Страница 6 из 116
— Добрый день, — поприветствовала меня рыжая.
— Здравствуй, крошка, — ответил я.
— Могу ли я быть вам полезна? — спросила она.
— Всегда, — ответил я.
— Пожалуйста... — начала было она.
— Это я должен сказать “пожалуйста”, — поправил ее я.
— Прекратите! — прервала она.
— А что ты мне за это дашь? — поинтересовался я.
Тогда она снова улыбнулась и сказала:
— Сумасшедший.
Я улыбнулся ей в ответ:
— Кармен Смит здесь?
— Да, да, конечно, всегда Кармен Смит, — вздохнула она. — Да, она здесь. Она вас ждет?
— Нет.
— Тогда вы не сможете ее увидеть.
— Но кто же мне в этом помешает? — усмехнулся я.
— Похоже, что никто. Вперед по коридору, в самом конце. Она страшно разозлится.
— Очень сожалею.
Последовало нажатие какой-то кнопки.
— По крайней мере, я на это очень надеюсь. Когда будете уходить, не забудьте попрощаться.
Я улыбнулся:
— Не забуду, тут уж будьте уверены.
Мисс Смит находилась в обществе двух молоденьких секретарш и какого-то педераста. Она сидела за письменным столом и говорила по телефону, машинально чертя что-то на газете. Войдя в кабинет, я погрозил пальцем девчонкам, и они исчезли. От педераста было труднее отделаться, но и он смылся, встретившись со мной взглядом. Мисс Смит сказала еще что-то в телефон и повесила трубку. Потом она отодвинула стул от стола и встала.
Большинство женщин ничего особенного собой не представляют. Некоторых можно назвать хорошенькими или дурнушками. Про кого-то можно сказать: “она мне нравится” или “не нравится”.
Но однажды вам встречается женщина, совершенно не похожая на всех остальных, и она вам не только нравится, но вы сразу знаете, что эта женщина создана для вас. Это как раз та, что давно ждет кого-то, и вы чутьем понимаете, что она еще не нашла того, кто ей нужен. Она стоит, высокая и красивая, широкоплечая, как мужчина, но полногрудая и подтянутая; и под узким платьем легко угадываются очертания ее нагого тела. Она ничего из себя не строит. Ей это и не нужно. Не глядя, можно сразу сказать, что у нее длинные ноги и мягкие округлости и что во чреве ее тлеет огонь, который можно раздувать и раздувать...
— Мисс Смит?
— Да.
— Меня зовут Райен.
— Я на утро никому не назначала.
— А я, крошка, сам пришел.
Я дал ей возможность хорошенько меня осмотреть. На это не потребовалось много времени. Она поняла...
— Могу ли я быть вам полезна?
— Конечно, крошка. Именно об этом и речь.
— Я слушаю.
— В цветочном магазине “Лейзи Дэйзи”... в Бруклине... мне сказали, что ты просила послать венок на похороны одному моему приятелю.
Трудно было бы описать смену выражений ее лица.
— Биллингз, — пояснил я. — Его убили. Был один венок. И он был от тебя.
И снова на лице ее промелькнула целая гамма чувств. Она по-женски, сомкнув колени, присела на угол, было заметно, как дрожит лежащая на столе рука.
— А вы... друг?
— Не совсем его. А ты была ему другом?
Глаза ее наполнились слезами, и она отвернулась, доставая из ящика стола бумажный носовой платочек.
— Извините. Я никак не могу привыкнуть к мысли о том, что погибают мои знакомые.
— Не надо так переживать, солнышко. Он этого не стоит.
— Понимаю. Но все же это человек, которого я хорошо знала. А позвольте, кстати, узнать, кто вы такой?
— Меня зовут Райен, крошка. Грубо говоря — я гангстер. Не крупный, конечно, но все же фигура известная.
В глазах ее читался немой вопрос:
— Но я не... совсем...
— А откуда ж ты можешь знать такую личность, как Биллингз?
— А почему, собственно говоря, я должна это объяснять?
— Потому что, если я не докопаюсь до ответа на этот вопрос, рано или поздно это выяснят легавые.
Она глубоко вздохнула, и грудь ее поднялась под платьем.
Я спросил:
— Так ты хорошо знала Биллингза?
— Сначала вы мне кое-что скажите. Раз уж так мной заинтересовались, то уже... наверное... ну, скажем, навели кое-какие справки?
— Нет.
— Мистер Райен... я — игрок.
— И хороший?
— Один из лучших. Мой отец был вообще профессионалом. Он царил за ломберным столом и всегда добивался того, что ему было нужно. Лучшего карточного шулера, наверное, не было. От него я и унаследовала основы ремесла.
— Ты?..
— Моя мать умерла родами. И отец больше не женился. Он дал мне все, что мог, в том числе и технику игры, так что я могу очистить стол всякий раз, когда мне это нужно.
— Но это еще не объясняет появление Биллингза.
— Итак, я картежница, мистер Райен. Я бываю на всех крупных играх в городе. И мои выигрыши несравнимы с тем заработком, который я получаю здесь, обслуживая толстых, некрасивых мужчин, любящих пощеголять перед дамами. И если вы действительно гангстер, то разузнайте обо мне в округе. Я уверена, что вам много порасскажут.
— Мне не обязательно расспрашивать. Но все же это не объясняет Биллингза.
— Биллингз был странным. Хороший шулер, но против настоящих профессионалов слаб. Временами он бывал хорош. Но однажды он сел с нами играть, и я засекла его на передергивании. Он сначала ничего не понял — до тех пор, пока я снова не пригласила его за наш стол. Знаете, мистер Райен, меня иногда такие личности развлекают. Я могла разделать его в пух и прах просто из спортивного интереса.
— Ну и сколько ты у него выиграла?
— Сотню-другую, не больше. У него, конечно, водились деньги, но мы-то играли ради игры, понимаете? В таких случаях деньги не столь важны.
— Ну и как он был?
— Хорош, но не слишком.
— Когда ты его последний раз видела?
Она ни минуты не колебалась:
— За три дня до убийства.
— И ты могла бы это доказать?
Когда она наконец пришла в себя, она просто сказала:
— Эх, не надо было мне этот венок посылать.
— Не в этом дело, крошка.
— Так в чем же тогда?
— Понимаешь, ты роскошная девочка. Вице-президент крупной компании. Получаешь полторы штуки в неделю, а когда босс в отъезде, сама здесь всем заправляешь. У тебя особняк на Мэдисон-авеню и кредиты в лучших магазинах. И ты любишь играть. Карты. Все это я мог бы легко выяснить.
— Но вы ведь сказали, что никаких справок не наводили.
— Конечно, мне все это выложил один словоохотливый швейцар.
— Так что же тогда во мне подозрительного, мистер Райен? — В глазах ее снова были слезы.
— Крошка, ты послала пятидолларовый венок.
Она опять не мешкала с ответом:
— Он как игрок большего не стоит, мистер Райен.
— А ты очень сентиментальна?
— Нет, это было просто жестом.
— Такие жесты часто означают месть.
— Мертвому безразлично. Это было просто жестом. А сейчас я об этом жалею.
— Не нравится мне это, крошка, — ласково сказал я ей.
Она взглянула на меня, и видно было, что вице-президент испарился, между нами был обыкновенный стол, и мы могли находиться где угодно. Она была обыкновенной женщиной и смотрела на меня холодно, с явным желанием поскорее от меня отделаться. Это длилось, может, секунду, но было ясно, что это чувство неподдельное.
— Мой отец был хорошо известен в Монте-Карло, — сказала она. — А еще лучше — в Лас-Вегасе. Его звали не Смит. И однажды какой-то сумасшедший, проигравший ему своей собственной колодой крапленых карт, его застрелил.
— И какая же судьба постигла этого сумасшедшего?
— Девятилетняя дочь убитого с десяти футов размозжила ему череп из охотничьего ружья.
— Ты? — тихо переспросил я.
— Я.
— Скажи, а ему ты тоже послала пятидолларовый венок?
— Нет. — Она смотрела на меня прямо, хотя и с улыбкой. — Это, правда, сделала женщина, с которой жил мой отец.
— Этот жест мне нравится, — холодно заметил я.
— Я думаю, что он был уместен. — Тон ее голоса совпадал с моим.
— Ты имеешь в виду последний?
— Интересно получилось с Биллингзом. Он убит, и ты сюда пришел. Не полиция, а ты. Почему?