Страница 212 из 256
- Где твой покровитель? Приемный отец, - чуть поморщившись, уточнил Белый Богомол.
- А? Дома... В России... - тихо и недоуменно отозвалась она.
Синто сыграла так идеально, что толсин задумался на несколько мгновений и лишь потом отдал еле видимый приказ охраннику. Тот почти без замаха заехал ей локтем в лицо. Викен хватило, она мешком упала на пол и больше не шевелилась. Охранник выволок ее из отсека схватив за косу.
- Да как вы смеете? - не стал молчать капитан, - По какому праву вы...
Богомол мгновенно выхватил оружие и выстрелил иглой в бедро посмевшему открыть рот. Капитан Тарасов с изумлением и страхом уставился на торчащую иглу, а потом перевел взгляд на дуло нацеленное в лицо.
Богомол молчал. Слова были не нужны. Воцарилась мертвая тишина. Было слышно, как капли крови падают на пол. Секунда, две... Толсин убрал оружие и вышел, за ним последовали охранники, ощетинившиеся легкими лучевиками. При такой скученности они выкосили бы нас широкими лучами за секунду-две.
Дверь закрылась и к капитану бросилась, молоденькая красивая доктор нашего корабля. В нее были влюблены все офицеры, кто тайно, а кто явно, но Таисия Никифоровна предпочитала не замечать поклонников. Подбежав к Тарасову она принялась перебирать какую-то ленту всматриваясь то в нее, то в рану. В 'ленте' я с запоздалым удивлением опознал пояс-аптечку нашей синто. Викен не расставалась с ним и смогла протащить сквозь контроль и вот... успела сбросить, понимая, что ей он уже не пригодится... Верней она не сможет им воспользоваться.
Благодаря стараниям Таисии и подарку Викен, Тарасов не умер от потери крови, рана была обработана и если ее не будут беспокоить - заживет.
Я был спокоен и готов ко всему. Надеюсь, хины не преподнесут ничего такого, что я не могу себе сейчас вообразить.
Следующим бортовым утром Белый Богомол с охраной вновь показался в дверях.
- Мы знаем, - тихо и размеренно начал он, - что Пятый Представитель Президента Викторов среди вас. И сейчас он выйдет сюда или умрет тот, кто попадет под выстрел.
Один из охранников демонстративно поднял лучевик.
Шаг, второй, третий 'Да пропусти ты...' оттолкнул я чью-то неподатливую спину и остановился в шаге от Богомола. В голове гулко билась единственная мысль 'Малышка им ничего не сказала...Жива ли она?'
Мы смотрели в глаза друг другу, его недоверие сменилось торжеством. Хин протянул к моему лицу холеную руку с по-бабски длинными черными ногтями и щеку обожгло болью. Видя, подающуюся под ногтями плоть он оскалился довольной улыбкой победителя, содрав кусок наномаски, и оставив кровавые борозды на щеке.
- Пройдемте, полномочный представитель, - эти слова прозвучали как изощренное издевательство, но мне было все равно.
Мне давно уже было всё равно. Не только синто умеют запихнуть чувства и эмоции куда подальше, оставив только трезвый расчет. И этот расчет мне говорил: 'Шансов нет. Ни у кого'. И моя задача, как Полномочного Представителя состоит в том чтобы минимизировать выгоду, которую хины могут извлечь из нашего плена.
Мы поднялись на ярус выше, долго петляли коридорами и наконец оказались в помещении похожем на медотсек... Гадкое сходство: все одно и тоже только знак минус - здесь не лечили, здесь калечили.
Странно, но палачом оказался молодой толсин, обычно 'богомолы' занимают куда более высокие позиции. Меня закрепили на станке, и по приказу безопасника палач снял наномаску. Надо сказать, сделал он это аккуратно и бесстрастно, причинив лишь минимум боли, которой не миновать, снимая маску без реактивов.
Белый Богомол принялся выдавать общие фразы в который раз повторяя идиотские обвинения в шпионаже и диверсионной деятельности, я не слушал его уходя в себя, готовясь к пыткам - мне, Представителю, негоже демонстрировать слабость. Я 'ушел за стекло'.
Видимо этот Белый Богомол, несмотря на возраст и высокий чин, все же не был профессионалом своего дела, он дал мне время 'закрыться', и когда предъявили Викен, никакого отклика не было: ни внешнего, ни внутреннего.
Как и я, голая, крестом растянутая на станке, в ожогах и синяках, она... она все равно оставалась воплощением совершенства.
Худенькая, но удивительно гармоничная и женственная фигурка, прекрасное в своем спокойствии и отрешенности лицо...
Жаль, очень жаль, что моя прихоть стала первопричиной приведшей ее на этот станок, жаль, что из-за меня ее жизнь оборвется так рано.
Сквозь стекло долетели слова Богомола 'сделать заявление, признать...' - не дождетесь... Что-то заставило мою голову дернуться, а... это толсин орудует стеком, вот значит, откуда у Викен синяки, а ожоги от подключения электродов, старый способ, но от этого не менее болезненный и действенный.
Богомол что-то кричит мне в лицо и тычет стеком в Викен. Ну да, 'заявление' конечно же будет писаться на пси-стерео, так что я нужен целым и относительно невредимым, а вот Викен...
Что ж, за гранью с меня спросят за все.
Богомол отстраняется и отдает приказ, палач начинает готовить раствор. Ожоги кислотой...
Темная стена падает, отсекая чувство вины и жалость, мы все уже мертвы...
Я не могу рассмотреть лица Викен, я просто не вижу его, потому что видеть мне его уже незачем. Зато палача я вижу хорошо, он долго возится, не начиная процедуру, и всё время посматривает ей в глаза с какой-то странной надеждой. Извращенец. Вдруг, он впился в нее быстрым поцелуем, так целуют любимую перед разлукой. Извращенец и выродок. После поцелуя он специальным шпательком, как художник краску на холст, принялся наносить едкий раствор на ее лицо.
Кажется... это длилось не один час... Меня подкатывали вплотную, так чтобы я видел все и чувствовал этот запах... запах растворения и смерти. Меня заставляли смотреть ей в глаза, то такие же пустые как мои, то сумасшедшие от боли...
В один из таких моментов, когда мы с ней были чуть ли не прижаты друг к другу... Викен вдруг медленно, с усилием моргнула, выталкивая себя наружу, выходя из транса, в котором пряталась от боли... А в следующую секунду я почувствовал, что мне освободили ноги, затем руки, и я мешком повалился на пол, пытаясь взять свое тело под контроль, но я слишком глубоко ушел 'за стекло'.
Когда же я смог пошевелиться и повернуть голову - то увидел палача, бережно одевающего Викен в комбинезон, они о чем-то переговаривались, но смысл сказанного пока до меня не доходил. Палач отвлекся и подошел ко мне с инъектором, оценивающе вгляделся и что-то впрыснул. Буквально через пару секунд голова прояснилась, а тело доложило о готовности слушаться.
- Не делай глупостей, - спокойно предупредил хин.
Я кивнул, пытаясь собрать разбегающиеся мысли. Провокация? Какая? В чем?
Тем временем палач бросил мне комбинезон и ушел куда-то за спину. Я принялся одеваться, поглядывая на Викен, она восстанавливала кровообращение в руках и ногах, как будто ничего особенного не случилось. Кровавая маска вместо лица начиналась под глазами, напоминая паранджу, и сейчас все было залито регенератором-антисептиком. Это как-то скрадывало ужас, не давало сознанию цепляться за детали. Похоже, палач сделал ей местное обезболивание, девчонка была вполне адекватна, и признаков что она терпит боль - не было.
Кстати, где он сам? Нет... Я все же еще не пришел в себя. Мозги не работают, и даже не пытаются сымитировать работу.
Оглянувшись, я увидел Белого Богомола лежащего на столе, он был жив, у мертвых не может быть такого взгляда, но не шевелился, и кровь тонкой струйкой стекала с его шеи. Палач опять с чем-то возился, что-то торопясь подготавливал. А подготовив, быстро и аккуратно вырезал кусок кожи с нашейной идент-тату Белого Богомола и переложил его на подготовленную базу. База не даст коже остыть и будет имитировать электромагнитные показания тела - теперь у нас есть ключ ко многим дверям. Но это еще не все - так же виртуозно был извлечен и закреплен в базе глаз Богомола. Палач отдал Викен эти жутковатые 'ключи' и оценивающе присмотрелся к своей жертве, на какое-то мгновение его лицо исказилось леденящей маской безумия - сочетание ненависти и жуткой радости от успешно найденного решения. Он небрежно полоснул по второму глазу полностью ослепляя безопасника, сбрызнул раны 'заживителем', и впрыснул 'нео-нашатырь'. Этим препаратом выдергивают из обмороков и наведенных трансов, и мне и Викен его сегодня влили предостаточно.