Деревянное море

И тут я вспомнил, как мы с Джорджем рассматривали школьный конспект Антонии Корандо. В ушах у меня снова звучал его голос, говоривший, что только два образа повторяются на всех этих странных пророческих картинках – лопата и ящерица.

Я уставился на то место, где парнишка поймал ящерицу, встал на него и сказал:

– Копаем здесь.

– Здесь? Прямо под деревом? Да тут сплошные корни.

– Хватит болтать. Флоон, бери лопату и копай здесь. А то я копну сейчас у тебя в заднице.

– Фрэнни, но он прав. Тут корни…

– Джордж, помнишь конспект Антонии Корандо? Ты же сам заметил, что там все время повторяются два изображения.

Втянув нижнюю губу, он поднял руку – дайте, мол, сказать. Ни дать ни взять школьник, который хочет обратить на себя внимание учителя. Но вдруг его рука стала опускаться – до него начал доходить смысл сказанных мной слов. Рубанув рукой воздух, он крепко сжал кулак:

– Лопата и ящерица!

– Именно. Начинай копать. Прямо тут.

– Да! – Он повернулся к Флоону, который теперь смотрел на нас, как на врагов. – Здесь, Каз. Фрэнни прав. Копать надо в этом самом месте.

– Я начну! Позвольте мне! – выкрикнул, захлебываясь от восторга, мальчишка.

Он поднял лопату и тут же уронил ее, не в силах справиться с возбуждением. Он снова поднял лопату и начал копать, как маленькая машина.

– Ладно, давай-ка мы. У нас дело пойдет быстрее. А ты постой в сторонке. – Я протянул руку, чтобы забрать у него лопату.

Не тут-то было. Он попытался спрятать ее за спину.

– Нет! Так нечестно! Ведь это я поймал ящерицу. Я! И их ты без меня не нашел бы. Так что первым копать должен я!

Я попытался по-доброму его уговорить, чтобы он видел – я на его стороне.

– Дружище, мы должны сами это сделать, и поскорее. Мы должны выкопать эту яму и убраться отсюда.

На его лице стало появляться строгое выражение, но вы же знаете, как это бывает у мальчишек, – они еще не научились высокомерию. В них кипят страсти – любовь и ненависть, но высокомерие им еще не по зубам. Когда он снова заговорил, голос его звенел от слез:

– Так нечестно! Я тебе сегодня два раза помог, скажешь, нет?! Из библиотеки тоже я тебя вывел! Я…

– А ну, давай сюда эту лопату! Живо!

Я шагнул к нему. Выражение моего лица его напугало. Лопату он держал за спиной, но, увидев, что я приближаюсь, уронил ее. Он попятился, споткнулся о нее, упал. При этом он не сводил с меня испуганного взгляда. Я не мог терять времени – поднял с земли лопату и повернулся к нему спиной.

– Ты ссыкун! Здоровый, жирный ссыкун, и пенис у тебя усох! – От злости он начал произносить свою дразнилку нараспев: – Пенис усох, пенис усох!

Не обращая на него внимания, я протянул лопату Флоону и показал, где копать. Голова у меня кружилась, и мне нужно было сесть.

– Фрэнни, берегись! – услышал я голос Джорджа и почувствовал удар под коленку.

Нога у меня подогнулась, но я удержал равновесие. Оглянувшись, я увидел, как мальчишка припустил в лес.

– Это он тебя пнул.

– Не имеет значения. Пошли к машине.

На самом деле это имело значение. Когда мы решили, что сначала Джордж и Флоон должны сходить за телом, я остался один, и мысли о мальчишке не давали мне покоя. Куда он пошел? Вернется ли?

Я чувствовал противную слабость, но голова у меня работала лучше, чем до этого. Я составил что-то вроде плана: вырыть могилу, закопать тело, вернуться в город… Ход моих мыслей прервал шелест листвы и треск сучьев под их ногами. Они возвращались. Тело в черном пластиковом мешке, который они тащили на плечах, стало как будто меньше.

Они так бережно опустили его на землю, будто он еще был живым и они боялись его ушибить. Флоон поднял с земли лопату и принялся копать. Копал он точными, экономичными движениями. Яма становилась все глубже и глубже не в последнюю очередь потому, что лопата не встречала никаких препятствий – ни корней, ни камней, ничего невидимого или неожиданного. Я с самого начала знал, что так оно и будет. Ящерица служила своего рода крестиком, которым было помечено это место,– я это понял, как только ее увидел.

Джордж, когда пришел его черед взяться за лопату, спросил, знаю ли я о Килиоа[134]. Когда я ответил, нет, не знаю, он объяснил, что это мифическое существо, одна из двоих полуженщин-полуящериц, которые удерживают в плену души умерших. К тому времени мне было совершенно наплевать, была ли ящерица, которую мы видели, этой самой Килиоа или обыкновенной рептилией, гревшейся на солнышке.

– Да, но ящерицы всегда играли важную роль в мировой мифологии. Они могут символизировать глубочайшие вещи.

– Да, впечатляет. Ты только копать не забывай.

– Тебе все равно?

– Совершенно.

Земляные работы продолжались. Мы говорили, но мало. Я еще не чувствовал в себе готовности присоединиться к их трудам, поэтому копали только они. Несколько раз я проверял, не исчез ли куда мертвый Флоон.

Они углубились уже вполне достаточно, когда со стороны дороги послышался вой сирен – одна, потом другая. Я места себе не находил из-за того, что не знаю причин этой суеты. Ведь сирены на полицейских машинах у нас в Крейнс-Вью почти никогда не включаются. На душе у меня стало тревожно. Предполагая худшее, я решил отправить этих двоих от греха подальше, закончить работу сам и вернуться домой.

Когда я им это выложил, никого из них возможность бросить лопату не огорчила. Мы все трое встали по краям ямы и заглянули внутрь.

– Джордж, я хочу, чтобы ты на некоторое время уехал из города. Поживи неделю-две где-нибудь в другом месте. У тебя есть с собой деньги?

– Деньги-то есть, но куда же мне податься?

– Не знаю. Я хочу, чтобы вы с Флооном исчезли отсюда на какое-то время. Позвонишь мне через несколько дней. Я тебе сообщу, когда тучи рассеются и тебе можно будет вернуться. Я хочу уничтожить все следы, которые могли остаться у тебя в доме и вокруг него. Я его запру, когда с этим закончу. Кто знает, может, кто-то видел, что там происходило.

– Договорились.

– Мы можем пока пожить в моей нью-йоркской квартире,– предложил Флоон.

– Нет, не стоит. Уезжайте куда-нибудь. Садитесь на машину и уезжайте туда, где вас никто не знает. Поезжайте к океану и обговорите там план Флоона.

Тут я вдруг вспомнил гостиничный номер в Вене и пса на кровати. Астопел сказал, что это Джордж Дейлмвуд. А еще я вспомнил, как Сьюзен Джиннети сказала мне, что Джордж исчез из Крейнс-Вью тридцать лет назад и с тех пор никто его не видел.

– Флоон, ты ступай вперед. Мне нужно сказать Джорджу кое-что еще.

Когда Флоон отошел на достаточное расстояние, откуда не мог нас слышать, я положил обе руки на плечи своего друга и придвинулся к нему, так что мы оказались почти нос к носу.

– Фрэнни, ты скверно выглядишь. У тебя совсем больной вид. Давай-ка закончим с этим, а потом я отвезу тебя домой.

– Нет, я в порядке. Джордж, послушай меня. Я кое-что знаю о будущем. Я знаю, что вы с Флооном будете вместе работать над чем-то очень важным. Работа может растянуться на долгие годы. Возможно, это тот самый проект, о котором он тебе говорил. Работай с ним, но держи ухо востро. Береги задницу. Не доверяй ему, каким бы гениальным он тебе ни казался… А сейчас ты должен свалить из города и какое-то время здесь не появляться. Понятия не имею, как тут будут развиваться события в ближайшие несколько дней. Но если запахнет жареным, я хочу, чтобы ты был где подальше. И вот еще что, Джордж.

– Что, Фрэнни?

У него было такое скорбное и недоуменное выражение на лице, что у меня сердце перевернулось, но поделать с этим я ничего не мог.

Я уже открыл было рот, чтобы сказать моему другу как я его люблю, но тут мне пришло на ум кое-что другое.

– Танкретический спредж. Сможешь запомнить? – Я произнес это по буквам.– Ты когда-нибудь слыхал о холодном синтезе? Слыхал? Отлично. Этот самый спредж имеет к нему непосредственное отношение. Если сейчас ничего не откроется, все равно держи это в уме, потому что для этого-то и нужен холодный синтез. Он изменит мир. Танкретический спредж, понял?

134

Джордж… спросил, знаю ли я о Килиоа. Когда я ответил, нет, не знаю, он объяснил, что это мифическое существо, одна из двоих полуженщин-полуящериц, которые удерживают в плену души умерших. – Килиоа и Каламаину – сестры-ящерицы из полинезийской мифологии, удерживающие в плену души умерших.