Страница 21 из 40
Толкнула старушка дверь, а её саму что-то сзади подтолкнуло. Оглянулась, смотрит, на неё другая стеклянная дверь едет. Старушка вперед, а дверь за ней. Всё вокруг стеклянное и все кружится. Закружилась у старушки голова, идет она и сама не знает, куда идет.
А кругом всё двери, двери, и все они кружатся и старушку вперед подталкивают. Топталась, топталась старушка вокруг чего-то, насилу высвободилась, хорошо ещё, что жива осталась.
Смотрит старушка — прямо большие часы стоят и лестница вверх ведет. Около часов стоит человек. Подошла к нему старушка и говорит:
— Где бы мне про чернила узнать?
А тот к ней даже головы не повернул, показал только рукой на какую-то дверку, небольшую, решетчатую. Старушка приоткрыла дверку, вошла в неё, видит — комнатка, совсем крохотная, не больше шкафа. А в комнатке стоит человек. Только хотела старушка про чернила его спросить…
Вдруг: «Дзинь! Дджжжиин!» — и начал пол вверх подниматься.
Старушка стоит, шевельнуться не смеет, а в груди у неё будто камень расти начал. Стоит она и дышать не может. Сквозь дверку чьи-то руки, ноги и головы мелькают, а вокруг гудит, как швейная машинка. Потом перестало гудеть и дышать легче стало. Кто-то дверку открыл и говорит:
— Пожалуйте, приехали, шестой этаж, выше некуда.
Старушка, совсем как во сне, шагнула куда-то выше, куда ей показали, а дверка за ней захлопнулась и комнатка-шкапик опять вниз поехала.
Стоит старушка, зонтик в руках держит, а сама отдышаться не может. Стоит она на лестнице, вокруг люди ходят, дверьми хлопают, а старушка стоит и зонтик держит.
Постояла старушка, посмотрела, что кругом делается, и пошла в какую-то дверь.
Попала старушка в большую, светлую комнату. Смотрит — стоят в комнате столики, а за столиками люди сидят. Одни, уткнув носы в бумагу, что-то пишут, а другие стучат на пишущих машинках. Шум стоит будто в кузнице, только в игрушечной.
Направо у стенки диван стоит, на диване сидит толстый человек и тонкий. Толстый что-то рассказывает тонкому и руки потирает, а тонкий согнулся весь, глядит на толстого сквозь очки в светлой оправе, а сам на сапогах шнурки завязывает.
— Да, — говорит толстый, — написал я рассказ о мальчике, который лягушку проглотил. Очень интересный рассказ.
— А я вот ничего выдумать не могу, о чем бы написать, — сказал тонкий, продевая шнурок через дырочку.
— А у меня рассказ очень интересный, — сказал толстый человек. — Пришел этот мальчик домой, отец его спрашивает, где он был, а лягушка из живота отвечает: ква-ква! Или в школе: учитель спрашивает мальчика, как по-немецки «с добрым утром», а лягушка отвечает: ква-ква! Учитель ругается, а лягушка: ква-ква-ква! Вот какой смешной рассказ, — сказал толстяк и потер свои руки.
— Вы тоже что-нибудь написали? — спросил он старушку.
— Нет, — сказала старушка, — у меня чернила все вышли. Была у меня баночка, от сына осталась, да вот теперь кончилась.
— А что, ваш сын тоже писатель? — спросил толстяк.
— Нет, — сказала старушка, — он лесничий. Да только он тут не живет. Раньше я у мужа чернила брала, а теперь муж умер, и я одна осталась. Нельзя ли мне у вас тут чернила купить? — вдруг сказала старушка.
Тонкий человек завязал свой сапог и посмотрел сквозь очки на старушку.
— Как чернила? — удивился он.
— Чернила, которыми пишут, — пояснила старушка.
— Да ведь тут чернил не продают, — сказал толстый человек и перестал потирать свои руки.
— Вы как сюда попали? — спросил тонкий, вставая с дивана.
— В шкафу приехала, — сказала старушка.
— В каком шкафу? — в один голос спросили толстый и тонкий.
— В том, который у вас на лестнице вверх и вниз катается, — сказала старушка.
— Ах, в лифте! — рассмеялся тонкий, снова садясь на диван, так как теперь у него развязался другой сапог.
— А сюда вы зачем пришли? — спросил старушку толстый человек.
— А я нигде чернил найти не могла, — сказала старушка, — всех спрашивала, никто не знал. А тут, смотрю, книги лежат, вот и зашла сюда. Книги-то, чай, чернилами пишутся!
— Ха, ха, ха! — рассмеялся толстый человек. — Да вы прямо как с луны на землю свалились!
— Эй, слушайте! — вдруг вскочил с дивана тонкий человек. Сапогов так и не завязал, и шнурки болтались по полу.
— Слушайте, — сказал он толстому, — да ведь вот я и напишу про старушку, которая чернила покупала.
— Верно, — сказал толстый человек и потер свои руки.
Тонкий человек снял свои очки, подышал на них, вытер носовым платком, одел опять на нос и сказал старушке:
— Расскажите вы нам о том, как вы чернила покупали, а мы про вас книжку напишем и чернил дадим.
Старушка подумала и согласилась.
И вот тонкий человек написал книжку:
О том, как старушка чернила покупала.
1928<-1929>
1930
«Друг за другом»
К нам в редакцию пришел человек в мохнатой шапке, в валеных сапогах и с огромной папкой под мышкой.
— Что вам угодно? — спросил его редактор.
— Я изобретатель. Моя фамилия Астатуров, — сказал вошедший. — Я изобрел новую детскую игру. Называется она «Друг за другом».
— Покажите, — сказал редактор.
Изобретатель развернул папку, достал из нее картон и разложил его на столе. На картоне было нарисовано 32 квадрата: 16 желтых и 16 синих. Изобретатель достал из папки 8 картонных фигурок и поставил их перед доской.
— Вот, — сказал изобретатель, — видите восемь фигурок: четыре желтых и четыре синих. Называются они так: первая фигура изображает корову и называется «корова».
— Простите, — сказал редактор, — но ведь это не корова.
— Это не важно, — сказал Астатуров. — Вторая фигура — самовар и называется «врач», желтые и синие фигуры совершенно одинаковы.
— Позвольте, — сказал редактор, — но желтый врач совсем не похож на синего.
— Это не важно, — сказал Астатуров, — сейчас я вам объясню, как надо играть в эту игру. Играют двое. Сначала они расставляют фигуры по местам. Желтые фигуры на желтые квадраты, синие — на синие.
— Что же дальше? — спросил редактор.
— Дальше, — сказал Астатуров, — игроки начинают двигать фигуры. Первый — желтый самовар, второй — синий самовар. Постепенно фигуры идут навстречу друг другу и, наконец, меняются местами.
— А что же дальше? — спросил редактор.
— Дальше, — сказал Астатуров, — фигуры идут обратно в том же порядке.
— Ну и что же? — спросил редактор.
— Всё, — торжествующе сказал Астатуров.
— Поразительно глупая игра, — сказал редактор.
— То есть как глупая? — обиделся изобретатель.
— Да к чему же она? — спросил редактор.
— Для времяпровождения, — сказал изобретатель Астатуров. Мы не выдержали и рассмеялись.
— Смеетесь, — сказал Астатуров, сердито собирая со стола фигуры и доску, — и без вас обойдусь. Пойду в Комитет по делам изобретений.
Астатуров хлопнул дверью и вышел.
— Товарищи, — сказал редактор, — хорошо бы сходить кому-нибудь из нас в Комитет по делам изобретений. Надо думать, что среди очень ценных изобретений попадаются и смешные. Ведь мы можем дать в журнал рассказ о таких же веселых изобретателях, как изобретатель Астатуров. Кто хочет идти?
— Я, — сказал я.
— Так идите же скорей, сейчас же, — крикнул редактор. — Кстати, узнайте об изобретателях вообще.
Я пришел в Комитет по делам изобретений при ВСНХ. Меня провели к сотруднику патентного отдела.
— Что вам угодно? — спросил сотрудник патентного отдела.
— Мне бы хотелось узнать, что надо изобретателю, чтобы делать значительные и полезные изобретения, — сказал я.
— Раньше всего, — сказал сотрудник, — давайте решим, что мы будем считать полезным и значительным изобретением, — с этими словами он порылся в кипе бумаг, которые лежали по всей комнате, достал две бумажки и сказал:
— Я прочту вам две заявки на изобретения, поданные двумя изобретателями. Выслушайте их и скажите, какое из этих изобретений для нас более важное и полезное.