Страница 80 из 92
- Эй, ты куда?
Девушка, не слыша оклика, спустилась по ступенькам, отошла на несколько метров от дома и, склонив голову, опустилась на колени. Обнаженное тело смутно белело в темноте, прежнее, человеческое... Спутанные волосы упали на плечи, грудь, скрыли лицо. Но сквозь завесу длинных волос пробились слабые всплески алых бликов. Редких, как биение сердца. И от шеи девушки протянулась пульсирующая тонкая нить, теряющаяся в темноте. Густой, насыщенной...
Недоуменно поднимаясь, Антон до рези в глазах всмотрелся в стоящую над Чернавой неотчетливую фигуру, едва заметную на фоне темноты. Неподвижную, но, тем не менее, грозную. 'Опоздали...', - процедил сквозь зубы, больше слов никаких не нашлось, кроме непереводимых выражений, хотя пробивалась через них ещё одна мысль, точнее вопрос - бежать или попытать остановить тварь. Решить он так и не успел.
Знакомая горячая волна прокатилась по телу парня, отозвалась болью в сердце и сконцентрировалась в кистях рук, готовая вырваться сжигающим все на своем пути потоком. Ударить не получилось. Точно ледяной водой окатил его мертвенный безличный голос, возникший в голове: - 'Я не за тобой пришла, ты не в моей власти... Не мешайся'. И тут же куда-то пропало ощущение жара, сменившись безразличным покоем.
Людмила, не особо вслушиваясь в слова кота, излагавшего ведьмагу свои соображения о сущности Морены, удивлялась, как скоро они стали союзниками. Не друзьями, нет, до этого ещё ой как далеко, но первый шаг к этому сделан. Родослав внимательно слушал, не перебивая разговорившегося Баюна, которому только и нужен был, что молчаливый собеседник. Да только толку от слов! Короткий вскрик маски-оберега, тут же оборвавшийся, ударил по напряженным нервам. Вот и все... Началось.
Выскочившая на крыльцо чародейка едва не сбила с ног Антона, столбом застывшего на месте. Он покачнулся и медленно, точно сонный, повернулся к сестре. Людмила походя залепила ему хлесткую пощечину, не особо надеясь привести в чувство, но получится немного встряхнуть и ладно. Не будет под ногами путаться. Парень вздрогнул, отшатнулся, наступил на истошно завопившего котофея и, с трудом ворочая языком, пробормотал: - Она уже пришла...
- Вижу, - откликнулась чародейка, хотя признаться, сложно было что-то различить после освещенной свечами кухни.
- Куда тебе, Хранительница! - издевательски прозвучало из темноты, разгорающейся голубоватым призрачным светом.
'Только бы не упасть, - спускалась по ступеням чародейка, тщательно ощупывая каждую босой ногой, сосредоточиваясь, - тебя-то я не вижу, а вот выманенную тобой ведьму очень даже неплохо. Ударить бы один раз, от души... Ах, ты зараза...'. Сжав кисти птичьей лапой, она попыталась ухватить нарождающееся свечение, не дать ему набрать силу, но чувствовала в руках только прерывистое биение человеческого сердца, колотящегося, как пойманная в силки пичужка. А когда свечение оформилось во вполне различимый силуэт, поняла, что держит душу Чернавы, незадачливой ведьмы, сидящей у ног Хозяйки на коротком поводке. Тонком, едва заметном, но от этого не менее прочном. Вздохнув, разжала пальцы. Незачем губить ведьму и без того достаточно наказанную.
А вот ведьмаг не сомневался ни мгновения. Ударил, едва вышел на крыльцо, не разбираясь особо, кто перед ним. Запел боевую песню ассер, разворачивая острейшие лезвия, пронесся над головой Людмилы и устремился к Морене, басовито подвывая в предвкушении пьянящей победы, ибо поражения ассер до сих пор не ведал. Очертил сверкающий контур вокруг Морены, отыскивая слабое место в защите врага, и внезапно сорвался в неровный вихляющийся лёт, срезав по пути клок волос у Антона, довольно удачно и, главное, вовремя пригнувшегося. По-прежнему невозмутимый ведьмаг ухватил свое оружие, бумерангом вернувшееся к нему, а вот куда он его спрятал, парень опять не увидел - просто ассер вдруг исчез и точно не в складках одежды, да и карманов в облегающих кожаных штанах и жилете просто не было. Но все это отметилось и запомнилось ненароком, как бывает в минуты сильного душевного раздрая, не это важно было для Антона, а вот эта сжавшаяся в комок девушка, которую он и не чаял увидеть прежней.
- Что, Родослав, никак? - издевательски произнесла Морена, приближаясь к крыльцу. Людмилу она небрежно отодвинула, точно мешавшийся на пути стул. Не страшна. - Подвел тебя хваленый ассер? Ариев он не трогает, а я, как ни крути, все ещё арийка... Или не узнал?
- Не узнал, - ведьмаг встал перед незваной гостьей. - Догадался, Тиса. Только что тебе здесь надобно? Ариан за много миль отсюда...
- И за много лет...
*****
В одном, пожалуй, ошиблась самонадеянная арийка, следуя за Родославом. Слишком скудна была память мальца, не сумевшего вместить все приметы родных мест. И если Боруте удалось отправить ученика домой, иначе, как везением, назвать это было нельзя. И что отменно сработало один раз, дало осечку во второй. Рисунок звездного неба, что служил основным ориентиром обоим, проявлялся над миром не единожды, только вот разделяла эти моменты вечность.
- Слышь, паря, что бабы сказывают, - затронул сидящий у плетня дедок отставшего от конного разъезда верхового, - девка чудная к нам приблудилась...
'Ну и бес с ней, - подумал Малух, спешиваясь. Подпруга ослабла, кажись, перетерлась. - Тут ворог по лесам шастает, а он о девках толкует. Совсем из ума выжил, старый...'.
- Здоровущая девка, в хате у Веськи лежит. На полу, - хихикнул тот, - лавок по росту не нашлось. А сказывают, красивая... - мечтательно протянул он, не замечая, как напрягся вершник. - Только вот без памяти и израненная вся. Кабы не вышла к селу, то померла бы в лесу... И откуда только выбрела?
- Где, говоришь, лежит?
- А вон та хата, там Веселина вдовая живет, - дедок махнул рукой, не сомневаясь, что воин без труда найдет искомое. А что тут искать? В хуторе всего несколько дворов, это тебе не стольный град.
Отойдя подальше от болтливого хуторянина, Малух залихватски засвистел, подзывая соратников.
Немного погодя старший выволок из хаты воющую бабу. Прибежавшему старосте, пытавшемуся заступиться за вдову, недвусмысленно погрозил плеткой и приказал запрягать телегу.
- Да она ж у вас по пути помрет, - опять завыла притихшая было баба, сдуру понадеявшаяся на заступничество старосты.
- Она у вас так и так помрет... Сколько дней лежит, ни жива, ни мертва?
- Да уж две луны...
- Травницу чего не позвали?
- А знахарка отказалась наотрез. Сказала, не жилица. А чего ж, так и сидеть, сложа руки, глядючи, как помирает? Жалко...
Когда вошли в хату, жарко натопленную да паркую, да увидел Малух болящую, сердце так и зашлось. Такая краса и во сне не могла присниться. Даже сейчас, когда девица полумертвая лежит: волосы, как текучее золото; высокая грудь натягивает застиранную до ветхости рубаху, кажется, что та сейчас лопнет; искусанные губы, обметанные лихорадкой, а все одно нежные, как у ребенка; густые пшеничные брови вразлет на высоком лбу; кожа, как пахта топленая, молочно-розовая. Жаль, что глаза прикрыты, заглянуть бы в них... Понятно, отчего так баба убивается, решила, небось, что выпала ей доля саму Ладу от смерти спасти, и наделит та её толикой бабского счастья. Вот тетёха! И знахарке потому не поверила... Думала, хочет она себе чужое везение забрать.