Поцеловать осиное гнездо

На второй день я с пяти часов утра играл в «Последнюю фантазию-3», когда зазвонил телефон. Встревоженный как самим звонком, так и известием, которое мог услышать, я вдруг понял, что не в силах оторваться от игры. В течение нескольких секунд, пока телефон звонил, я все нажимал кнопки, стараясь спасти жизнь игрушечному существу. От ужаса я окаменел и прирос к стулу.

– Сэм? – Это был Эдвард Дюран. – Ваша дочь у Вероники Лейк. Это установлено.

– У Вероники? Почему? Что с ней? С ней все в порядке? Как всегда, голос Дюрана звучал спокойно и ровно:

– Пока мы не знаем. Она забрала ее из квартиры вашей бывшей жены в Нью-Йорке. Есть два свидетеля. Вероника вышла из такси, когда Кассандра входила в дом. Предполагаю, Вероника сочинила убедительную историю, чтобы заманить ее в машину. Ведь вы говорили, они не любят друг друга?

Я хотел сказать «нет», но потом с леденящей ясностью вспомнил рассказ Вероники о том, что они встречались и что Касс хотела познакомить ее с Иваном. Я рассказал об этом Дюрану.

– Что ж, значит, она убедила Касс поехать с ней. Это все, что мне известно, Сэм. Но начало и вполне конкретные обстоятельства мы уже знаем. И полиция теперь знает, кого искать. Они уже обыскали квартиру Вероники, но не нашли ничего такого, что могло бы помочь. И последний вопрос; он не легкий, но никуда не деться: как вы думаете, Вероника могла причинить ей вред?

– В другое время я бы сказал «нет», Эдвард. Потому что Касс тут совершенно ни при чем. Но теперь? Не знаю. Это еще один Вероникин способ достучаться до меня.

– Тогда можно предположить, что она свяжется с вами. Хорошо, я позвоню, как только появится что-то новое. И вы тоже позвоните, если что.

Я связался с Маккейбом и сообщил все ему. Эти новые подробности, казалось, удивили его и вызвали его раздражение.

– Каким образом, черт побери, он сумел все это выяснить? Я дергал за все ниточки, но так ничего и не выловил.

– Фрэнни, Дюран тридцать лет был федеральным прокурором. Он наверняка знает многих, кто может помочь. Ты сам говорил: полиция всегда ждет целые сутки, прежде чем что-то предпринять. А Дюран взялся сразу, как только я ему позвонил.

– Но и я тоже! Я же коп, Сэм. Обо всем, что вызывает у меня удивление, я расспрашиваю. Постарайся это понять. Если я кажусь тупицей, то только потому, что меня это тревожит. Вот и все, больше ничего.

Мой ум и моя душа кружились в какой-то центрифуге, я ни на чем не мог сосредоточиться. И хуже всего было то, что я не знал, кончится ли это когда-нибудь.

В дверь позвонили. Я надеялся, что открою – а там стоит Касс, улыбающаяся, уже заверяющая меня, что все хорошо, она вернулась, кошмар закончен. Но вместо этого там оказался мальчишка, подстриженный под индейца из племени могавков, в блестящей сиреневой штормовке, с букетом снежно-белых цветов.

– Мистер Байер? – Да.

– Вам цветы.

– От кого?

– Не знаю.

Закрыв дверь, я развернул бумагу и стал искать записку с условиями выкупа, пока не нашел карточку:

Привет, Сэм! О Кассандре не беспокойся. Я знаю, где они, и обо всем позабочусь. Просто работай над моей книгой.

Я позвонил в местное бюро доставки и спросил, откуда прибыли цветы. Мне назвали телефонный номер какого-то цветочного магазина в Нью-Йорке. После долгого колебания и мычания нью-йоркский голос признался, что отправитель (молодой симпатичный индиец) заплатил наличными, назвал себя Дэвидом Кадмусом и оставил Вероникин адрес.

Когда я позвонил и рассказал это Маккейбу, тот присвистнул:

– Не хотел бы я сегодня оказаться на месте Вероники Лейк. Убийца, вероятно, долго следил за ней. А теперь она здорово вывела его из себя! Захватить Касс и отвлечь тебя от книги! Заметил, как он говорит: «моей»? Нам нужно поскорее разыскать их.

Дюран взвился, как ракета. Никогда я не видел его таким разозленным.

– Она должна была знать, что за ней следят! Как она не поняла этого после того, как ее избили?

– Что это меняет, Эдвард?

– Не знаю. Может быть, все и к лучшему. Но я не люблю непредсказуемых безумцев, а теперь приходится иметь дело с двумя.

Поскольку ничего больше не оставалось, я ходил туда-сюда по дому. Мне так хотелось выйти! Встать и выйти во внешний мир, где можно что-то сделать, а не сидеть беспомощно, как привязанный, в затхлом доме, дышащем лишь напряжением и страхом. Но здесь был чертов телефон, и я не смел от него отойти.

В конце концов я вернулся в кабинет и уставился в рукопись. Я не прикасался к ней, я не хотел к ней прикасаться.

Не начни я эту книгу, Дэвид Кадмус остался бы жив. Кассандра не была бы теперь в опасности. Наши отношения с Вероникой зашли в тупик, когда она решила, что мы должны вместе работать над этой книгой. И с тех пор все пошло не так. Пока я думал обо всем этом, снова зазвонил телефон. Взяв трубку, я не совсем хорошо соображал, когда сказал «алло!».

– Привет, Сэм!

– Где моя дочь?

– Со мной. С ней все в порядке.

– Где она, Вероника? Черт возьми! Только не говори мне, что с ней все в порядке. Ты ее похитила. Если у тебя проблемы со мной – ладно, но отпусти ее. Сейчас же скажи мне, где она, и больше так не шути. – Я сам ужаснулся своему повелительному тону и раскаялся в том, что произнес...

– Отпущу, обещаю тебе, отпущу. Но сначала хочу кое-что тебе сказать. Это очень важно! Я знаю, ты мне не веришь, но хотя бы на несколько минут... Сэм, это очень важно для тебя.

– Ничего не хочу слышать! Просто скажи, где Касс, и больше к нам не приставай.

Последовало молчание, затем послышался шорох. На линии была Касс.

– Папа?

Я замер от радости и облегчения.

– Касс! Милая, с тобой все в порядке?

– Да, все хорошо. Папа, не беспокойся. Все в порядке. Пожалуйста, сделай, как просит Вероника. Она не говорит мне, что именно, но я знаю, что это важно. Она говорит, что иначе не могла с тобой поговорить и потому похитила меня. Но со мной все в порядке, все хорошо. Правда!.. Папа, мы тут все говорили и говорили. Я так ошибалась насчет нее! Она вела совершенно невероятную жизнь! Я сидела тут и только слушала, разинув рот. Вероника снимала документальные фильмы, жила по всему миру, была в Долине Мальды... Она так много всего успела сделать. И так много знает. Это удивительно... Сначала я в самом деле разозлилась на нее, но теперь не сержусь. И она тебя любит, так любит! Тебе нужно что-то сделать для нее. А если не для нее, то сделай это для меня. Она не хотела тебе звонить, потому что очень боялась, но я ее заставила. Пожалуйста, встреться с ней, и все будет хорошо. Я знаю. Я уверена.

– Касс! Раз-два-три?

– Да, совершенно. Раз-два-три.

Это был наш шифр. Мы разработали его, когда она была маленькой. Так мы спрашивали, все ли хорошо, если не могли сказать прямо, когда кто-нибудь подслушивал.

– Я встречусь с ней. Но, разве ты не знаешь, о чем она хочет поговорить?

Касс хихикнула. Это было самое неожиданное. Среди всех этих тревог и страхов донесся святой звук – глупенький смех моей дочки. Теперь я не сомневался, что все в порядке.

– Вероника мне не говорит! Ты так и не хочешь сказать, а?

Откуда-то рядом послышался голос Вероники: «Нет», – и обе они рассмеялись. Как две девочки, втиснувшиеся в телефонную будку и вырывающие друг у друга трубку, разговаривая с несколькими мальчиками.

– Хорошо, передай ей трубку. Но Касс, ради бога, будь осторожна! Как бы она тебе ни нравилась, иногда она становится слишком неуравновешенной. Я люблю тебя. Больше жизни. Я так рад, что с тобой все в порядке!

– Со мной все хорошо, папа. Клянусь! Раз-два-три. Трубка, где бы это ни было, опять перешла в другие руки.

– Сэм!

– Где ты хочешь встретиться?

– В доме Тиндалла в Крейнс-Вью. Можешь через два часа?