Страница 2 из 132
— Enchante,[6] — вежливо улыбнулся Мерлен. Рон был в темно–зеленом смокинге со светло–зелеными лацканами и розовой орхидеей в петлице, что должно было отражать гомосексуальные настроения, царившие, по его мнению, во всей французской индустрии моды. Однако и в этом костюме он выглядел английским, как ростбиф и гомосексуальным не более чем дворовый кот.
Быстрым взглядом окинув Мерлена с головы до ног, он показал на демонстрационную дорожку в центре комнаты.
— Места для тебя и твоего приятеля в первом ряду. И не вздумай теперь уйти в сторону.
Я сердито посмотрел на него, и мы, наступая на ноги, начали проталкиваться к нашим местам. В основном аудитория состояла из женщин того типа, которые либо стареют не толстея, либо толстеют не старея. Пара фанфаристов в медных шлемах с плюмажами протрубили сигнал, означавший начало просмотра очередной коллекции, и из арки, увитой розами, выплыло полдюжины манекенщиц. Где–то по дороге Мерлену удалось обзавестись программкой.
— Номер тридцать семь, — прочитал он вслух. — Называется «Printemps de la Vie», «Весна жизни». Какое великолепное название! Когда «Ле Мэтр» впервые создал эту модель, ее назвали просто «Весна». Ваш Хопкинс отлично разбирается в том, какая одежда может привлечь внимание стареющих женщин. Если под этим названием я обнаружу ту же самую модель, это обойдется ему в миллион франков.
— Она не будет точно такой же, — заверил я его.
Мерлен снова уткнулся в программку.
— А эти страшилища… предполагается, что это платья для коктейлей?
Манекенщица в черном облегающем платье легкой походкой прошлась по дорожке и остановилась, скользнув безразличным взглядом над нашими головами.
Мерлен посмотрел на нее и проворчал:
— Какого пола это создание?
Лицо девушки окаменело.
Я поморщился. Она была худощавой, но в меру.
— Очень сексуально, — громко и отчетливо произнес я. — Лично я готов изнасиловать ее прямо здесь. — Похоже, это заявление не вызвало у нее восторга.
Мерлен пожал своими толстыми плечами.
— У этих англичан один секс на уме. Запомните, секс и мода не связаны между собой, но вы в вашей Англии считаете, что если женщину изнасиловали, то это только из–за того, что на ней было модное платье. Канетон, вы забыли все, что знали о Франции. — Он искоса посмотрел на меня.
Я почувствовал этот взгляд, даже не поворачивая головы.
— Подождите до окончания суда. Кстати, что за работу вы хотели мне предложить?
Быстро и тихо Мерлен произнес:
— Клиент хочет добраться из Бретани до Лихтенштейна. Кое–кто этого очень не хочет. Возможно, Придется пострелять. Не возьметесь помочь?
Я закурил сигарету и выпустил струю дыма прямо под ноги манекенщице.
— И как же он собирается туда добираться? Самолетом? Поездом? И сколько за это платят?
— Скажем, двенадцать тысяч франков — почти тысячу фунтов. Я бы посоветовал ехать на машине, так гораздо проще и… оставляет больше возможностей. Ведь вам придется пересекать границы. Или вы забыли, где находится Лихтенштейн?
— Между Швейцарией и Австрией. А что этот тип делает в Бретани, если он должен быть в Лихтенштейне?
Снова протрубили фанфары, и манекенщицы скрылись в арке. Следующая сцена: платья в стиле «sportif».[7]
— Сейчас он не в Бретани, — сказал Анри. — Пока что он на яхте в Атлантическом океане. Завтра к вечеру он будет у берегов Европы, и ближайшее место, которого он сможет достичь, это Бретань. C'est tres simple.[8] Оттуда вы доставите его в Лихтенштейн. Основная проблема заключается в том, что есть люди, которые знают, где он и что ему необходимо как можно скорее оказаться в Лихтенштейне.
На мой взгляд, это была не единственная проблема; во всяком случае, не из тех, за которые платят двенадцать тысяч.
— Мне известны только две веские причины, по которым стоит ехать в Лихтенштейн, — сказал я. — Первая — пополнить свою коллекцию марок за счет нового ежегодного выпуска. Вторая — зарегистрировать там свою фирму, чтобы не платить больших налогов. Судя по всему, ваш клиент не очень–то похож на коллекционера.
Мерлен тихо засмеялся.
— Его фамилия Маганхард.
— Я что–то про него слышал, но не могу вспомнить, как он выглядит.
— Его никто не знает в лицо. Есть только фотография для паспорта, всего одна, снятая восемь лет назад. И не во Франции.
— Я слышал, что он связан с компанией «Каспар АГ».
— О таком человеке ничего нельзя толком узнать. — Мерлен потянулся. — Как вы понимаете, я не могу много вам рассказать. Возможно, он сам расскажет больше, но поверьте, он очень много потеряет, если быстро не попадет в Лихтенштейн.
— Тайна клиента? Давайте–ка определимся четко: я встречаю Маганхарда в Бретани и на машине везу его в Лихтенштейн, убирая с дороги всех, кто мешает. Все очень просто, да? Тогда почему бы ему не отправиться туда самолетом или поездом, попросив защиты у французской полиции?
— О да, конечно, — кивнул Мерлен, взглянув на меня с печальной усмешкой. — Есть еще одна проблема — его разыскивает французская полиция.
— Да что вы говорите? — Я вскинул брови в притворном удивлении. — И за что же?
— Его обвиняют в изнасиловании, которое якобы имело место прошлым летом на Лазурном Берегу.
— Там до сих пор обращают внимание на такие пустяки?
Мерлен снова усмехнулся.
— К счастью, Маганхард покинул Францию до того, как женщина обратилась в полицию. Я посоветовал ему не возвращаться.
— В газетах про это не писали. Во всяком случае, мне ничего не попадалось.
— Как вы верно заметили, — он пожал плечами, — летом на Лазурном Берегу изнасилование — это не более чем вариация на тему, но оно до сих пор незаконно.
— Возможно, я не буду лезть из кожи вон, помогая насильнику избежать правосудия.
— Что ж, возможно. Но полиция опасности не представляет, поскольку не знает, что он во Франции. Лишь его конкуренты в курсе, что он должен попасть в Лихтенштейн.
— С другой стороны, обвинение в изнасиловании — это лучший способ подставить человека.
— Ax! — Он с удовольствием рассматривал манекенщиц. — Я надеялся, что великий месье Канетон не забыл всего, что когда–то знал.
Мимо нас прошествовала манекенщица, высоко подняв голову и покачивая бедрами, словно она репетировала роль Горбуна с крыши собора Нотр–Дам. Она была в халате из клетчатой шотландки, на котором вовсю шла битва между Кемпбеллами и Макдональдами.[9]
— Ну хорошо. Почему вы не хотите нанять для него частный самолет? Тогда ему не придется иметь дела с пограничниками.
Он тяжело вздохнул.
— Дорогой мой Канетон, в наше время все аэродромы находятся под тщательным наблюдением, а для того, чтобы долететь из Бретани до Лихтенштейна, маленький самолет не годится. К тому же все хорошие пилоты, как правило, до отвращения честные, а что касается плохих, — тут Мерлен снова пожал плечами, — то такие люди, как Маганхард, с плохими не летают.
Что и говорить, аргументы у него были убедительные. Я кивнул.
— Где я смогу забрать машину? Только не взятую напрокат и не краденую.
— Полиция не конфисковала парижские машины Маганхарда. Они даже не знают, что у меня есть ключи. Что вы предпочитаете — «фиат–президент» или «ситроен–DC»?
— «Ситроен», если только он не яркого цвета.
— Черный. На такой никто не обратит внимания.
Я вновь кивнул.
— Вы поедете с нами?
— Нет, но я встречу вас в Лихтенштейне. — Он улыбнулся девушке в халате с изображением Резни при Гленко[10] и краем рта спросил: — Вам понадобится телохранитель?
— Если не исключена вероятность перестрелок, то да: я не профессионал. Я слышал, что Ален и Бернар по–прежнему лучшие в этом деле, а сразу после них идет американец Ловелл. Могу я рассчитывать на кого–нибудь из них?
6
Очень приятно (фр.)
7
Спортивный
8
Это очень просто (фр.)
9
Имеется в виду глубочайший раскол в шотландском обществе, суть которого состояла в различном понимании путей развития Шотландии. Сторонники клана Макдональдов выступали за национальную независимость Шотландии. Кемпбеллы ориентировались на политический союз с Англией. В наиболее острой форме эта борьба протекала в годы Великой английской революции (1641–1648).
10
Массовое убийство и практически полное уничтожение клана Макайенов, сторонников Макдональдов, совершенное Кемпбеллами в долине Гленко 13 февраля 1692 г. Формальным поводом для расправы послужило нарушение главой Макайенов указа Вильгельма II о присяге на верность английской короне. В резне было убито более 50 мужчин, женщин и детей. Около 400 человек ушли в горы и тоже погибли.