Жестокость

Дверь действительно была незаперта.

Он оглянулся и, весь похолодев, бросился вперед.

Зазор в двери был не больше, чем на десять сантиметров, но Лейк, дрожа, ступил на ярко освещенный прямоугольник перед дверью. Толкнув створку двери, он вошел внутрь дома и улыбнулся. Страхи его оказались напрасными — просто сказалась темная ночь. Все оставалось точно таким же, как и перед его уходом. Он даже разглядел руку жены на подлокотнике кресла.

— Я пришел, дорогая! — позвал он.

Ответа не было. Лейк двинулся в сторону мольберта: в глаза бросилась смесь красных и желтых красок. Слишком уж много пурпура, подумалось ему. Лейк заметил, что небрежнее обычного обошелся с красками, поскольку повсюду, даже на ковре, виднелись алые потеки, а кое-где брызги достигли книжных полок. Лицо его нахмурилось. Могло создаться впечатление, будто он нарочно надавил на тюбик и размахивал им из стороны в сторону. Даже на спинке кресла, в котором сидела Хэйзел, остался длинный, широкий мазок. Наверное, он случайно коснулся кресла, когда наклонялся, чтобы поцеловать ее в шею. Лейк помнил, что стоял на этом самом месте, глядя на изящный изгиб шеи жены, и думая о том, какой он счастливый человек. Вот и сейчас он смотрел на нее, но шеи не видел… Только красный мазок… Только бы она не откинулась назад, подумал Лейк, а то волосы испачкает.

— Ты не спишь, дорогая?

Ответа не было.

— Брюс рассказал мне такую страшную историю…

Жена хранила молчание.

Заснула наверное, подумал Лейк и двинулся к креслу. Ему хотелось вытереть краску, пока жена не проснулась и не испачкала волосы. Внезапно он заметил, что алый цвет был не совсем тот — темнее, чем краска, которой он пользовался. Лейк повернулся, бросил взгляд на холст и наклонился, намереваясь прикоснуться к плечу супруги. Наконец опустил ладонь на ее левое плечо, не отрывая взгляда от мольберта. Действительно, краска там была заметно светлее. Его рука сдвинулась в сторону, чтобы погладить волосы Хэйзел, но вдруг оказалась на ее правом плече. И как много кругом налипло этой вязкой жидкости!

Лейк повернулся и очень медленно опустил взгляд на кресло…

Везерби обладал инстинктом настоящего охотника.

Не успел еще его мозг как следует отреагировать на посторонний звук, как он мгновенно присел и выставил перед собой ружье. Палец нежно прикоснулся к спусковому крючку, нервы вибрировали под воздействием адреналина, в груди надрывно, словно песня, зазвенел призыв к действию. Столь же неожиданно эта магия готовности улетучилась в небытие, и он тихонько выругался.

— Везерби! — позвал Турлоу.

Над его плечом мелькнул луч фонарика.

Везерби поставил ружье на предохранитель и вышел из своего укрытия. Турлоу чуть не подпрыгнул на месте, уставился на Джона, и тот увидел, как полицейский сжимает в дрожащей руке револьвер.

— Все в порядке, — отозвался он и приблизился к сержанту. Турлоу молча ждал.

— Никак не ожидал встретить вас здесь, — сказал Турлоу, отводя дуло револьвера в сторону.

— Черт побери! Если убийца был где-то поблизости, вы его наверняка спугнули. Я же сказал Беллу, что мне не нужны помощники.

— Белл прислал меня за вами, сэр.

— А кричать зачем?

— Извините, что напугал вас, — проговорил Турлоу, хотя тон у него был отнюдь не виноватый.

— Не говоря уже о том, что я мог подстрелить вас, вы начисто лишили меня возможности выследить зверя.

— Сегодня его уже поздно выслеживать.

Везерби хотел было что-то ответить, но тут же осекся. Взглянув в глаза Турлоу, он увидел в них отблеск затаенной истины.

— Новое убийство… — почти утвердительно проговорил Везерби, и Турлоу молча кивнул.

— Да, там, по ту сторону от тропы.

Возвращались они вместе.

Все пространство небольшой комнаты было залито ярким светом, лучи которого обесцветили и без того бледные лица экспертов, занятых отпечатками пальцев, и придали особую контрастность тонам кровавых брызг. Лейк сидел в углу и широко раскрытыми от ужаса глазами взирал на свои окровавленные руки. Представшая перед ним реальность не успела еще окончательно сокрушить защитные барьеры его рассудка. Белл хранил молчание. Он указал на кресло, и Везерби пошел к нему, медленно опуская взгляд. Его лицо исказила гримаса отвращения. Он никак не ожидал, что жертвой может стать женщина. На ее коленях лежал иллюстрированный журнал с наполовину оторванной страницей, безжизненная рука сжимала подлокотник кресла, ноги вытянулись в сторону угасающего камина. Плечи были сплошь покрыты следами багряных потоков. Само кресло было изодрано в клочья, везде остались следы окровавленных когтей.

— Ну? — буркнул Белл.

Везерби показалось, что голосовые связки отказываются подчиниться ему. Он закрыл глаза, чувствуя, как к горлу подступает тошнота.

— Животное? — спросил Белл.

— Похоже на то. Или же посланец из самого ада.

— Но как оно проникло внутрь?

Лейк застонал.

— Я же закрыл дверь… — пробормотал он.

— Уведите его отсюда, — распорядился Белл.

Турлоу подошел к Лейку — тот не пошевельнулся.

Он был весь напряжен и, казалось, даже оцепенел.

— Дверь была закрыта, — повторил он.

Везерби посмотрел на Белла — тот поморщился. Они встали позади кресла, но продолжали видеть на подлокотнике ладонь, тяжелую каплю крови на среднем пальце, на какое-то мгновение зависшую в воздухе, перед тем, как с характерным хлюпающим звуком упасть на уже залитый кровью ковер. Турлоу и еще один полицейский попытались поднять Лейка с кресла.

— Что бы это ни было, оно смогло открыть дверь, — проговорил Белл.

— Запертую?

— Да нет, замка как такового не было. Только защелка, которую можно поднять снаружи. — Они прошли к двери. Один из экспертов принялся внимательно осматривать запор, и они терпеливо ждали, пока он не закончит. Фотограф щелкнул вспышкой. На самой двери следов крови не было. Везерби прищурился, оценивая расстояние между полом и защелкой.

— Какое животное, оставившее подобные следы, способно отпереть дверь? — спросил Белл. Вопрос прозвучал явно риторически. Они отступили в сторону, пропуская Турлоу, который вел под руку Лейка. Тот не отрывал взгляда от своих ладоней.

— Я думал, это краска, — пробормотал он.

И внезапно рассмеялся, прямо-таки зашелся в приступе хохота, перешедшего потом в истерическое хихиканье и сдавленные рыдания. Турлоу проводил его к полицейскому автобусу, притулившемуся у края болот, — Лейк сам забрался внутрь и, присев, застыл в напряженной позе. Рядом с ним уселся констебль, и Турлоу вернулся назад.

— Кое-что в этом деле нам до сих пор непонятно, — проговорил он.

— Вот уж поистине прозорливое замечание, — пробурчал Белл.

— Нет, я не об этом. — Турлоу посмотрел на Белла, и тот отвел взгляд. — Как знать, может, мы никогда этого не узнаем. Не исключено, что это вообще выше человеческого понимания… Лично я, сэр, такого не исключаю. Что-то из старинных легенд и высмеянных суеверий бродит ночами на болотах. Если окажется, что… что это нечто такое… я, пожалуй, не удивлюсь.

— Ну хватит, Турлоу!

Сержант покачал головой.

— Извините, сэр, но я говорю то, что чувствую. И вы не вправе здесь приказывать мне.

— Вы просто устали, и потому вам всюду мерещится всякая чертовщина.

Турлоу пожал плечами. Он больше не вступал в разговор и лишь грустно посмотрел на кресло, после чего перевел взгляд на дверную защелку.

Тело унесли. Полиция тщательно обследовала помещение, но так и не смогла обнаружить ничего заслуживающего внимания. Везерби и Белл остались в коттедже. Джон не надеялся найти что-нибудь такое, что могло бы ускользнуть от скрупулезных и наметанных взглядов экспертов; ему просто подумалось, что он может попытаться несколько иначе взглянуть на очевидные факты, дать свою собственную интерпретацию вскрывшихся обстоятельств, мимо которых почему-то прошли профессионалы. Однако и он ничего такого не нашел. Ни малейшего волоска со шкуры животного, что само по себе было весьма странно, если учитывать жестокость столь внезапной атаки. Действительно, осталось множество следов окровавленных когтей, однако все они ограничивались самим креслом и непосредственно примыкавшим к нему пространством. У самой двери кровавых следов не было. Оставалось лишь предположить, что убийца тщательно вытер ноги и лишь после этого покинул помещение.