Белые яблоки

Коко, скрестив руки на груди, пожала плечами.

— Все равно. Так, значит, долой голых девиц?

— Долой. Апеллировать к сексуальности потребителя следует, рекламируя вещи скучные, будничные: крем для бритья, кухонные плиты. А чтобы продать нечто действительно сексуальное, надо действовать иначе.

— И как же, по-вашему?

В кармане пиджака у Этриха лежала открытка от бывшей жены Китти. Последняя терпеть его не могла, но открытки неизменно посылала красивые. Такой способ общения избавлял ее от непосредственных контактов с ним. На открытке, пришедшей нынешним утром, была изображена бежевая китайская собака. Морду и туловище пса покрывало такое количество складок, что бедняга походил на огромную сливочную ириску, подтаявшую на солнце. Голову пса, в глазах которого застыла печаль, увенчивало сомбреро с пестрой лентой. Положив открытку на прилавок, Этрих вытащил из другого кармана листок бумаги и черный фломастер. Он крест-накрест перечеркнул физиономию пса.

Коко взглянула сперва на открытку, затем на Винсента. Он уверенным движением бросил открытку на женский пояс, после чего большими печатными буквами написал на листке «Друг человека» и положил рядом.

— Примерно вот так. Двигаться станем в этом направлении.

Прежде чем поднять на нее глаза, Винсент охватил пальцами подбородок и задумчиво воззрился на плод своего вдохновения. Он лишь физически находился в ее магазинчике, мысленно же пребывал сейчас в своей родной стихии. Работа по-настоящему много для него значила, и он принимал ее всерьез, даже когда шутил, как теперь.

Через несколько недель он пригласил ее в ресторан «Акумар». Заведение было пренеприятное, но Этрих, один из постоянных его посетителей, давно с этим смирился. «Акумару» отдавали предпочтение руководители компании, где он служил. Здесь даже официанты были облачены в изысканные двубортные костюмы, белоснежные сорочки и галстуки. Они выполняли свои обязанности с таким видом, словно и подаваемые блюда, и посетители представляли собой одинаковую угрозу безупречной чистоте их одеяний.

Но, добившись в жизни определенных успехов, ты просто обязан бывать в таких местах, где тебя станут унижать за твои же деньги. Живя на свете, невозможно избежать мучений. Все человеческие существа непременно должны испытывать те или иные невзгоды, это неписаный закон жизни. И если тебе повезло достичь такого общественного положения, что никто не станет издеваться над тобой бесплатно, ты вынужден оплачивать эту услугу. Роскошные рестораны, дорогие бутики, дилеры компании «Мерседес-Бенц», твой личный тренер, уверяющий тебя, что ты до безобразия разжирел и потерял форму, — вот лишь несколько тому примеров.

— Почему он называется «Акумар»?

Этрих как раз собрался отправить в рот сооружение величиной с наперсток — нечто напоминавшее голову сардины, уложенное на некое подобие одуванчика, который в свою очередь покоился на кусочке хлеба.

— Наверное, по фамилии владельца.

Коко то и дело оглядывалась через плечо и вертелась на месте, чтобы получше разглядеть элегантный зал и посетителей. Этриху стоило бы ей сказать, что она себя ведет недопустимо, но он промолчал. Ему было даже приятно за ней наблюдать. Он успел устать от женщин с изысканными манерами, чью невозмутимость не могло поколебать ничто на свете. За исключением, пожалуй, Второго Пришествия.

Она покрутила в пальцах свой «наперсток» и наморщила нос.

— Не люблю рыбу. Можно, я не буду это есть?

— Ну разумеется. — Он наклонил голову в знак полной солидарности.

— «Акумар». Забавно выходит: если твое имя, к примеру, Билл и ты назовешь свой ресторан «У Билла», это будет звучать банально. А вот зато «Акумар» — экзотично. — Она опустила взгляд на раскрытое меню в серебряной обложке, лежавшее возле ее прибора. — Все здесь так заманчиво, Винсент. Как ты считаешь, что мне заказать? О нет! Ты только посмотри! — Нахмурившись, она сощурила глаза и стала пристальней вглядываться в строчки меню.

— Что такое? В чем дело?

— Да вот, видишь: название одного из десертов, «Бог в шоколадной глазури». Неудачная шутка. Нисколько не смешно и вдобавок неприятно.

Этрих с трудом подавил улыбку. Неужто ее взгляд на мир и в самом деле столь пуританский?

— Тебя это задело?

Она собралась было ответить, но тут рядом с их столиком появился явно куда-то торопившийся официант. Она вскинула руку, совсем как уличный регулировщик. Официант подчинился, повинуясь решительности этого жеста или чему-то неуловимому в выражении ее лица.

— Простите, это не мой столик. Но я могу позвать официанта, который его обслуживает.

— Я хочу, чтобы вы ответили на один вопрос.

— Видите ли, я занят и спешу…

— Нет уж, погодите.

Официант и Этрих как по команде сделали одно и то же: уставились на нее во все глаза.

— Что такое «Бог в шоколадной глазури»?

— Виноват?

— Один из десертов, указанных в меню. Видите? «Бог в шоколаде». Что это означает? — И она провела пальцем под одной из строчек в меню.

Официант с выражением крайней озадаченности на лице слегка наклонил голову, чтобы лучше разглядеть слово, на которое она указывала. Прочитав его, он с силой хлопнул себя по подбородку:

— О, это опечатка! Это следует читать как «Боб в шоколадной глазури», а вовсе не Бог! Надо будет немедленно доложить Акумару. Бог в шоколаде! Подумать только!

Официант умчался, а Этрих и Коко взглянули друг на друга, но не произнесли ни слова. Молчание затягивалось, и наконец он весело сказал:

— Ты, похоже, оказала Акумару услугу.

Но она качнула головой:

— Сомневаюсь, что они тотчас же бросятся перепечатывать меню. Но я не могла это так оставить. Признайся, тебя ведь удивила моя реакция?

Лгать было бессмысленно, это ее рассердило бы, поэтому он пожал плечами и нехотя сознался:

— Я не слишком религиозен. И знаешь, честно говоря, увидав это название в меню, счел его довольно забавным.

Лицо ее, обычно такое подвижное, словно окаменело. Впервые за все время их знакомства он не мог определить, что оно выражало. Но тут она подняла глаза на что-то находившееся позади него.

— Винсент?

Обрадованный тем, что этот неприятный разговор неожиданно прервался, Этрих вскинул голову, оглянулся и узнал в человеке, стоявшем за его стулом, Бруно Манна. Они служили в одной компании, часто вдвоем ездили в командировки и почти дружили. Бруно выглядел потрясенным.

— А-а, привет, Манн. Как дела?

— Я… Винсент, это правда ты?!

— Как видишь. Да что это с тобой?

Они не виделись всего несколько недель, но на лице Манна и в тоне его голоса было столько искреннего удивления, как если бы Этрих явился в «Акумар», неожиданно прервав долгое космическое путешествие.

Все еще продолжая таращить на Винсента глаза, Бруно прикоснулся к щеке двумя пальцами правой руки и недоверчиво покачал головой. В глазах его застыло выражение боязливого изумления. Но тут он перевел взгляд на Коко. Она глаз не отвела.

— Бруно, познакомься, это Коко Хэллис.

Они пожали друг Другу руки, но как-то машинально, безучастно, не улыбнувшись друг другу, не произнеся ни слова приветствия. Между ними не возникло даже малейшего намека на взаимный интерес. В этот миг раздался звонок телефона Этриха. Он вынул его из кармана и бросил взгляд на дисплей, чтобы узнать, кто звонит. Китти? Бывшая жена звонила, только если случалось нечто экстраординарное. Как правило, с детьми. Извинившись, он поднялся и вышел на улицу. Он повернулся спиной к окну ресторана, поднес мобильный к уху, а другое плотно зажал пальцем, чтобы приглушить окружающий шум.

— Алло.

— Винсент, это я, Китти.

— Привет. Что случилось? У вас все в порядке? — Он всегда старался держаться с ней дружелюбно.

В голосе его, когда он с ней говорил, проскальзывали нотки смирения, если не подобострастия. Он по-прежнему был к ней расположен, и многое в ней ему очень нравилось, но она его ненавидела. И всегда будет ненавидеть за то, что он сделал с ней и с их совместной жизнью.