Страница 68 из 148
— Как его зовут? — спросил я, так как знал, что все эти предисловия были у Пита способом втянуть меня в какую-нибудь авантюру.
— Поднебесный.
— Не слыхал о таком. Что он натворил?
— Да ничего особенного. Конечно, он еще молодой…
— Ну, выкладывай, что он сделал? Пит вздохнул и сдался.
— Он скакал только два раза в Девоне, в прошлую осень. Он не упал, но… оба раза он сбросил наездника. Вообще-то он неплохо прыгал у меня через учебное препятствие сегодня утром. Я думаю, ты легко с ним сладишь, а сейчас это главное.
— Пит, мне не хочется тебе отказывать… — начал я.
— А его владелица так надеялась, что ты будешь скакать на нем! Это ее первая лошадь, и наездник должен в первый раз скакать в новой с иголочки форме. Она так нервничает! Я сказал, что попрошу тебя…
— Нет, не думаю… — начал я опять.
— Ну поговори с ней по крайней мере, — сказал Пит.
— Ты же понимаешь, если я поговорю с ней, мне будет гораздо труднее отказаться. Пит этого не отрицал.
— Опять какая-нибудь бедная старая дама, которая должна навсегда лечь в больницу и которая хочет получить последнее удовольствие перед своим печальным концом? — спросил я.
Это была трогательная история, с помощью которой Пит незадолго до этого убедил меня скакать на лошади, которая мне жестоко не нравилась. Старую даму я часто видел после этого на скачках. Очевидно, ее больница и ее печальный конец все еще дожидались ее.
— Нет, это совсем не бедная старая дама, — сказал Пит.
Мы подошли к загону, и Пит, оглядевшись, кивнул кому-то. Краем глаза я увидел, что к нам приближается женщина. Теперь, не совершая непростительной грубости, удирать было уже поздно. У меня хватило времени только шепотом от всего сердца выругать Пита, прежде чем я обернулся и был представлен новой владелице гнедого жеребца Поднебесного, мастера сбрасывать наездников.
— Мисс Эллери Пенн, это Аллан Йорк, — представил меня Пит.
Я погиб прежде, чем она успела произнести хоть одно слово. Первое, что я сказал, было:
— Я буду счастлив скакать на вашей лошади.
Пит откровенно смеялся надо мной.
Это была красавица. У нее были правильные черты лица, чудесная кожа, смеющиеся серые глаза, блестящие черные волосы, падавшие почти до плеч. И она привыкла к впечатлению, которое она производила. Но разве она была виновата в этом?
Пит сказал:
— Тогда порядок. Я объявлю тебя на любительскую. Это будет четвертая скачка. Форму я передам Клему. И он пошел к весовой.
— Я так рада, что вы согласились скакать на моей лошади, — сказала девушка. Она говорила неторопливо, низким голосом. — Мне подарили ее ко дню рождения. Вечная проблема — подарки ко дню рождения, правда? Мой дядя Джордж — он прелестный человек, но немножко со странностями — поместил объявление в «Таймсе», что купит скаковую лошадь. Тетя говорит, что он получил пятьдесят предложений и купил именно эту лошадь потому, что ему понравилось имя. Он сказал, что мне будет забавнее получить ко дню рождения лошадь вместо традиционного жемчужного ожерелья.
— Ваш дядя Джордж очаровательный человек!
— Да, но жить с ним трудновато. — У нее была особая манера повышать голос на последних словах каждой фразы так, что она звучала вопросительно. Как будто к каждому своему замечанию она добавляла: вы не согласны?
— А вы живете вместе с ним? — спросил я.
— Ну да. Мои родители разошлись в незапамятные времена, ну, разлетелись в разные стороны и все такое.
— Простите.
— Не нужно никаких соболезнований. Я совершенно не помню ни отца, ни мать. Образно выражаясь, они подкинули меня к дверям дяди Джорджа в нежном возрасте — двух лет от роду.
— Дядя Джордж хорошо выполнил свою задачу, — сказал я, глядя на нее с самым откровенным восхищением.
Она приняла это без всякой неловкости, почти как нечто само собой разумеющееся.
— Вернее, тетя Дэб. Она немножко практичнее. А вообще они оба очаровательны.
— Они здесь сегодня? — спросил я.
— Нет, — сказала мисс Эллери Пенн. — Дядя Джордж сказал, что, если уж он дал мне путевку в новый чудесный мир, сплошь населенный отважными и очаровательными молодыми людьми, не нужно, чтобы под ногами путались какие-то старые родичи.
— Я с каждой минутой все больше люблю дядю Джорджа, — сказал я.
Мисс Эллери Пенн одарила меня божественной улыбкой, которая, впрочем, ничего не обещала.
— Вы видели моего Поднебесного? Правда, симпатичный? — спросила она.
— Не видал. И боюсь, что пять минут тому назад я и не подозревал о его существовании. Как это случилось, что дядя Джордж послал его в конюшню Грегори? Выбрал первую попавшуюся?
Она засмеялась.
— Не думаю, чтобы он действовал наугад. Он выбрал конюшню вполне сознательно. Он сказал, что, если лошадь попадет в конюшню Грегори, я смогу заполучить майора Дэвидсона на мою лошадь. — Она нахмурила лоб. — Дядя был страшно потрясен, когда прочел в понедельник в газете, что майор Дэвидсон разбился.
— Он знал майора Дэвидсона? — спросил я, чтобы что-то сказать, любуясь пленительным изгибом уголков ее алого рта.
— Нет, я думаю, что он не знал его лично. Вероятно, он знал его отца. Мне кажется, он знал отцов всех молодых людей на свете. Он только сказал: «Боже милостивый, майор Дэвидсон умер!» И продолжал есть свой гренок. Но он не слышал, как я и тетя Дэб четыре раза просили его передать мармелад!
— И это все?
— Да, а почему вы спрашиваете? — сказала мисс Эллери Пенн с любопытством.
— Да ничего особенного, — сказал я. — Мы были большими друзьями с Биллом Дэвидсоном.
Она кивнула:
— А, понимаю, — и помолчала. — Но что я должна теперь делать в моей новой роли владелицы скаковой лошади? Мне не очень хочется в первый же день совершить какой-нибудь нелепый промах. Буду благодарна вам за советы или замечания с вашей стороны, мистер Йорк.
— Меня зовут Аллан, — сказал я.
Она поглядела на меня оценивающим взглядом. Это лучше всяких слов сказало мне, что, несмотря на свою молодость, она уже научилась отгораживаться от навязчивых знаков внимания и не вступать во взаимоотношения с незнакомыми людьми.
Но наконец она улыбнулась и сказала:
— Меня зовут Кэт.
Она удостоила меня своим именем, словно подарком, который я с удовольствием принял.
— Что вы знаете о скачках? — спросил я.
— Абсолютно ничего. В жизни не была на ипподроме. — Она иронически подчеркнула, что с уважением говорит об ипподроме.
— Вы сами ездите верхом?
— Ни разу не пробовала.
— Наверно, ваш дядя Джордж любит лошадей? Может быть, он охотник?
— Дядя Джордж абсолютно равнодушен к лошадям. Он говорит, что у лошади один конец кусается, а другой лягается. А что касается охоты, он говорит, что у него есть более уютные занятия, чем носиться зимой по замерзшим болотам за каким-то хвостатым млекопитающим, испытывая страшные неудобства.
Я засмеялся.
— Может быть, он играет в тотализатор? Делает ставки в букмекерских конторах, без того чтобы самому появляться на ипподроме?
— Все знают, что дядя Джордж в день кубка по футболу спросил, кто выиграл дерби.
— При чем же тогда Поднебесный?
— Чтобы расширить мой горизонт, так сказал дядя Джордж. Мое воспитание шло по избитому пути: училась в закрытой школе, окончила школу, путешествовала по Европе под самым строгим присмотром. Дядя Джордж говорит, что нужно, чтобы из моего носа выветрился запах музеев.
— И он подарил вам скаковую лошадь, когда вам исполнился двадцать один год? — спросил я самым деловым тоном.
— Да, — сказала она и пристально поглядела на меня. Я улыбнулся. На этот раз мне удалось преодолеть поставленный ею барьер.
— Как владелице лошади, вам не придется делать ничего особенного, — сказал я, — надо только пойти перед началом скачки вон к тем конюшням и посмотреть, как будут седлать вашу лошадь. Потом вы вместе с Питом пройдете в паддок и будете там стоять и делать интеллигентные замечания насчет погоды до тех пор, пока не подойду я. Потом я сяду на лошадь и отправлюсь на скачку.