Вторжение

— Нейл.

— Вижу.

Последовательности не наблюдалось. На часах время не спешило к утру, не возвращалось к вечеру. В этот момент электронные часы напоминали компьютер, производящий какие-то вычисления.

Молли посмотрела на наручные часы, со стрелками. Часовая вращалась в положенном ей направлении, отсчитывая сутки за какие-то полминуты. Минутная — еще быстрее, но, в противоположном направлений, словно наткнулась на скалу в реке времени, и будущее быстро-быстро уплывало от нее.

От загадочных звуковых импульсов (практически за пределом слышимости, но ощущаемых кровью и костями) у нее разбухало сердце.

Ощущения были уникальные, ничего такого испытывать ей не приходилось, но она знала: источник этих ощущений — что-то враждебное, неведомое.

В эпизоде с койотами инстинкты Молли разошлись с ее здравым смыслом. Тогда, выходя на крыльцо, она действовала бессознательно.

Теперь же инстинкт и здравый смысл объединились. Что интуиция, что холодный расчет твердили одно и то же: ей и Нейлу грозит серьезная опасность, пусть даже они еще и не понимают, откуда она исходит и в чем заключается.

По его глазам Молли поняла, что мысли их совпадают. За годы семейной жизни, попеременно меняя роли духовника и грешника, они достигли такого единения мыслей и души, что частенько могли обойтись без слов.

Из ящика прикроватного столика она достала пистолет калибра 9 мм. Всегда держала его заряженным, однако вытащила обойму, чтобы убедиться что пустот нет. И конечно же, все десять патронов были на месте, поблескивая медными гильзами.

Вернув обойму в рукоятку, Молли положила пистолет на туалетный столик, рядом со щеткой для волос и пудреницей, на расстоянии вытянутой руки.

У противоположной стены на комоде стояли полдюжины старинных музыкальных шкатулок, коллекция, унаследованная от матери. Внезапно и одновременно все они заиграли: шесть разных мелодий наложились на монотонный шум дождя.

На крышках двух шкатулок ожили фарфоровые фигурки, которые обычно приводились в действие часовой пружиной. На одной принялись вальсировать мужчина и женщина в костюмах эпохи королевы Виктории. На другой побежала по кругу карусельная лошадка.

Какофония звуков действовала на нервы, буравила мозг.

Эти шкатулки, часть ее жизни с самого детства, вдруг стали незнакомыми, враждебными.

Нейл настороженно глянул на фарфоровых танцоров, на вращающуюся по кругу лошадку, но не сделал попытки выключить музыкальные шкатулки.

Вместо этого опять повернулся к окну, но уже не для того, чтобы открыть окно. Повернул шпингалет, чтобы окно не смогли открыть и снаружи.

Глава 4

Пока они торопливо надевали джинсы и свитера, Молли рассказала ему о койотах.

Под монотонный шум дождя, резкие звуки, издаваемые музыкальными шкатулками, практически неслышные звуковые импульсы, идущие от неизвестного источника, история выхода Молли на крыльцо прозвучала куда более зловеще, чем это было на самом деле. Она пыталась донести до Нейла ощущение изумления и благоговейного восторга, которые испытала на крыльце, но поняла, что потерпела неудачу.

Сидя на пуфике у туалетного столика, стараясь передать словами то единение с природой, которое ощутила, стоя среди койотов, она надевала на ноги водонепроницаемые туристические ботинки. Руки тряслись. Со шнурками пришлось повозиться, но в конце концов она сумела их завязать.

Продолжая говорить, взяла по привычке щетку для волос, которая лежала рядом с пистолетом. И пусть отдавала себе отчет в том, что это абсурд — отрицать крайнюю необычность ситуации сохранением заведенного порядка, повернулась к зеркалу, чтобы расчесать волосы.

Ее собственное отражение было таким же, как всегда, а вот со всем остальным произошло что-то невероятное. Зеркало не показывало освещенную настольной лампой, уютную, с разобранной постелью, спальню. Вокруг себя Молли увидела грязь и руины.

Фраза, которую она произносила, оборвалась на полуслове, щетка для волос выпала из руки. Молли резко развернулась на пуфике, дабы убедиться, что спальня изменилась. Но нет, она оставалась, прежней.

В реальности из строя вышли только электронные часы на прикроватном столике. Зеленые цифры в окошечке дисплея продолжали меняться с калейдоскопической быстротой.

В зеркале, однако, она видела стены, покрытые пятнами мха и плесени. Из двух ламп на прикроватных столиках осталась только одна, с, перекосившимся, разбитым абажуром. По изголовью змеилась лиана, слишком уж мясистая для уроженки этих гор. Серовато-зеленый стебель блестел влагой, толстые листья напоминали высунутые языки.

Снова Молли попыталась убедить себя, что не вставала с кровати и не спускалась вниз, проспала все события, которые успели произойти, и по-прежнему спит. Дождь и все странности, начавшиеся вместе с ним, от койотов до этого зеркала… где им было самое место, так это во сне.

Подойдя к жене, Нейл протянул руку, чтобы прикоснуться к зеркалу, словно ожидал, что это будет не плоское отражение, а трехмерная реальность, мир за зеркалом.

Но Молли перехватила его руку.

— Нет.

— Почему?

— Потому что…

Она не могла назвать причину, по которой остановила его, руководствовалась лишь суеверным страхом, опасаясь, что его пальцы провалятся сквозь посеребренную поверхность, если он прикоснется к ней, а обратно уже не вернутся.

Однако второй рукой он таки прикоснулся к зеркалу, которое оставалось таким же твердым, как всегда, и не вобрало в себя его пальцы.

А потом, в той, другой спальне, что-то двинулось. Тень, оказавшаяся совсем не тенью, а неведомым, темным существом, метнулась через ту часть другого мира, которая попадала в зеркало. То ли человек в плаще, то ли человек с перепончатыми крыльями, то ли вообще не человек.

Вскрикнув от изумления, Нейл отдернул руку, словно опасался, что существо из зазеркалья могло дотянуться до него сквозь зеркало.

В тот же самый момент Молли развернулась на пуфике и вскочила на ноги, в полной уверенности, что какая-то тварь успела проскочить через заслон из стекла и сверкающей подложки. Но незваный визитер в спальне не появился.

Она бросила взгляд на электронные часы и увидела, что безумный бег цифр прекратился. Часы показывали 2:44.

Посмотрев на наручные часы, Молли убедилась, что часовая и минутная стрелки перестали вращаться. И время наручные часы показывали то же самое, что и настольные, — 2:44.

Музыкальные шкатулки затихли.

Миниатюрная карусельная лошадка остановилась. Замерли и вальсирующие фигурки мужчины и женщины.

Молли почувствовала, что исчезла реальная или воображаемая гора, которая висела над ними, как дамоклов меч.

И звуковые импульсы, на пределе или за пределом слышимости, затихли.

— Зеркало, — прошептал Нейл.

Теперь в нем отражалась та самая комната, в которой они стояли. Ни руин, ни заплесневевших стен, ни лианы на изголовье кровати.

Нейл поднял глаза к потолку. Потом подошел к окну. Смотрел он не столько на окружающий лес, сколько на ночное небо, с которого продолжал литься дождь.

— Ушло.

— Я что-то почувствовала, — признала Молли. — Но… что это было?

— Не имею ни малейшего понятия.

Откровенность отсутствовала что в его словах, что в ее.

Как личности, они оба сформировались в рамках культуры, жаждущей межзвездного контакта, были адептами новой веры, в которой Богу отводилась роль игрока второго плана. И доктрины этой квазирелигии знали лучше, чем большинство людей слова молитв: «Мы не одни… следите за небом… ответ там…» Их пророками стали Спилберг и Лукас. Тысяча кино- и телефильмов, десять тысяч книг убедили мир, что новыми волхвами станут ученые, которые поедут не в Вифлеем, а к месту посадки НЛО, и не на верблюдах, а в передвижных лабораториях со спутниковыми антеннами на крыше, и спасение человечества придет с другой планеты, а не из реальности высшего порядка.

Молли знала признаки появления вышеуказанного НЛО, как по творениям Голливуда, так и по книгам научных фантастов. Знал их и Нейл.