Игры богов

— Женщина должна быть рабыней у мужа, — пожевал губами, — и всегда ему подчиняться. А рожать должна всегда. И воинов, и рабынь, а может даже и свободных женщин. Так завещал Пророк, — покосился на Олега. — Но, увы, если скажет Вещий, что я не прав, а его власть и мощь мне показал Всевышний, то я буду думать так, как он считает правильным, — это пробурчал про себя, а то ещё не так поймут.

Игорь подскочил от возмущения, а может быть от медовухи, и тихо-тихо прошептал:

— У нас, у русичей, — посмотрел одним глазом на Олега, слегка покачнулся, — женщина должна быть свободной как пардус (леопард) или как пардучиха. А вас, старых и мудрых, я не понимаю, да и вообще, — не терплю! И не верю вашим словам про женщин! — Молодой варяг разгорячился. — Не верю даже тебе, Олег, про женщин!

Олег рявкнул:

— Устами младенца глаголет истина! Женщина должна быть свободной! Верить никому нельзя, а больше всего — себе. А помните, идиёты, кто был первой женщиной у Адама? Никто не помнит. Да это и не важно. А ты, Игорь, — мальчишка с грязной жопой. Чтобы поверил в людей, познаешь их страдания, познаешь их веру в лекарей, веру в чудо и через их веру научишься верить, но верить с умом. Будешь лечить старых больных воинов. Я тебя посылаю в ссылку на год в будущее, попрыгаешь по разным временам и народам, научишься терпению и пониманию, а больше… Больше ничего. И запомни, вера состоит в том, что мы верим тому, чего не видим; а наградой за веру является возможность увидеть то, во что мы верим, — хитро улыбнулся, замкнул пространство и время на Игоре.

Игоря швырнуло. Он лечил от проказы в лепрозориях; сжигал чумные трупы в кострах Европы; лечил от испанки в Австралии; от сифилиса — моряков Испании; отрезал ноги, спасая от гангрены; собирал травы в древних горах для лечения облучённых в ядерных катаклизмах. Он испытал ужас. Не ужас смерти, а ужас бессилия, ужас человеческой беспомощности. И поверил в людей, в силу человеческого духа.

— Вернись, — Олег прикоснулся ко лбу Игоря. И он вернулся в своё время, вернулся по своему желанию, как ему казалось.

— Теперь ты немного познал о страданиях, часто не заслуженных. Потом я тебе покажу страдания тех, кто заслужил. Ты, будущий Властитель, должен и обязан будешь знать и помнить это всегда.

Игорь не понял, что это было, то или явь, то ли навь. Его трясло, он с ужасом посмотрел на Олега и от переживаний схватил чару с медовухой.

Боги сидели вместе со смертными за хмельными чарками и ухмылялись — довольные. Асмунд поперхнулся, вскочил, схватил боевой рог и проорал через почти разумного, видавшего много битв, страдальца:

— Женщина должна рожать детей — воинов, а больше, — хмыкнул, — а больше ничего!

— А о великой женщине — госпоже Смерти вы, разгильдяи, не забыли? — раздался голос из ниоткуда, чарующий голос Госпожи. — Позвольте мне немного отомстить за ваши рассуждения о женщинах. Может, после этого задумаетесь. Даже боги ждут моего прихода. Или исхода? Женщинам я прощаю много, я ведь тоже женщина, — Смерть ухмыльнулась и появилась во всей своей мрачной красоте. — Да и вас, мужчин, люблю по-своему, по-смертельному.

Все замерли, только Олег вскочил:

— Челом тебе бью, Госпожа!

И лбом треснулся об ковер, который замещал разгильдяям стол.

— Моя смертельная любовь! Предскажи нам, когда ты заберёшь нас в свои чертоги?

В ответ — ослепительная улыбка:

— Ты единственный и непредсказуемый, даже я не знаю, когда я тебя заберу. Ну, а этих всех уведут в мой мир мои слуги. Ты, Асмунд, погибнешь в бою. Тебя, Игорь, отравит твой брат. Тебя, Надир, зарежет наложница. Ну, а тебе, Илья-Перун… — она ядовито ухмыльнулась. — Я же знаю, Перун-Илья, ты предатель, предал славянскую веру, скоро предашь своего Христа и будешь ждать, когда Солнце взорвётся, с ним ты и погибнешь. Ты, Вишну-Раджа, проживёшь дольше всех, ты создал Будду, а это воплощение любви и терпения. Люди устремятся к другим звёздам. Пока в своём сердце они будут нести любовь и слова твоего воплощения, будешь жить и ты, жить на других планетах. Ты, Яхве-Саваоф, будешь жить, пока не иссякнет вера еврейского народа в тебя и вера мусульман в пророка. Я или мои сестры — копии вас всех заберут. Ну а ты, Олег, будешь жить столько, сколько сам захочешь, тогда и помрёшь.

Госпожа, как всегда, растворилась, остался только иней на устах Асмунда.

Викинг рассмеялся:

— Хильда и её брат Хорскунг мне предсказывали, что я погибну с мечом в руке в неведомой стране, что за морями, и что у меня будут дети, много детей, чёрных, узкоглазых, жёлтых, и все будут помнить обо мне, а это для меня самое главное. И все они будут служить тебе и Императору.

Вещий только оскалил свои зубы и прошептал:

— Ну, и как моя подруга Мора — Смерть?

В ответ — мрачная, выжигающую душу тишина.

— Асмунд — великий воин, его мечта — погибнуть с мечом в руке. Ну, а ты, Игорь?

А Игоря била крупная дрожь, его руки тряслись, он хватал свой меч и шептал:

— Чуден Днепр при свежей погоде, а может не Днепр, а Россь, а может Дон… Слава великим богам, а не этому… — покосился на волхва. — Все мы выживаем, местами, у меня брата даже нет.

Когда солнце разбудило птиц, а поющие разбудили пальмы и ласковые волны моря, никто, кроме богов и Олега, о ночном разговоре с Морой ничего не помнил.

Олег молчаливо думал свою предрассветную думу…

— Подъём! Реви своим боевым рогачём! — Олег нежно стукнул по заднице скальда.

Рёв рога взметнул всех, Скальд совсем чуть-чуть перестарался, даже кобры прос-с-с-снулись и удрали подальше. Первыми по привычке выскочили и построили непобедимое каре воины его дружины, примчались генералы мусульман, даже капитаны кораблей мгновенно рухнули в свои быстроходные лодки и помчались на зов Наместника, ибо его слово — Закон, а нарушителю Закона — смерть. Зеленоглазый небрежно, но с мыслями о будущем, водрузил на свою голову корону Пшент. Она засияла, покоряя всех великолепием, мощью и властью.

— Воины, — Олег еле шептал, но Корона, вгрызаясь в мозги воинов, кричала на разных языках голосом Олега. — На обучение я вам даю три четверти Луны. На суше будет командовать Асмунд, в помощники — Мухаммад и Аль Зибак. На море — Надир и Олаф. Вам всё понятно, дети песков, морей и льдов?

Сначала — тишина, а потом рёв тысяч охрипших глоток:

— Да, о Великий!

Олег снял Корону, махнул рукой, чтобы его генералы подошли поближе.

— Тяжела, однако, Корона фараонов, и как они, бедолаги, её носили? Сначала я отправляюсь в гости к Синеусу, потом к княгине Ольге. Ждать буду вас на Кипре через луну.

АНГЛИЯ

Нормандский флот остановился у Квентовика, самого ближайшего к Лондону города.

Гернтрум, посоветовавшись с Карлом, вызвал на борт «Золотого орла» самых прославленных ярлов и воинов, чтобы держать совет, как быстрее всего захватить Лондон. Как походный вождь Карл первым взял слово:

— Сначала, чтобы прочистить мозги, выпьем вина, потом будем говорить.

Совещались долго, пили много. Наконец, Карл встал, наполнил рог вином и торжественно произнёс:

— Итак, решено. Ты, Ингелот, с разведчиками подойдёшь к Лондону, будешь следить за перемещениями войска Альфреда. Ты, Фарлов, ты, Веремид, и ты, Рулав, возьмёте по сотне воинов и пограбите ближние деревни. Всех не убивайте. Сделайте так, чтобы оставшиеся в живых добрались до Лондона и сообщили о малочисленности нормандских войск. Как только дружины Альфреда направятся на юг, а пойдут они по суше, мы ночью поднимем паруса и ворвёмся в Лондон. Всё остальное — по ходу дела.

Ночью полторы сотни викингов Фарлова подошли к деревне.

— Смерть, всем смерть! Сегодня мы должны забыть о жалости, забыть о завещании Детолюба! Я освобождаю вас от неё! Там, в деревне, нет стариков, нет женщин, нет детей. Там враги! Враги наших дедов и отцов! Пускай сегодня будет праздник, праздник смерти! Грабьте, насилуйте, сжигайте. Мужчин — на кол, женщин после развлечения голыми запрячь в телеги вместо лошадей, бросить в телеги стариков, выколов им глаза и вырезав языки. У детей отрубить головы и бросить их к ногам стариков. И отправить телеги к Альфреду в Лондон! Кровь! Пусть будет сегодня много крови!