Страница 110 из 129
Стояло чудесное майское утро. Я с удовольствием прогулялся до банка, а оттуда взял такси на Шестьдесят восьмую улицу. Особняк покойной миллионерши в день ее похорон выглядел спокойнее, чем в субботу. Если бы не скучающий полицейский в форме на тротуаре да кусок траурного крепа на двери, никто бы не заподозрил неладного. Полицейский узнал меня, но остановил, как только я направился к входу.
— Вам нужно здесь что–нибудь?
— Да, нужно.
— Вы Арчи Гудвин! Что вы хотите?
— Я хочу позвонить, передать Пекэму мою визитную карточку для вручения мисс Эстей, войти, быть проведенным к ней, затем начать беседовать и…
— Да, вы и в самом деле Гудвин.
Никакого ответа на это не требовалось. Полицейский тоже умолк, я прошел мимо него и позвонил. Дверь тотчас же открыл Пекэм. Мой приход ошеломил его. Вместо того чтобы смотреть мне в глаза, как полагается каждому порядочному дворецкому, он с нескрываемым замешательством принялся рассматривать мой коричневый костюм и такого же цвета полосатую сорочку, галстук и башмаки. Правда, ради справедливости следует помнить, что ведь это был день похорон.
— Могу я видеть мисс Эстей? — спросил я, вручая визитную карточку.
Пекэм впустил меня, хотя выражение его лица не изменилось: смотрел как на ненормального. Он никуда меня не провел, а, попросив подождать в холле, исчез за дверью кабинета. Послышались тихие голоса, и Пекэм вышел оттуда.
— Пожалуйста, мистер Гудвин.
Он посторонился, и я вошел в кабинет. Джин Эстей сидела за столом, держа в руке мою визитную карточку. Не удосуживаясь даже поздороваться, она резко предложила:
— Закройте за собой дверь.
Я так и сделал и посмотрел на нее.
— Вы же помните, мистер Гудвин, что я сказала вам в субботу, — заявила она, не сводя с меня зеленовато–карих глаз, под которыми виднелись метки не то от недостатка сна, не то от избытка, и хотя я по–прежнему назвал бы ее хорошенькой, она выглядела так, словно после нашей последней встречи прошло два года, а не два дня.
Я подошел к креслу около стола и сел.
— Вы имеете в виду просьбу полиции повидать Ниро Вулфа и поговорить с ним?
— Да.
— Ну и что же?
— Да ничего… и если мистер Вулф все еще хочет повидаться со мной… пожалуй, я могу зайти к нему… Я не уверена… нет, определенно, я не передам полицейским то, что мне скажет мистер Вулф. По–моему, полицейские совершенно беспомощны. Прошло пятьдесят девять часов, то есть более двух суток, после убийства миссис Фромм, но они еще ничего не выяснили.
Я должен был принять немедленное решение. Судя по ее настроению, я, видимо, мог отвезти ее сейчас к Вулфу, но согласится ли тот принять ее? Что он предпочел бы: чтобы я привез ее или поступил в соответствии с его указаниями? Не знаю, какое решение я принял бы, если бы затеял дискуссию сам с собой, но из–за полного отсутствия времени мне пришлось мысленно проголосовать за последнее.
— Я, разумеется, доложу мистеру Вулфу, — сказал я, — ваше мнение, мисс Эстей, и уверен, что он с удовольствием воспримет его. Пока же я должен объяснить, что слова «Представитель Ниро Вулфа» на моей визитной карточке не вполне соответствуют действительности. Я пришел к вам по своей инициативе.
— По своей инициативе? — удивилась мисс Эстей. — Вы не работаете для Ниро Вулфа?
— Конечно, работаю! Но я работаю и для самого себя, когда представляется хорошая возможность. У меня есть предложение.
— Да, но тут сказано: «Для обсуждения всего сказанного мистеру Вулфу в пятницу миссис Фромм», — заметила мисс Эстей, взглянув на карточку.
— Верно, именно об этом я и хочу поговорить, но только строго между нами.
— Не понимаю.
— Сейчас поймете. — Я наклонился поближе к мисс Эстей и шепотом продолжил: — Видите ли, я присутствовал при всей беседе мистера Вулфа с миссис Фромм. Память у меня совершенно исключительная, и я могу повторить весь разговор слово в слово…
— Ну и что?
— По–моему, вы должны будете с интересом выслушать его. У меня есть основания утверждать, что вы найдете их беседу очень занимательной. Вы, может быть, думаете, что я иду на большой риск? Нет, нисколько. Я много лет являюсь доверенным лицом мистера Вулфа, за это время сделал для него кое–что хорошее и постарался, чтобы он верил мне. Если после моего ухода вы позвоните ему или повидаете его и передадите ему наш разговор, он, несомненно, подумает, что вы затеяли какую–то аферу. Вулф, конечно, спросит у меня, в чем дело, я скажу ему, что вы лгунья, и он поверит мне, а не вам. Так вот, перестаньте ломать себе голову, рискую я или нет. Я готов передать вам содержание всей беседы за пять тысяч долларов чистоганом.
— О! — воскликнула мисс Эстей и молча уставилась на меня.
— Естественно, я не думаю, чтобы вы носили при себе такую сумму наличными, и готов подождать до второй половины дня. Выплатить деньги вы должны будете еще до того, как я все расскажу вам.
— Нет, но это же невероятно! Почему я должна уплатить вам за содержание этой беседы хотя бы пять центов, не говоря уже о пяти тысячах?
— Это уж ваше дело. Вам самой придется решать, стоит ли моя информация этих денег. Никаких гарантий я вам не даю, но вы должны понимать, что я был бы кретином, если бы сделал такое предложение, не имея кое–чего ценного.
Мисс Эстей достала из ящика стола сигареты и попыталась закурить, но безуспешно.
— Я полагаю, — заговорила она, снова глядя на меня, — что мне следовало бы рассердиться и почувствовать себя оскорбленной. Вероятно, так и будет, но пока я просто поражена. Я не предполагала, что вы самый обыкновенный жулик. Если бы я имела возможность швыряться такими суммами, я заплатила бы вам и выслушала вас с тем, чтобы убедиться, какую ложь вы пытаетесь всучить мне. Вам лучше уйти. — Она встала. — Вон!
— Мисс Эстей, по–моему…
— Вон!
Я видел, как жулики покидают место действия: одни поспешно, другие не спеша. И в том и в другом случае они не думают о собственном достоинстве, им бывает не до того. Я же ретировался с большим достоинством.
Выйдя из дома, я позвонил Вулфу по автомату и подробно отчитался о своем визите к мисс Эстей, а затем сел в такси и отправился в центральную часть города.
Мой следующий клиент, как оказалось, проживал в старом многоквартирном доме с огромным вестибюлем, застланным дорогими коврами, со швейцаром в униформе и с лифтом, страдающим ревматизмом. После того как швейцар позвонил по внутреннему телефону и разрешил пройти, лифт с превеликим трудом поднял меня на восьмой этаж. Я позвонил в квартиру э 8Б. Дверь открыла горничная солдафонского вида. Она провела меня в большую комнату с высоким потолком, загроможденную мебелью. Навстречу мне поднялась женщина в черном, со светло–пепельными полосами, ясными голубыми глазами и бледным, хорошо ухоженным лицом. Руки она мне не протянула, но и враждебности в выражении ее лица я не заметил.
— Миссис Горан?
— Мой муж очень рассердится, узнав, что я виделась с вами, — кивнув, отвечала она, — но я не могла сдержать свое любопытство. И все же я хочу убедиться: вы тот самый Арчи Гудвин, который работает для Ниро Вулфа?
Я вынул из бумажника визитную карточку и протянул ей. Она взглянула на нее и удивленно спросила:
— Но я ничего не… «Для обсуждения всего сказанного мистеру Вулфу в пятницу миссис Фромм»… Со мной? Почему со мной?
— Потому что вы — миссис Горан.
— Да, я миссис Горан… Нет, мой супруг определенно будет взбешен.
Я оглянулся.
— У меня к вам конфиденциальный разговор, — заметил я. — Может быть, отойдем от дверей?
— Конечно. — Миссис Горан подошла к окну в дальнем конце комнаты и села. Я последовал ее примеру.
— Вы знаете, — продолжала миссис Горан, — это же ужасно, ужасно! Лаура Фромм была такой чудесной женщиной! — Сказано это было таким тоном и с таким выражением лица, словно речь шла о моей прическе. — Вы хорошо знали ее?
— Нет. Я встретился с ней только раз. В прошлую пятницу, когда она приходила к мистеру Вулфу посоветоваться.