Страница 11 из 19
На северном вокзале, откуда уходили поезда на Бенарес и Гозлунда, дежурил сам Допкинс, в сопровождении десятка наиболее отборных калькуттских шпиков.
Челюсть у Допкинса ныла. Допкинс свирепствовал.
Допкинс не мог примириться с мыслью, что проклятый Рамашандра выскользнул из его опытных полицейских лап.
— Внимательно осматривайте всех проходящих, — шипел Допкинс на своих агентов. — Через десять минут бенаресский экспресс отходит. Весьма возможно, что Рамашандра попытается улизнуть именно на этом экспрессе!
В это время на перрон вышел престарелый факир с флейтой и плетеной ивовой корзиной в сопровождении прелестной, смуглой, рослой девушки необычайной красоты.
— Ваши документы? — рявкнул Допкинс, который уже перестал нормально соображать.
Девушка нежно улыбнулась и сказала на мелодичном бенаресском наречии:
— Ах, господин полицейский, этот почтенный старик-заклинатель змей Тхата, а я его дочь Гхирна. Он везет меня в Бенарес — «Варанаси город лучшей воды», где я поступлю служительницей в храм Шивы-Разрушителя.
— Черт возьми, — пробормотал Допкинс, — нельзя ли попросить вас, красавица, чтобы наш всемогущий Шива постарался как-нибудь укрепить мои расшатанные зубы и помочь моим ребятам найти негодяя Рамашандру.
— Если господин страдает зубной болью, — сказала сострадательная девушка, — то ему стоит только произнести краткое заклинание Шиве-Разрушителю и исцелителю, и всякую боль как рукой снимает.
— Вы думаете? — буркнул Допкинс. — Желал бы я знать это заклинание.
Красавица быстро отвернулась и написала несколько слов на клочке бумаги.
— Вот, господин полицейский, бумажка. На ней написано это заклинание. Сегодня же на рассвете вы должны выйти на свободное от деревьев место, стать лицом к восходящему солнцу и громко трижды произнести написанное на этой бумажке.
С этими словами прелестная служительница Шивы-Разрушителя протянула Допкинсу сложенный вчетверо талисман.
Допкинс криво улыбнулся своей распухшей челюстью и галантно раскланялся.
— Только вы не должны читать заклинание, прежде чем не взойдет солнце…
— Отлично. Занимайте, мадемуазель, ваши места. Не смею вас задерживать.
Красавица наградила Допкинса обворожительной, лукавой улыбкой и скрылась в сопровождении своего престарелого отца в купе первого класса.
Поезд тронулся.
Допкинс потер свою распухшую шею и буркнул:
— Собственно, я не очень верю в эти индусские чудеса. Но как знать. Я не отрицаю существования божественных сил в природе… Обязательно произнесу на рассвете таинственное заклинание. Авось моя боль хоть немного пройдет.
В это время к Допкинсу подошел агент.
— Мистер Допкинс, я только что звонил на все вокзалы… Ни на одном из них не удалось задержать Рамашандру.
— Тем лучше. Значит, он в городе, и он будет в наших руках.
Глава седьмая
Яйца всмятку
В тот вечер, когда Рамашандра скрылся от полицейской облавы, на загородной вилле сэра Томаса Хейса происходило очередное заседание «акционерного общества по распространению английских рюмок для еды яиц всмятку».
Но прежде чем ввести читателя в роскошный кабинет сэра Томаса Хейса (с которым мы уже встречались в первой главе романа), прежде чем познакомить читателя с почтенными членами этого безобидного общества, я хочу сказать несколько слов о том, что представляло собой это общество и при каких обстоятельствах оно основалось в Калькутте.
В один прекрасный день в фешенебельном отеле «Жемчужина Индии» появился весьма солидный господин, обладающий очень многими положительными качествами, к которым, несомненно, можно было отнести седеющие виски, колючие усы, бритые синие щеки, проницательный взгляд, чемодан прекрасной крокодильей кожи и туго набитый бумажник. В гостинице господин отрекомендовался сэром Томасом Хейсом из Лондона и немедленно принялся отыскивать подходящую для его почтенного возраста и не менее почтенного бумажника загородную виллу.
Поиски сэра Хейса увенчались успехом, и на третий день по приезде в Калькутту солидный сэр утвердился в превосходной загородной вилле, купленной им у проигравшегося в карты магараджи.
В тот же день на кокетливых бронзовых воротах виллы появилась черная табличка, на которой золотыми буквами доводилось до всеобщего сведения, что сэр Томас Хейс не кто иной, как председатель «акционерного общества по распространению рюмок для яиц всмятку». Это обстоятельство не вызвало никаких толков, если не считать того, что агент по распространению германских рюмок для яиц был очень озадачен и стал со дня на день ожидать появления на рынке английских рюмок.
Однако проходили дни, недели… прошел месяц, а английские рюмки на рынке так и не появились, благодаря чему германский агент совершенно успокоился. Итак, я выложил читателю все, что было известно в Калькутте о появлении сэра Томаса Хейса.
Я прервал свое повествование на том, что на вилле происходило заседание. Продолжаю.
Сэр Томас Хейс оглядел присутствующих и сказал:
— Господа, наше заседание, по счету пятое, должно в окончательной форме выработать наш план. Сегодня утром я прилетел из Лондона, где имел непродолжительное, но весьма важное совещание с господином министром колоний. Вот письменная инструкция, полученная мною в Лондоне. Но прежде чем ее огласить, я хотел бы заслушать доклады почтеннейшего Натеза-Састри и сэра Раунда.
Натеза-Састри — верховный жрец браминов, приехавший не более двух часов тому назад из Бенареса, по справедливости почитался одним из мудрейших священнослужителей Брамы. Конечно, черный сюртук, в котором жрец присутствовал на заседаниях общества, мало импонировал его темной бороде, смуглому лицу и горящим глазам (Натеза-Састри в своем пышном одеянии верховного жреца выглядел куда интереснее), но снежно-белый тюрбан на голове несколько скрашивал неуклюжесть европейского одеяния.
Натеза-Састри закурил любезно предложенную хозяином сигару, развалился в кресле и начал свой доклад оперным басом на прекрасном английском языке.
— Господа, прежде чем остановиться на проведении нашего столь долго подготовляемого плана, я хочу в нескольких словах охарактеризовать положение религии Брамы за последнее время. Под влиянием агитации революционеров — этих подлых безбожников — наша святая религия все менее и менее пользуется расположением масс. Вы, господа, люди без предрассудков, а потому я от вас не скрою ничего. Положение критическое. Необходимы срочные меры для поднятия религиозного энтузиазма, и только тогда я могу ручаться, что революции грозит гибель. В противном же случае можно ожидать самого худшего. Теперь я подойду к самому интересному — к организации нашего плана.
Натеза-Састри поднялся с кресла и в волнении заходил по кабинету.
— Да, господа, наш план — это единственное средство обуздать неверных и возвратить их в лоно святой церкви.
Я не сомневаюсь, что гениальные способности многоуважаемого сэра Раунда, — индус кивнул в сторону инженера, — помогут нам осуществить наш план. Я не знаю, чем порадует нас сегодня сэр Раунд, но говорю наперед, что в случае успеха труды наши принесут прекрасные плоды. Ясно представляю себе огромное стечение народа… Вера в чудо… И вдруг, господа, долгожданное чудо совершается… Уверяю вас, что тогда религиозный энтузиазм волной прокатится по всей Индии и надолго закрепит за нами наши пошатнувшиеся позиции.
Натеза-Састри изящно приложил руки к груди. Он кончил.
— Господа, — холодным голосом сказал сэр Раунд (высокий костлявый блондин с мощными челюстями и водянистыми голубыми глазами), — мои опыты вполне закончены. Результаты — блестящи. Я не сомневаюсь, что план будет выполнен удовлетворительно. Остановка за вами, господин жрец. Потрудитесь указать, в каком месте приступить к подготовительным работам. В течение недели все будет сделано.
Натеза-Састри погладил бороду и сказал:
— Я никогда не сомневался в вас, уважаемый сэр, и теперь вижу подтверждение моего мнения. Что касается места действия, то мой выбор пал на Бенарес — религиозное сердце Индии. Огромный храм Шивы-Разрушителя, пользовавшийся в свое время большой популярностью среди масс, высится над священным городом и будет наиболее подходящим местом для нашего опыта.