Страница 57 из 58
— У меня хата есть, пойдем?
— Ишь ты, — засмеялась она, откинувшись на стуле. В декольте ее майки подрагивали упругие груди. — Хата у тебя? Пошли, ковбой, потанцуем!
— Нет, пойдем ко мне!
— Ты не понял, — она снова облизала губы. Ее черные глаза смеялись. — У тебя и потанцуем! На твоей кровати! Теперь понял?
Олежка хихикнул, представляя себе эти танцы. Они поднялись и пошли к выходу. Луценко был занят своей новой подружкой и поэтому не заметил, что следом за ними поднялись еще двое: здоровые парни, неторопливо разминавшие кисти рук.
На улице парочка пошла вдоль темнеющих домов.
— Вот блин! — новая девушка Олежки, вдруг высвободилась из его объятий.
— Ты чего? — спросил он.
— Мне в кусты надо! Очень! Надо было в кафе сходить, но я забыла!
— В кусты? Хорошее дело! — заржал Олежка.
— Нет! Ну, — она засмущалась: — мне одной надо! Давай свернем?
— У меня тоже есть туалет, — заартачился парень.
— Ну, пожалуйста! — просила девушка. — Я уже не могу!
Они свернули в боковую улицу, но, увы, на боковой улице тоже не было кустов! Пришлось пройти дальше, до самого Парка. Там подружка нырнула за дерево и пропала. Олежек остался стоять на том самом месте, где обрывался асфальт. Метрах в десяти горел тусклый фонарь, снег под ним казался желтым, а дальше — синим и серебристым. Вдруг в желтом кругу появились две огромные мужские тени. Они двигались в направлении Олега. Нырнули в синеву, возникли рядом с ним.
— Прикурить не найдется? — спросил один из двоих.
— Что вам надо? — Луценко испуганно попятился назад.
— Нам тебя надо, выродок! — сообщил второй верзила.
От первого удара он вскрикнул, после второго — стал звать на помощь, третий и четвертый заставили его захлебнуться кровью, на пятом он упал, а несколько последних тычков лишили Луценко сознания. С трудом открыв глаза, он понял, что нападавшие скрылись. Он хотел пощупать левый карман куртки, чтобы убедиться в наличии бумажника, но правая рука от усилия только загорелась болью, так и не пошевелившись. Луценко громко и жалобно застонал. Кажется, перелом! Судя по всему, сломана была не только рука.
Вдруг со стороны леса заслышался стук женских каблучков. Он размеренно приближался к лежащему Олежке со стороны головы, поэтому парень не видел подходившую женщину. Впрочем, Луценко не сомневался — это та шлюшка из кафе. Она вызовет «скорую» и Олежке помогут!
Женщина, однако, на помощь не торопилась.
«Одурела совсем? — зло подумал парень. — Я тут в снегу валяюсь, подыхаю, а она еле задницей шевелит!»
Она, не прибавив шага, размеренно прошла мимо Олега и остановилась у его раскинутых ног. Так, чтобы лежащий мог увидеть ее лицо.
— Помоги... — простонал Олежек, на этот раз совершенно не прибедняясь и не пытаясь вызвать жалость. Не услышав никакого ответа, он пригляделся и даже передернулся весь от неожиданности: — Анька?
Прямо над ним стояла его покойная жена. Фонарь светил ей в спину, но Луценко узнал каштановые пышные кудри, почти скрывавшие лицо, покатые женственные плечи и полные бедра жены. Она была одета только в черные брюки и серую блузку, волосы были перехвачены черной траурной лентой. Олежек вспомнил — именно так она была одета, когда он вынимал ее из петли.
— Анька, ты чего? — спросил он, прерывисто дыша и пытаясь приподняться на локте. — Ты жива?
Она молчала. Олежка стал пытаться отползать назад, от нараставшего ужаса он почти не чувствовал боли. Ему удалось отползти на тридцать сантиметров от привидения, но оно в один шаг свело преимущество на нет.
— Не надо, — хрипло попросил Луценко. Он и сам еще не знал, чего не надо, но предчувствовал ужасное. Анька приблизилась еще. Теперь Олежка различил слабый знакомый запах ее духов и родинку на левой щеке. — Не надо!
Так же молча привидение склонилось над ним. Оно тихо, совсем невесомо прошептало:
— Я за тобой пришла! Артемка попросил.
Луценко затрясся от нового наплыва одуряющего ужаса.
Привидение склонилось над ним, и это было так страшно, что Олежка взвизгнул:
— Не надо, Анечка! — и зашептал, моля покойную жену исчезнуть, растаять, оставить его: — Миленькая, я же любил тебя всегда — всегда, помнишь? Я же...
Она не отвечала. Только засмеялась тихо, мстительно, зло. Внезапно что-то кольнуло в сердце. Анька все смотрела на него сквозь свесившиеся пряди, и он угадывал улыбку на полных губах. Олежка начал задыхаться. Он чувствовал пульсацию крови в висках, жар, удушливый растекающийся волнами от живота, потом начались конвульсии.
— Добро пожаловать в свою семью! — услышал он звенящий голос, но осмыслить сказанное уже не успел, потому что умер.
Книги не будет
Переоделась Вика только дома. По дороге она лишь стянула с головы парик с черной лентой, а позже выбросила его в урну на остановке. Было поздно, холодно и тихо. Добираться домой предстояло через весь город. Потоптавшись немного в безнадежном ожидании транспорта, Вика махнула рукой и поймала такси.
В квартире было тепло, но не жарко, однако по спине ручьем лился пот, а щеки горели. Вика приготовила себе чай. Спать она не могла, но обдумывать свое первое Дело — тоже. Не сейчас, слишком это страшно. Боже, что я натворила? Что мне теперь делать? А вдруг меня найдут?
Ерунда, — сказала она сама себе уверенно. Если так рассуждать, то ни одного Дела в жизни не сделаешь! Основное правило сейчас — не делать резких движений. Не надо скрываться, спасаться, прятаться. Все нормально. Анька мне не близкая подружка, мстить ее мужу у меня нет мотива. Меня видели в баре, но вряд ли смогли бы опознать. Там я была другая. Всегда знала, что смогу сыграть другого человека и даже двоих в один вечер.
Все вещи, в которых ее видели в баре и в которые она переоделась, изображая Аню, Вика приготовила к уничтожению. Завтра сходит в лес и сожжет, а остатки закопает. В Деле мелочей нет, и предосторожностей много не бывает.
Шприц и ампулу она уничтожит отдельно, совсем в другом месте. Лекарство, а точнее орудие убийства, Вика раздобыла почти случайно. Разбирая вещи почившего супруга, Вика влезла в коробки, заброшенные на антресоли в прихожей пять лет назад. Там оказались некоторые вещи прежней хозяйки квартиры, родной бабули Золотова. В шкатулке со старыми бумагами, которые не выбросили потому что ничего в них не поняли, лежала и упаковка ампул. Вика повертела их в руках, пожала плечами и пошла на кухню, чтобы отправить просроченное лекарство в мусорное ведро.
Неожиданно она остановилась и внимательнее присмотрелась к упаковке. Картонная коробка была безусловно знакома.
Да, это произошло, когда Вика только собиралась замуж. Ее жених приехал в Гродин из глубинки, где остались его родственники, и жил вместе со своей бабушкой. Та тяжело болела. Всю свою жизнь женщина проработала на Гродинском мясокомбинате, где когда-то и подхватила бруцеллез. Болезнь подорвала ее здоровье, тяжелые осложнения стали проявляться в старости. Немного облегчить ее страдания мог бы один редкий импортный препарат, который в Гродине достать было невозможно. Вика, стремясь помочь родственнице нареченного, попросила свою подругу Наталью поискать нужное лекарство в аптеках Москвы. Наташа выполнила просьбу и прислала искомый препарат, но оказалось слишком поздно. С тех пор упаковка дорогого лекарства валялась среди старых бумаг.
Еще Вика припомнила разговор с Наташкой по телефону. Подруга предупредила, что это лекарство не только очень редкое и дорогое, но и относится к каким-то там фармацевтическим спискам. Ей пришлось привлекать знакомых для получения рецепта без назначения врача. Дело в том, что применять препарат могут только сами доктора, потому что если его ввести больному неправильным способом и без соответствующего показания специалистов, то и убить человека недолго.
Прочитав аннотацию, Вика убедилась — это то самое лекарство. Тогда-то и родилась идея. Теперь та идея воплотилась в жизнь. Это правда или мне приснился чарующий кошмар?!