Отражение Евы

  - Вы правы, чувствовать свое тело она бы не начала, но получила бы шанс жить как раньше. Подумайте над этим. Я же знаю, проект закрыли, но вы все еще верите в него.

  - Отчего такое стремление?

  - Если бы он заработал, то многие люди были бы спасены. Вы же именно для этого его и создавали.

  После чего доктор Ирвин покинул меня, отправившись по своим делам, а я задумался. Серьезно задумался...

  Глава 4

  Проект 'Гондвана'

  Семь лет назад я и еще несколько ученых кибернетиков разработали, как мне казалось, уникальный проект, который должен был помочь людям, пребывающим в коматозном состоянии или страдающих летаргией. Мы создали программу, способную подключаться к мозгу человека с помощью микрозондов и выводить сознание в киберпространство. Таким образом, у нас появлялась возможность связываться с пациентом, наблюдать за ним, изучать, а так же способствовать его возвращению, посредством прямого общения. Два года неудач и провалов, затем неожиданный успех. Я отлично помню тот день, мы взяли несколько грызунов и каждого подключили к общему серверу, ожидали очередного сбоя, гибели испытуемых, но вместо этого увидели нечто такое, от чего все, находившиеся в лаборатории, потеряли дар речи. Программа смоделировала каждую особь и вывела их на кибер-поле, где крысы спокойно перемещались и изучали друг друга.

   'Эвеста' утвердила наш проект и дала ему имя - 'Гондвана'. Далее мы дорабатывали, совершенствовали и дополняли систему, она казалась идеальной. С тех пор ни единой неудачи, все испытуемые входили в систему и выходили из нее без проблем и каких-либо негативных последствий для мозга. Это был искусственный интеллект, который воссоздавал точный прототип подключенного к нему объекта и позволял существовать в киберпространстве в реальном времени. Крысы спокойно разгуливали по траве, собирали зерна и общались между собой, только эта трава и все остальное - было смоделированной иллюзией.

  Далее мы хотели воссоздать что-то вроде небольшого квартала, где предполагаемые пациенты могли бы находиться и вести определенную деятельность, а доктора связываться с ними и не только доктора, но и родственники. Все шло своим чередом, но подключать к исследованию человека было еще рано, мы только-только отладили нужную дозу электро-импульсов, подаваемых в нейронную систему грызунов. Однако в один из вечеров случилось то, что поставило под угрозу всю работу, а потом и вовсе привело к закрытию проекта.

  В Совете директоров заседал некий Говард Диккенс, его старший сын уже более года находился в коме после серьезного ранения на службе. Видимо, поэтому проект и одобрили, не задавая лишних вопросов. Так вот, мистер Диккенс, узрев намеченные успехи, захотел испытать программу на своем сыне, чтобы связаться с ним и получить хоть какой-то шанс на его возвращение. Теоретически, ученые могли лично узнать о его состоянии, поговорить с ним и позволить увидеть отца. Только вот все, кроме Диккенса, понимали поспешность и ошибочность такого решения, риск травмировать мозг чрезмерной дозой импульсов был слишком высок, но Совет одобрил решение и принудил ученых провести испытания. Парнишку подключили к программе, сначала дали небольшую дозу, но мозг не отвечал на нее, поэтому удвоили количество разрядов, тогда произошло, по словам Говарда, чудо и 'Гондвана' смоделировала объект, вывела его в киберпространство. Диккенса трясло и он, откровенно, рыдал, когда увидел сына, сидевшего на скамье в парке. Тот вел себя слишком спокойно, не проявляя особого интереса к тому, что вдруг оказался в неизвестном месте. Я сразу же заподозрил неладное и потребовал отключить парня, но мне буквально дали по рукам, в итоге оставалось лишь наблюдать за ужасающей картиной, вскоре развернувшейся передо мной.

  Как оказалось, мозг был настолько поврежден, что спасти его уже не представлялось возможным. И давать дополнительную нагрузку на него было противопоказано, но Говард пожелал связаться с сыном, тогда-то все и случилось. Мой помощник дал очередной разряд, которого парень уже не выдержал, программа практически сожгла всю нейронную систему, обуглив серое вещество. Это и было концом! Конечно же, Диккенс обвинил во всем ученых, Совет поскорее замял это дело, а проект прикрыли.

  Но мы знали, что 'Гондвана' работоспособна и могла бы иметь большой успех, возвысившись над всеми прочими тщетными попытками вернуть пациентов к полноценной жизни. Все бы получилось, если бы не эта фатальная ошибка со стороны руководства 'Эвесты', однако пришлось прекратить какие-либо исследования в поддержку проекта и отложить его в долгий ящик. И сейчас микросхема со всеми ключами и кодами смиренно покоится в моем сейфе.

  До сегодняшнего вечера я не вспоминал о 'Гондване', но после слов Ирвина, буквально, пришло просветление, сразу же сменившееся апатией. Программа уже три года пылится без действия, исследования заморожены, сейчас все системы 'Эвесты' претерпели большие изменения, и программное обеспечение постоянно обновляется. Да и подвергать Еву риску! Нет! Я не мог на такое пойти. Представляя ее, перед глазами сразу же возникал образ парнишки. Так что отмахнулся от этой идеи и принялся за поиски решения другой проблемы, - как вернуть жене реальную жизнь!

  Глава 5

  Шанс

  Прошло уже более месяца, как Ева пришла в себя. Она практически не разговаривала, лишь иногда, но и эти слова слетали с губ, искривленных отвращением к нынешней жизни. Она все еще находилась в госпитале, а я продолжал навещать ее изо дня в день. И каждый раз натыкался на презрительный взгляд лечащего доктора, так как в одном из разговоров, дал четко понять, что ни за что и ни при каких условиях не буду испытывать запрещенную программу на своей жене.

  В один из дней, когда сидел около ее кровати, заметил странную гримасу жены, весь ее вид говорил о том, что она сейчас беседует о чем-то сама с собой, глаза Евы постепенно наполнялись слезами, а губы начинали дрожать:

  - Ева? Что-то не так? - Я наклонился вперед и коснулся ее лица.

  - Почему ты не хочешь спасти меня? - она произнесла это со злостью в голосе, а по щекам скатилась очередная порция горьких слез.

  - Я хочу! Ты себе не представляешь, как! От чего такие мысли?

  - Я не о тех разработках, которые могут вернуть мне чувствительность. А о проекте 'Гондвана'

  - Ты же знаешь, что его закрыли.

  - Но программа жива, ее не уничтожили.

  - Надеюсь, ты помнишь, что случилось с тем несчастным, на котором ее впервые испытали?

  - У тебя много времени в запасе, чтобы усовершенствовать ее и привести в действие. В любом случае, искать решение с моим исцелением придется слишком долго, может быть, ты его так и не найдешь, но 'Гондвана', она может... - но в этот момент я ее перебил.

  - Да кто вообще надоумил тебе это?!

  - Доктор Ирвин, - чуть слышно произнесла Ева, продолжая умоляюще смотреть на меня.

  - Вот, вездесущий докторишка! - Я резко мотнул головой и откинулся на спинку стула.

  - Не говори так, если бы не он, то меня могло бы и не быть.

  - Ева, пойми меня правильно, я хочу спасти тебя, а не похоронить заживо. Ты просишь о невозможном, все равно, что засунуть тебе в мозг оголенные провода и дать напряжение. 'Гондвана' не оправдала себя, убив человека.

  - Так почему же ты ее хранишь и по сей день? Ты веришь в то, что проект успешен.

  - Я боюсь! Да! - тогда вскочил со стула и заходил взад - вперед - Именно боюсь! Страх перед тем, что могу потерять тебя.

  - Дани, - глаза Евы стали как раньше, невероятно ясными и сияющими, она посмотрела на меня так, что в душе все перевернулось. - Ты ученый, великий человек! Я ни минуты в тебе не сомневалась, я знаю, что ты пройдешь огонь и воду, но добьешься своего. Однако, ты прекрасно понимаешь, что это может потребовать слишком много времени. Отныне наша жизнь никогда не будет такой, как раньше. Поэтому надо как-то приспособиться, но из всех возможных способов, для меня ужаснее всего, это просыпаться каждый день в одном и том же положении, не чувствовать ничего, не знать, сходила ли я в туалет или же меня укусил комар, замерзла ли я или наоборот перегрелась, зависеть от всевозможных аппаратов, поддерживающих мои мышцы в тонусе, чтобы те не атрофировались окончательно. При всем желании жить, не могу наблюдать за одной и той же картиной полнейшей беспомощности и неполноценности, - затем она замолчала, а спустя минуту произнесла. - Если ты меня любишь, то пойдешь на этот риск.