Страница 4 из 17
- Принято. Предмет заказа?
Гость сделал неуловимо-быстрый жест пальцами. Над столом повисло изображение - объемное, в цвете - обернулось вокруг оси и растворилось.
- Узнаете?
- Разумеется.
- Завтра.
Мастер молча кивнул.
- А теперь извольте объяснить, почему прошлый заказ запоздал на два дня. - Тоном дознавателя из Гнилого Мешка осведомился гость, довольно улыбнулся и устроился в кресле удобнее, закинув одну короткую ножку на другую. Он никогда не считал нужным скрывать, что наслаждается ненавистью Мастера, скрываемой тщательно и тщетно. В глазах фальшивого купца сверкнули алые блики, похожие на непрогоревшие уголья, личина словно бы потекла, на мгновенье позволив истинному облику - благородного красавца с ястребиным профилем - проступить сквозь маску.
Мысленно пожелав гостю поскорее провалиться в Бездну к прародителю, Мастер принялся ровно излагать оправдания.
Келм бие Кройце по прозванию Волчок
Все тело ломило и жгло, мышцы не слушались. Волчок не мог даже моргнуть.
- Эй, что с тобой? - сквозь всполохи боли пробился ненавистный голос Лягушонка.
"Со мной? Как?" - мысли путались, в голове никак не укладывалось, что белобрысый ублюдок сумел извернуться и выиграть.
Темнота рассеялась до серых сумерек. Прямо перед полными слез глазами появились шесть зеленых крылышек на мохнатом тельце - насекомое в руке Лягушонка трепетало, словно живое.
- Светлая! Откуда тут степная оса? - притворно удивился Лягушонок. - Волчок!
- Эй, с дороги, отребье! - рявкнул жирный бас.
- Простите, моего друга укусила оса, - оправдывался белобрысый. - Вот она, живая степная оса!
Любопытствующие, увидев "живую" осу, разбежались. Кому охота после укуса валяться полчаса куском мяса? А если оса успеет отложить яйца, лихорадка на неделю. Остались только двое бездельников-подмастерьев, жующих финики. Оба выглядели так, словно ошивались тут с самого утра, а не обежали половину Суарда вслед за младшими учениками.
- Ну же, Волчок, вставай! - Лягушонок затряс Волчка. - Что уставились? Помогите, что ли, - обернулся он к бездельникам.
- Да врешь ты! Живую осу ни один безмозглый тролль в руки не возьмет, - громко, на публику протянул тот, что постарше, Бахмал по прозванию Угорь. - Покажь!
- Дай сюда! - встрял второй, Орис по прозванию Свисток. - Сдохла, жаль.
Насекомое перекочевало в карман Свистка, лишая торговцев последних проблесков любопытства.
- Давай в "Кружку", - предложил белобрысый. - После укуса осы надо молока.
"Все равно убью, - подумал Волчок. - Подлиза проклятый".
Болтая о всякой ерунде, втроем ученики доволокли Волчка до рыночной таверны, чуть не успев до дождя. Весенний ливень обрушился на них в паре шагов от дверей. Слава Двуединым, не успели сильно промокнуть. Волчка усадили за столик в дальнем углу, прислонили к стене. Лягушонок сбегал на кухню, принес кувшин молока.
- Что это? - возмутился Угорь. - Ты слышал, чтоб я мычал?
- Не нравится, не пей, - ровно ответил тот, наливая полную кружку.
Свисток, ни слова не говоря, подставил свою. Как всегда! Что бы ни вытворил один, второй сделает вид, что так и надо. Как будто и вправду братья. Только какие уж братья, если у Диего бие Кройце только один родной сын, Орис-Свисток, а прочие шесть - приемные, сироты. Ах, какая благость-то, соседки от умиления плачут, какой чадолюбивый этот Кройце, так чтит заветы Светлой Сестры, и сыновья все почтительные да благовоспитанные, поклониться никогда не забудут, особенно беленький мальчик, ну такой славный. Знали бы они, кем умиляются! Прилип к сыну Мастера, братом зовет, стелется под него, шлюха. Жаба бледная. За каким шисом Мастер его взял, его же в любой толпе видно - на весь Суард северян дюжины две, не больше.
Внутренности болезненно сжались и булькнули. Проиграть этому ублюдку, проклятье!
Лягушонок тем временем поднес кружку с молоком к его рту. Волчок с трудом глотнул, по подбородку потекло. Больше всего ему хотелось выплеснуть молоко в бесстыжие буркалы, этой же кружкой разбить змеенышу физиономию, а осколком перерезать глотку. Заботливый, шис его дери. Улыбается. Монахиня Светлой!
Волчок глотал молоко, глядя в синие глаза прилипалы и твердя про себя умну отрешения. Будем улыбаться, мы же братья - пока не пришло время Испытаний.
В таверну тем временем набивался мокрый, жаждущий пива и жареных колбасок народ. Торговцы ругали попортивший товары и распугавший покупателей дождь. Покупатели ругали дождь и жадных торговцев. А рыночная стража ругала всех, кто мешает работать - и дождь, и торговцев, и покупателей, и Двуединых. Подавальщица сбивалась с ног, таская к столикам выпивку и снедь.
Едва Волчок успел выпить полкружки, дверь распахнулась и с грохотом ударилась о стену. Отряхиваясь, как мокрый пес, в "Кружку" ввалился верзила в серо-красном мундире муниципальной гвардии.
- Стоять! - распорядился он с порога.
Подавальщица от неожиданности замерла, чуть не уронив подносы.
- Пива, бегом марш! Жаркого, окорока, пирога! Разленились, гоблиново племя! - потребовал сержант, со скрежетом отодвигая стул у центрального стола, где уже расположилось полдюжины его подчиненных.
"Надо убраться, пока не началась драка", - подумал Волчок, с трудом сводя раздвоенное пятно в одного сержанта.
Паралич отступал, оставляя после себя дрожь и тошноту, мысли скакали блохами. До Волчка долетали обрывки разговоров, и он, не в силах сосредоточиться на чем-то одном - проклятый осиный яд, проклятый Лягушонок! - то проваливался в воспоминания и сны, то всплывал и снова слышал:
- Всем на строевую! Будем встречать Их Высочества во всем, шис подери, блеске! - наливаясь пивом, рычал сержант.
- Да говорю же, поднимут налог на пеньку, - слышались споры торговцев.
- ...не допустит беспорядков! Его Величество знает, что делает...
- ...так не светлая младшая принцесса-то, как есть темная...
Разговоры в таверне, как весь последний месяц, крутились вокруг приезда наследника и младшей дочери короля. Все неприятности, от подскочивших цен на зерно до пожара в порту, валили на колдунью.
"Правильно, все беды от темных, - мысленно соглашался Волчок. - Пауки в банке. Все придворный маг виноват, где это видано, чтоб темный - и при дворе?"
- ...принцесса как есть темная! Вот попомните, снова неурожай будет! - селяне за соседним столом припоминали слухи о колдунье четырехлетней давности, еще с заварушки на границе с зургами.
"Негоже ткачу верить слухам! - вспомнились слова Мастера. - Ваше дело самим пускать слухи и пользоваться их плодами, а не дрожать и перешептываться, как бабки на базаре".
Образ Мастера подействовал лучше всякого молока. В голове начало проясняться, а перед глазами перестало двоиться. Правда, тошнота не проходила. Из-под прикрытых век Волчок вглядывался в Лягушонка: что-то с ним было не так. Слишком спокоен? Нет, он всегда как снулая рыба. Любой на его месте бы хвастался и рассказывал, как ему удалось обойти соперника, но не этот. Ублюдок.
Волчок поморщился. Мысли снова не связывались. Сотни жал по всему телу твердили: опасность! Убей! Но случай был упущен.
- Пора. - Угорь кивнул в сторону пьяного сержанта, уже выискивающего, с кем бы подраться. - Давай, поднимайся.
Свисток с Лягушонком тоже смотрели на него, готовые снова подхватить и нести хоть до самой конторы. От холодно-деловитого взгляда белобрысого Волчку было мерзко. Неуютно. Оказаться бы подальше отсюда... А еще лучше - свернуть ему шею. Сию секунду.
На всякий случай Волчок отвел глаза. Хоть Мастер и выучил их всех не показывать истинных чувств, рисковать не хотелось.
Путь через кухню и черный ход дался тяжело. Ноги не слушались, каждый шаг отдавался горячим, чавкающим ударом в висках. На свежем воздухе Волчку полегчало. Но стоило представить, что придется идти через весь Старый Город, накатила тошнота, а внутренности попытались выплеснуться наружу.