Страница 2 из 3
Оставив в покое предмет, мужчина потер пальцами нахмуренный лоб: «Сегодня сказать или потом?». В который раз он задавал себе этот вопрос и не находил на него ответа. Было видно, что невозможность решения нелегкой задачи доставляла ему немалые муки. «Нет, не смогу глядя ей в глаза», - наконец пришел к выводу он и вернул свадебное украшение на место.
Он медленно водил глазами по сторонам, и, в конце концов, уставился в оконную витрину, наблюдая за мелькавшими прохожими на улице. Вдруг его напряженное лицо расслабилось и приобрело мягкость, губы растянулись в приветливой улыбке, и он помахал кому-то рукой. Через несколько секунд в дверях заведения показалась девушка, которая, радостно сияя, направилась к нему. Мужчина живо поднялся ей навстречу, торопливо сунув руку в карман и пряча там красную коробочку.
Окинув взглядом стройную фигуру, затянутую в голубые джинсы и облегающий белый свитер, он притянул ее к себе и нежно прикоснулся губами к щеке:
- Здравствуй, Настенька!
- Здравствуй, Шамиль! - ответила девушка и вспыхнула.
Они сели за столик и, взявшись за руки, начали весело болтать, смеясь и перебивая друг друга. Затем поели мороженого, неторопливо поднялись и, помахав на прощание немногочисленным в это время суток посетителям и скучающему бармену, направились к выходу. Спустя четверть часа они стояли перед зданием учебного корпуса института. Шамиль держал лицо девушки в своих ладонях и целовал на прощание лоб, глаза, маленький носик, губы.
- У меня сегодня три пары, заедешь за мной? – спрашивала она, заглядывая ему в глаза.
- Не могу, не обижайся, Настенька. Родители идут в гости, нужно будет их отвезти, а потом забрать. Я позвоню вечером, и завтра встретимся, хорошо? – в голосе скользнули легкие нотки вины и сожаления.
- Хорошо, - разочарованно вздохнула Настя и попросила, - тогда спой!
- Что, прямо здесь? – оглянувшись по сторонам, удивился Шамиль.
- Прямо здесь! – кивнула она и подергала за пуговицу пиджака, торопя юношу, - ты тихонько, чтобы слышала только я.
Шамиль наклонился и пропел негромким, но удивительно чистым голосом:
- Счастлив я, покоренный властью
Этих глаз васильково-синих.
Губы с нежность шепчут «Настя»,
Сердце вторит «Анастаси-и-я-я!».
- Спасибо, - выдохнула Настенька, выскользнула из его объятий и растворилась в толпе спешащих на занятия студентов. Шамиль постоял еще секунду, провожая ее взглядом. Улыбка постепенно сползала с его лица, сменяясь выражением тоски, отчаяния и боли. Он сел в машину и рывком тронулся с места, влившись в поток автомобилей, превышая скорость и нарушая правила дорожного движения. Он как будто стремился убежать от чего-то. Или от кого-то. Так обычно люди убегают от самих себя…
* * *
Вечером, после занятий, на углу у самого своего дома Настя чуть не попала под колеса вынырнувшего неизвестно откуда старого «Москвича». Отделавшись синяком на локте и испачканными джинсами, она только потом подумала, что если бы не пошептала она бабушкины слова, сон был бы «в руку». И уже после испугалась. Но, отдышавшись и придя в себя, поняла, что, наконец, все уже позади – этот дурной сон расшифрован, эти страшные, словно написанные красным слова теперь не страшны. И слава Богу, что все так обошлось!
Дома никого не было. Себе одной ужин греть не хотелось. Поэтому, пошарив в холодильнике, Настя вытащила холодную котлету, соорудила из нее при помощи хлеба и соленого огурца бутерброд и быстро проглотила, запив молоком прямо из пакета.
Затем напустила горячей воды и залезла в ванну, прихватив с собой телефонную трубку на тот случай, если будет звонить Шамиль. Растянувшись под ароматной пеной, Настя закрыла глаза и окунулась в радужные девичьи мечты, связанные, разумеется, с ней и Шамилем. А вернее с их общим неразрывным будущим. Мерное течение фантазий в самом неподходящем месте нарушилось дребезжанием телефонного звонка. Настя рванулась к трубке, выплеснув воду на пол:
- Алло, Шамиль?
По мере того, как ей что-то говорили, улыбка таяла у нее на лице, превращаясь горькую гримасу. Губы задрожали и проронили только одно слово:
- Почему?
Трубка что-то ответила, и Настя нажала на кнопку, отключив телефон. Она положила руки на бортики ванной, посмотрела на них, будто впервые, и зажмурилась. Застывшая, она походила в тот момент на спящую русалку или на Афродиту, покоящуюся в морской пене.
* * *
Свет полной луны падал в окно и освещал человеческую фигуру, сидящую в темноте комнаты на неразобранной кровати. Мужчина пил коньяк, далеко запрокидывая голову и отправляя обжигающую жидкость в рот. Уже наполовину опустошенная бутылка стояла на полу между его ног. Рюмка, которую он периодически наполнял, была зажата в руке. Казалось, она вот-вот треснет и рассыплется на сотню мелких осколков – так побелели костяшки пальцев, держащих ее.
Проглотив очередную порцию, он почти уронил рюмку на пол и потянулся к телефону. Потыкав кнопки, прижал трубку к уху и глухим голосом произнес:
- Стас, это я. Я ей все сказал…Ну, «что, что»? Правду сказал, – мужчина свободной рукой потер лоб и продолжил, – сказал, что родители привезли мне из Баку невесту, и что через месяц будет свадьба.
Собеседник на другом конце провода, по-видимому, внимательно слушал, потому что мужчина говорил не прерываясь. Он остановился только однажды, чтобы щелкнуть зажигалкой и закурить сигарету. Глубоко затянувшись, он выпустил струю дыма в потолок.
- Я пытался ей объяснить, что очень хотел бы, но ничего не могу изменить. Что родители еще при нашем рождении договорились поженить нас и объединить свои древние роды. Как я пойду против воли отца? Это позор! И это закон… Что она? А ничего! Ты же знаешь ее – никаких скандалов, никаких истерик. Только спросила: «Почему?» и положила трубку. Стас, мне сейчас так паршиво! Я ведь люблю ее. И мне никто кроме нее не нужен. Точно.
В трубке что-то сказали, и мужчина в возмущении подскочил:
- Да как ты не поймешь? Отец отречется от меня и проклянет! Я ведь единственный сын, мужчина и продолжатель нашего рода! Что значит «ну и что?»! Эх! Ничего вы, русские, не понимаете в этом!
Он швырнул трубку и упал на кровать, зарывшись лицом в подушку. Полежав так с полчаса и не найдя сна, он сел, обвел глазами темную комнату, плеснул остатки из бутылки, выпил одним глотком и, глубоко вздохнув, словно освобождаясь от тяжелой ноши, прошептал: «Ну и пусть…». Он принял решение.
* * *
Постояв еще немного на пустой лестничной клетке странный гость холодного подъезда, остановленный телефонным звонком, наконец, решился и нажал на ручку входной двери, очутившись в темной прихожей, хорошо знакомой и приятно пахнущей родным человеком. Ноги неслышно ступали по мягкому покрытию пола, скрадывающему звуки шагов. Телефон настойчиво напомнил о себе еще несколько раз, прежде чем сонный голос в дальней комнате спросил:
- Алло, кто это? Мама? Почему так поздно?
Через некоторое время, выслушав ответ, мужчина сказал внезапно обретшим твердость голосом:
- А вообще-то, хорошо, что ты сейчас позвонила. Я хотел тебе сказать это завтра, но скажу сейчас. Дело в том, что я принял решение - свадьбы не будет. Можешь так и передать отцу. Пусть поступает, как знает, мне все равно. Я завтра же забираю Настю, и мы уедем куда-нибудь подальше. Мама, не кричи! Я не хочу с самого начала ломать жизнь ни себе, ни Насте. И, может, вы когда-нибудь простите меня. Все. Не плачь, пожалуйста! Пока.
Послышался звук упавшей на рычаг трубки и скрип кровати, прогнувшейся под весом тела.