростниковыми зарослями озера Кара-боён, а на севере мелкими песчаными буграми, нанесенными из соседней пустыни. На первой станции эта полоса прорезана изредка арыками, выведенными из Яр-кенд-дарьи для орошения прибрежных лугов, с которых туземцы снимают молодой камыш на зиму для скота.
Переночевав на берегу Яркенд-дарьи, мы почти всю вторую станцию прошли по солонцеватой, глинистой равнине с отверделою и обнаженною поверхностью, усеянною во многих местах раковинами названных выше пресноводных моллюсков, и только в конце перехода пересекли полосу плоских песчаных бугров, протянувшуюся с севера к озеру.
Наконец после ночлега на группе малых озерков Ян-ги-куль, соединенных с озером Кара-боён, мы сделали третий, маленький переход по тростниковым зарослям и остановились на берегу Яркенд-дарьи, немного выше селения Чигелик, состоящего из 16 тростниковых хижин. Тут экспедиции пришлось снова переправляться через Яр-кенд-дарью. По распоряжению Кунчикан-бека, приехавшего одновременно с нами в Чигелик на челноке, жители этого селения соорудили из пяти своих лодок небольшой паром, на котором был перевезен сначала багаж, а потом по частям верблюды и лошади экспедиции. Переправа задержала нас почти 2 суток в Чигелике.
Верстах в 15 к западу от Чигелика начинается мертвая ка-менисто-песчаная пустыня, называемая Таг-кум и представляющая северо-восточную оконечность великой внутренней пустыни Такла-Макан. По рассказам туземцев, между громадными песчаными грядами пустыни Таг-кум, простирающимися почти в меридиональных направлениях, залегают местами совершенно бесплодные щебне-галечные равнины (по-туземному сай). Жители Чигелика не проникали более 15 верст в глубь этой мертвой земли, а потому и не знают, такова ли она далее на западе, как в окрестностях их селения.
134
О пребывании их на Лобноре упоминает Н. М. Пржевальский в
своей брошюре «Из Кульджи за Тянь-Шань на озеро Лоб-нор»,
СПб., 1878.