Усадьба

— А что до карт… - продолжила Лизавета Тихоновна, - уж в этом точно нет ничего оккультного, уверяю вас. – С этими словами она, не глядя, собрала карты в одну колоду и начала неспешно их тасовать. – Когда я гляжу на эти карты или перебираю их в руках, то мысли мои приобретают стройный порядок, я могу полностью сосредоточиться на том, о чем думаю – а этого уже не мало, чтобы принять верное решение. А остальное – жизненный опыт и знание людских душ, - она улыбнулась широко и доверительно, - никакой мистики, как видите. Хотите я вам погадаю?

— После того, как сами же развеяли всю таинственность вокруг ваших карт? – с улыбкой спросила я. – Нет, спасибо. У меня нет вопросов, на которые я не могла бы найти ответы сама.

Лизавета Тихоновна уважительно кивнула:

— Завидую вам в таком случае, Лида. Зачем же вы тогда пришли сюда? Обычно, если кто и входит в мою комнату, то только для того, чтобы я погадала.

— Просто я привыкла подниматься рано, - я добродушно улыбнулась, - и случайно узнала от горничной, что вы тоже не спите. Вчера в это же время я ушла прогуляться в парк, но… случилось одно неприятное событие: я встретила по дороге цыгана, вашего конюшего…

— Он был груб с вами? – с долей беспокойства спросила Лизавета Тихоновна, и я поспешила ответить:

— Нет-нет, не груб, но… про него в усадьбе говорят такие ужасные вещи…

Я изобразила на лице смущение и отвернулась. А Эйвазова свысока хмыкнула:

— Я вижу, вы уже имели разговор с Василием Максимовичем по поводу Гришки, и он поделился с вами своими домыслами?

— Да… а что, он сказал неправду? – невинно осведомилась я. – Это не вы наняли цыгана, несмотря на его репутацию?

— Да нет, - снова хмыкнула Лизавета Тихоновна, - наняла его я: Гришка великолепно разбирается в лошадях – и он это не раз уже доказывал на деле. Я, видите ли, всего лишь слабая женщина, а вынуждена следить за немалой усадьбой сама, потому как Максим Петрович уже полгода не встает, у Людмилы Петровны давление и нервы. Она только за столом строить из себя хозяйку мастерица, а на деле… А за управляющим нашим, дворецким, все перепроверять нужно – понимаете ведь? Так у кого мне просить помощи? Не у Васи же: от него проку еще меньше, чем от Людмилы Петровны, только с дворовыми девками плясать и умеет. Спасибо Евгению Ивановичу – он хоть и навещает нас крайне редко, но в помощи никогда не откажет. Вот и приходится… нанимать людей с подмоченной репутацией, вроде Гришки-цыгана. Вы же не думаете, что наняла я его по своей прихоти?

— Разумеется, не думаю! - поспешила заверить я. И осторожно продолжила, - а еще я хотела спросить, куда вы ходили сегодня ночью?

В глазах madame Эйвазовой появилось напряжение, а руки на мгновение остановились, перестав перемешивать колоду. Лишь на мгновение, но я все равно удовлетворенно улыбнулась, поняв, что попала в точку.

Мысль, что именно мачеху Натали мы видели этой ночью из окна и прошлой – в коридоре – появилась у меня еще тогда же, ночью, когда я пыталась успокоить перепуганную подругу. Белый плащ был явно женским, а женщина, носившая его, не из прислуги, хоть и выходила через веранду. Ведь прошлой ночью я видела мельком именно этот плащ, который приняла за белую тень – видела его на втором этаже, хотя слуги обитают лишь на первом, гораздо ближе к веранде. Людмила Петровна сразу исключается, так как дама ее комплекции едва ли смогла бы так легко и быстро парить по парку. Оставались лишь Лизавета Тихоновна и Даша, которая хоть и горничная, но, как я уже знала, большую часть времени обитала в комнатах Василия Максимовича.

Признаться, именно Дашу я и подозревала сперва – до того, как вошла в комнату Эйвазовой и увидела ее уличные ботинки с прилипшими комками грязи, стоящие возле шкафа среди общего беспорядка. Если бы эти ботинки были брошены здесь накануне вечером, то грязь успела бы высохнуть в любом случае. Вывод – их оставили всего несколько часов назад. Сам белый плащ, я была уверена, находится в шкафу.

— Так вы тоже в некотором роде гадалка, Лида? - продолжив тасовать колоду, отозвалась Лизавета Тихоновна, возвращая на лицо улыбку, однако пряча глаза.

— Нет, что вы, я не люблю угадывать, - ответила я, не сводя с нее глаз, - мой попечитель с детства учил меня, что нет ничего хуже, чем строить версии на основе догадок, домыслов и личных предпочтений. Опираться в суждениях следует только на факты. И, разумеется, нужно иметь известную долю воображения и гибкость ума, чтобы на основе сухих фактов выстроить логическую цепочку. Я увидела вас случайно из окна и узнала, - солгала я.

— Ваш попечитель, судя по всему, является полицейским следователем?

Я помолчала и осторожно ответила:

— Не совсем.

— Если вам очень интересно, Лида, то ночью я ходила в парк – мне нужно было собрать некоторые травы, которые лучшие свои свойства раскрывают именно ночью. Это сложно понять, и я вижу, что вы настроены скептически, так что просто примите это как данность.

— Хорошо, - согласилась я, поняв, что другого ответа все равно не услышу.

И еще мне стало ясно, что Натали оказалась не так уж неправа в своей настороженности по отношению к мачехе. А я взывала к ее здравому смыслу… Теперь же и мне было ясно, что Лизавета Тихоновна, несмотря на всю ее кажущуюся кротость, не так проста.

— Вытяните карту, Лида, - попросила вдруг madame Эйвазова, держа карты веером и рубашкой ко мне, - любую, на выбор – прошу вас.

Я же продолжала глядеть ей в глаза и силилась понять – стоит ли опасаться эту женщину? Ведь сложность натуры и кажущаяся непонятность далеко не всегда указывают на какой бы то ни было негатив, а полагаться полностью на предчувствия Натали я не собиралась.

И все же я подняла руку и коснулась одной из карт – самой крайней – той, которую держала пальцами Лизавета Тихоновна. Ее рука оказалась горячей и немного влажной, хотя в комнате было вовсе не жарко. Она волнуется? Чем-то обеспокоена? Боится?..

Однако Лизавета Тихоновна перевернув выбранную мною карту изображением вверх тоже, по-видимому, сделала какие-то выводы, потому как брови ее взлетели вверх. Потом она подняла взгляд на меня и некоторое время молчала, но, так и не дождавшись от меня вопроса, спросила сама:

— Вам разве не интересно узнать, что вы вытянули?

Я только улыбнулась и поднялась со стула:

— Нет. Благодарю, но я уже узнала все, что меня интересовало, - я присела в книксене и направилась к дверям.

Карта, меж тем, была подписана «L'Empereur[13]», а изображала сидящего на троне повелителя.

Глава XII

За завтраком случилось невероятное – Евгений Иванович был весел. Я, конечно, очень мало его знала, но отчего-то у меня сложилось впечатление, что большую часть дня он ходит хмурым. Хмурым настолько, что хотелось немедленно позвать его маменьку, чтобы она дала ему сахарок, и он бы улыбнулся.

— Лиди, - окликнула меня Натали, едва я вошла в столовую, - Лиди, у нас просто чудесные новости! Завтра в усадьбе будут гости – приятели Жени по военной академии, ему только что доставили письмо!

Иногда я просто поражалась легкомысленности моей подруги: ее отец при смерти, а она готова прыгать от радости, узнав, что приедут гости. Кстати, так получается, Ильицкий закончил военную академию? Любопытно… Я смерила его скептическим взглядом. Но теперь хотя бы понятна его веселость: видимо, он очень дружен с этими офицерами.

— Я очень рада, что у нас будут гости, - поддержала ее Лизавета Тихоновна, тоже улыбчивая сегодня и как будто уже забывшая наш утренний разговор, - Максиму Петровичу намного лучше, и он сказал, что с удовольствием примет друзей Евгения Ивановича. Тем более что среди них будет князь Михаил Орлов, с которым Наташа была очень дружна в детстве.

— Тот самый Миша? – оживившись, негромко спросила я у Натали.

— Тот самый, - многозначительно кивнула она, - мой князь Миша.

13

Император (фр.)

Конец ознакомительного фрагмента.