Страница 11 из 148
— Обещаю, — спокойно ответил Кристофер. Его худое тёмное лицо было полно решимости. Трое поклялись, и теперь сделать признание могли только Уильям или Эвис. Но не Уильям же в самом деле? Я старался совладать со своим волнением. Уильям, поглаживая свой квадратный подбородок, пытался поймать мой взгляд.
— Вы обещаете, Уильям?
— Да. Обещаю, — отчеканил он. Его голос звенел, как металл. Мало-помалу до моего сознания дошло значение его слов, и я до боли впился ногтями себе в ладони. По каюте пронёсся шумок.
Холодея от страха, я повернулся к Эвис, сидевшей слева от меня. Она перестала всхлипывать, но все ещё продолжала закрывать лицо руками. У меня подкосились колени и бешено забилась жилка на шее.
— Эвис? — шёпотом произнёс я.
Она подняла своё заплаканное лицо. Все как один подались вперёд.
— Обещаю молчать, — произнесла она и добавила с жалкой улыбкой: — Только теперь, по-видимому, это не имеет ровно никакого значения.
Обстановка разрядилась. С чувством глубокого облегчения я закрыл глаза и, словно сквозь сон, услышал гортанный смех Тони, от которого всем стало как-то легче. Только что со смешанным чувством недоверия, страха и надежды мы испытующе вглядывались друг в друга, пытаясь распознать убийцу, только что мы торжественно поклялись, что тайна преступления умрёт вместе с нами, а оказалось, что тайны-то никакой и не было. Мы весело рассмеялись — это была разрядка после напряжения.
Первым опомнился Уильям.
— А все-таки один из нас — убийца, — резко бросил он. — Надо решать, что делать дальше.
Кристофер, постукивая ногой по полу, предложил:
— Я полагаю, нужно сообщить куда следует. Филипп вяло поддержал его:
— Если этот безмозглый кретин не хочет признаваться, не остаётся ничего другого, по-моему…
— …как пойти в полицию и заявить, — перебил его Уильям.
Я сделал ещё одну последнюю попытку:
— Досадно, однако, — сказал я, — что из-за одного всем нам придётся фигурировать в качестве свидетелей в деле об убийстве. А вы хорошо представляете, что это за пытка — допросы?
— Вообще это ад кромешный, — с горечью заметила Тони, — для всех без исключения.
— Ну что ж, ничего не поделаешь, — резко сказал Уильям. — Придётся все-таки заявить в полицию, чтобы они, не откладывая дела в долгий ящик, взялись за расследование. Один из нас рано или поздно будет выведен на чистую воду. И тогда он… или она (если раньше это пресловутое «или она», встречаясь в юридических документах, вызывало у меня лишь ироническую улыбку, то теперь, когда я увидел, как вздрогнула Эвис, эта оговорка прозвучала зловеще) будет приговорён к позорной смерти.
Опять повисла тяжёлая тишина. Атмосфера в каюте с низко нависшим потолком становилась напряжённой и гнетущей. Эвис начала всхлипывать. Снова раздался голос Уильяма:
— Итак, все. Поговорили и хватит. Я отправляюсь за полицией.
— А не лучше ли позвонить прямо в Норидж и попросить прислать оттуда компетентного человека? — предложил Кристофер. — А то пришлют какого-нибудь местного увальня из соседней деревушки, хлебнём тогда горя, пока втолкуем ему что к чему.
— Ладно, — согласился Уильям. — Мы трое — Кристофер, Иен и я — едем на шлюпке в Горнинг и попытаемся дозвониться до Нориджа. Кристофер и Иен сядут на весла… кроме того, мы все трое будем на глазах друг у друга, чтоб никто не попытался скрыться. Ведь мы теперь все под подозрением, не забывайте.
— Разумеется, — подтвердил я.
— А это значит, — глубокомысленно изрёк Кристофер, — что полиция будет держать нас под своим неусыпным оком. Где мы переночуем? Не можем же мы оставаться на яхте.
— Да, проблема… — подтвердил Уильям.
— А не махнуть ли нам куда-нибудь в гостиницу, — предложила Тони.
— Боюсь, что мы поставим себя в неловкое положение, — возразил Уильям. — Сбегутся зеваки, чтобы поглазеть на нас, — шутка ли, увидеть своими глазами настоящего убийцу.
— Я знаю, что делать, — неожиданно сказал Кристофер. — У моего друга по ту сторону Поттер-Хайгема есть собственная вилла. Он приютит нас у себя. В тесноте да не в обиде.
Тони засмеялась.
— И полицейский в любую минуту к нашим услугам. Между прочим, дорогой мой Филипп, я питаю слабость к полицейским.
— Вот и прекрасно, — подытожил Уильям. — Если тебе удастся заполучить тот дом, Кристофер, — это для нас лучший выход из положения. Там мы будем предоставлены сами себе, пока полиция не покончит с формальностями.
— В таком случае, мы там сегодня и переночуем, — поддержал я.
— Минуточку, ещё одна вещь, — сказал Уильям, потирая подбородок, — нам предстоит прожить бок о бок в атмосфере, отравленной взаимными подозрениями. Мы будем действовать друг другу на нервы. Возникает вопрос: как вести себя в создавшихся условиях?
— Как будто ничего не произошло, — ответила Тони.
— Разве это возможно, ведь мы знаем, что произошло, — вмешался Кристофер. — Хотя я лично за то, чтобы все у нас было по-старому. И однако чем скорее все это выяснится, тем лучше.
Уильям нетерпеливо продолжал:
— Я хочу сказать, не случилось бы так: каждый возомнит себя сыщиком и начнёт шпионить за другими, надеясь разоблачить убийцу.
— Да мы и не сможем, — возразил Филипп. — Мы же не детективы.
— С другой стороны, — твёрдо гнул свою линию Уильям, — этот пример может оказаться заразительным. Аппетит приходит во время еды. А мне совсем не улыбается быть подстреленным, как заяц.
— Единственно разумный выход — это вести себя по возможности естественно, — предложил я и, почувствовав беспомощность своих слов, поспешил добавить: — А впрочем, лучше не устанавливать непреложных правил, что можно и чего нельзя.
— Пожалуй, вы правы, — согласился Уильям и, как бы завершая разговор, произнёс: — Итак, мы обо всем договорились. А сейчас мы втроём отправляемся в полицию и заодно выясним насчёт нашего временного пристанища.
Уильям и Кристофер первыми выскочили из каюты и как по команде направились к носовому трапу (ибо кормовой находился в непосредственной близости от зеленого тента). Они вышли на озарённую светом палубу. Река искрилась под солнцем. Тони и Филипп, взявшись за руки, последовали за ними. Я уже был на пороге, когда услышал сдавленный голос Эвис:
— Постойте, Иен, прошу вас!
— Что, дорогая? — ответил я, обернувшись. На неё было жалко смотреть: лицо Эвис было залито слезами. — Что случилось?
— Полиция решит, что это моих рук дело. Я уверена, что будет именно так!
Я взял её за плечи.
— Успокойтесь же, не будьте глупышкой! — сказал я как можно строже. — И почему, собственно, кто-то должен подозревать вас?
— Иначе быть не может. Вот увидите. Вы же знаете, что после Роджера наследницей всех денег его дяди являюсь я. Иен, я погибла. Меня повесят…
— Да на вас ни за что не подумают. Это просто немыслимо, — пробовал я её утешить.
— Меня повесят, — дрожа, твердила она. — Иен, вы должны убедить их, что я тут ни при чем, что кто-то другой повинен в этом, но не я. Вы должны спасти меня.
Я чувствовал себя беспомощным. В некоторых обстоятельствах я, видимо, ещё более беспомощен, чем большинство мужчин. У меня отличная наблюдательность, и я прекрасно запоминаю всякие мелкие детали, но я встаю в тупик, когда сталкиваюсь со сложными жизненными проблемами, — такой уж у меня характер. Мне было ясно, что я не в состоянии ей ничем помочь. И все же я не мог заставить себя честно признаться в этом девушке, которая стояла передо мной и, еле сдерживая рыдания, умоляюще заглядывала мне в глаза.
— Я сделаю все, что в моих силах, — пролепетал я, и вдруг меня осенило: есть такой человек! Он и только он способен раскрыть это преступление; кроме того, на его порядочность можно целиком и полностью положиться: что бы он ни узнал в процессе расследования, он будет держать язык за зубами. Я никак не мог побороть в себе страх за последствия, которые может повлечь за собой это расследование.
— Я знаю, кто нам нужен, — ликующе возвестил я. — Я когда-нибудь рассказывал вам о своём друге Финбоу?