Темные реки сердца

В десять часов они с Рокки направлялись на юг по Тихоокеанской автостраде. Спенсера беспрерывно обгоняли проносившиеся мимо машины, но он соблюдал скоростной режим.

Гроза за ночь передвинулась к востоку, унеся с собой все тучи. Бледное солнце высвечивало четкие очертания гор, казавшиеся при этом утреннем свете острыми как бритва. Океан был темным, зеленовато-серого цвета.

Спенсер включил радио и настроился на программу новостей. Он надеялся услышать что-нибудь о рейде отряда специального назначения, чтобы, по крайней мере, выяснить, кто же все-таки стоит за всем этим и почему им понадобилась Валери.

Диктор сообщил, что опять возросли налоги. В экономике наблюдается резкий спад. Правительство ввело еще более жесткие ограничения на право владения оружием, а также на показ по телевидению сцен насилия. Грабежи, изнасилования и убийства достигли невероятного размаха. Китайцы обвиняют нас в том, что мы являемся обладателями «смертоносных лазерных лучей, установленных на космических объектах», а мы обвиняем их в том же самом. Кто-то верит, что мир погибнет в огне, другие говорят, что мир покроется слоем льда, и обе стороны выступают в Конгрессе со своими программами, нацеленными на то, чтобы спасти человечество.

Теперь он слушал репортаж о собачьей выставке, подвергшейся пикетированию со стороны противников подобных шоу, требовавших прекратить селекционный отбор и «положить конец эксплуатации животных, которых выставляют для всеобщего обозрения, поскольку это ничем не лучше, чем омерзительные выступления стриптизерш в стриптиз-барах». Тут он понял, что сообщения о налете на дом в Санта-Монике не будет. Ведь операции отрядов особого назначения получают освещение среди новостей гораздо раньше, чем декларации о неприличии демонстраций собачьих прелестей.

Или средства массовой информации не видят ничего интересного в нападении на частный дом вооруженного автоматами отряда, или же организация, проводившая операцию, сделала все возможное, чтобы запутать прессу. То, что обычно бывало публичным спектаклем, прошло как скрытая и секретная операция.

Он выключил радио и выехал на шоссе, ведущее к Санта-Монике. Где-то на востоке, вернее, северо-востоке, его ожидала «Китайская мечта».

Он сказал Рокки:

– И что ты думаешь об этих собачьих делах? – Рокки с любопытством посмотрел на него. – Ты же все-таки пес и должен иметь свое мнение. Ведь это твоих родичей эксплуатируют.

Но либо Рокки был чрезвычайно осторожен в выражении своей позиции, либо же, будучи простой, малообразованной, неинтеллигентной дворнягой, не имел определенной позиции по самой серьезной проблеме современности, касавшейся его соплеменников.

– Мне было бы неприятно думать, – сказал Спенсер, – что ты – деклассированная личность, что-то вроде млекопитающего люмпена, которого не волнуют вопросы эксплуатации. – Но Рокки по-прежнему внимательно смотрел на дорогу. – Разве тебя не волнует, что чистопородным дамам запрещено любить дворняг вроде тебя, что они вынуждены отдаваться лишь чистопородным самцам? Только для того, чтобы их щенков ждала жалкая участь участников подобных выставок? – Псина стукнула хвостом по дверце машины. – Хороший пес. – Спенсер вел машину левой рукой, а правой потрепал Рокки по спине. Собака с радостью приняла ласку. Хвост так и заходил. – Хороший пес, ласковый пес. Тебе даже не кажется странным, что хозяин разговаривает сам с собой.

Они свернули с шоссе на бульвар Робертсон и двигались в направлении легендарных холмов.

После ночного дождя и ветра огромный город был светел и чист, так же как и побережье, вдоль которого они только что ехали. Пальмы, фикусы, магнолии и еще какие-то деревья с красными цветами были покрыты такой сияющей зеленью, как будто их только что протерли и почистили – каждую веточку, каждый листочек. Улицы были чисто вымыты, стекла высоких зданий сверкали на солнце, в пронзительно синем небе носились птицы, и так хотелось думать, что в этом мире все прекрасно и благополучно.

* * *

Утром в четверг, пока другие агенты с помощью различных подразделений правопорядка разыскивали девятилетний «Понтиак», зарегистрированный на имя Валери Кин, Рой Миро занялся определением личности человека, которого чуть было не схватили во время налета прошлой ночью. Из своей гостиницы в Вествуде он отправился в самый центр Лос-Анджелеса, в Главное калифорнийское управление его организации.

В центре города лишь банки могли соперничать величиной занимаемых зданий со всевозможными административными учреждениями самого разного уровня – от района до штата. В обеденное время разговоры в ресторанах и кафе в основном крутились вокруг денег, больших денег, независимо от того, работали посетители в управленческой или финансовой организации.

В этом процветающем районе организация Роя занимала красивое десятиэтажное здание на одной из самых фешенебельных улиц, рядом с городской ратушей. Банкиры, политики, чиновники и проспиртованные пьянчужки бродили по этим тротуарам, соблюдая взаимную вежливость, за исключением тех случаев, когда вдруг кто-нибудь из них неожиданно дергался, выкрикивал какое-то нечленораздельное ругательство и всаживал нож в одного из своих собратьев, населяющих Город ангелов. Владельцу ножа (или пистолета, или кастета), как правило, мерещились преследования со стороны инопланетян или ЦРУ, и чаще всего он оказывался опустившимся алкашом, нежели банкиром, политиком или чиновником.

Хотя лишь полгода назад один банкир, человек среднего возраста, устроил побоище с помощью своего пистолета десятимиллиметрового калибра. Этот эпизод привел в полное смятение уличных бродяг, которые стали с большей опаской относиться к «пиджакам», с которыми им приходилось делить тротуары.

На здании Управления, облицованном известняком, между огромными пространствами стекол, затемненных как очки какой-нибудь кинозвезды, не было таблички с названием организации. Люди, с которыми работал Рой, не искали себе славы, они предпочитали действовать незаметно. Кроме того, официально этой организации не существовало, она финансировалась весьма хитрыми путями через другие организации, также находившиеся в ведении министерства юстиции, и у нее не было названия.

Над главным подъездом виднелись сверкающие медью название улицы и номер дома. Под цифрами также медными буквами были выложены четыре имени:

КАРВЕР, ГАНМАНН, ГАРРОТЕ и ХЕМЛОК[2]

Если бы какой-нибудь прохожий задался вопросом, что же разместилось в здании, то он, скорее всего, подумал бы о какой-то совместной юридической или бухгалтерской фирме. Ну а спроси он у привратника, тот ответит, что это «международная компания по управлению недвижимостью».

Рой въехал по пандусу в подземный гараж. В самом низу въезд преграждали железные ворота.

Его пропустили не потому, что он показал пропуск вахтеру, и не потому, что просунул магнитную карточку в соответствующее отверстие. Вместо этого он посмотрел прямо в объектив видеокамеры с большой разрешающей способностью, установленной на столбике сантиметрах в семидесяти от окна его машины, и стал ждать, пока его узнают.

Его портрет был воспроизведен на экране в одной из плотно закрытых комнат в подвале, где не было окон. Там, как знал Рой, охранник за дисплеем будет следить, как от его лица на экране останутся только глаза, они будут увеличены, и тогда неумолимая камера с высокой разрешающей способностью просканирует структуру его сетчатки и расположение сосудов в ней и сравнит это изображение с хранившимся в файле машины, а затем признает Роя как одного из немногих избранных.

Вахтер нажал на кнопку, и ворота поднялись вверх.

Вся эта процедура вполне могла бы пройти и без вахтера, однако необходимо было исключить одну опасность. Если какому-нибудь агенту понадобится проникнуть в Управление, то он может убить Роя, вынуть его глаза и предъявить их для сканирования. И если компьютер и можно иногда обмануть, то вахтер сразу же заметит непорядок.