Блокада. Трилогия

— Что это? — дрогнувшим голосом спросил Гегель. Ему вновь показалось, что он видит какое-то движение во мраке — на этот раз совсем рядом.

— Проводник, — ответила фон Белов. — Стойте спокойно, он вас не тронет. Только не светите на него фонарем.

Собака соткалась из тьмы в двух шагах от Гегеля. Она двигалась абсолютно беззвучно, как умеют ходить только представители семейства кошачьих, втягивающие когти в подушечки лап.

— Идемте за ним, — прошептала Мария. Она подобрала мертвую голову и, небрежно держа ее за волосы, поспешила за псом. Голова время от времени стукалась о ее ногу.

Они пересекли большую пещеру и углубились в лабиринт узких коридоров, пронизывавших тело горы. Здесь было очень холодно, луч фонаря выхватывал из темноты какие-то белесые потеки на влажных каменных стенах. Коридоры раздваивались, пересекались, уводили то вбок, то вниз. Если бы не собака, все так же бесшумно скользившая впереди, они бы уже давно заблудились.

Потом перед ними распахнулось большое, словно заполненное вязкой чернотой пространство. Фонарь здесь почти не рассеивал тьму. Воздух заполнило шуршание сотен кожистых крыльев — они потревожили колонию летучих мышей.

— Осторожно, — обернувшись к Гегелю, одними губами произнесла Мария. — Впереди — пропасть.

Ему потребовалось несколько минут, чтобы понять, где они находятся. Призрачная собака привела их на узкий каменный мост, по бокам которого зияли бездонные провалы. За мостом громоздилась построенная из циклопических глыб черного камня башня. Ее очертания скрадывались темнотой, но Гегелю она показалась невероятно древней. Кому пришло в голову возводить башню в глубине подземелья? Быть может, построенная когда-то на поверхности, она медленно врастала в землю или провалилась в подземные пустоты в результате того же катаклизма, что разрушил храм Лунной Богини?

Собака — теперь Эрвин различал ее отчетливо — отошла в сторону и легла на камни, вытянув мощные лапы.

— Дальше мы пойдем сами, — внезапно охрипшим голосом сказала Мария. — Идите за мной, Эрвин, не отставайте.

Гегель, уже переставший удивляться чудесам сегодняшнего дня, ступил на мост.

Мост оказался не таким уж узким — точнее, он выглядел таким на фоне огромной башни. В действительности же расстояние от одного края до другого составляло метра два — вполне достаточно, чтобы не опасаться свалиться в бездну. Мария почему-то шла теперь очень осторожно — даже не шла, а кралась, будто ожидая нападения.

Потом он услышал доносившийся из темноты странный звук, похожий на хихиканье. Звук этот терзал нервы хуже ножа, скребущего по стеклу. Он проникал прямо в мозг и ввинчивался в него, как шуруп. Хотелось заткнуть уши и скорее бежать от источника этого мерзкого хихиканья.

Оберштурмбаннфюрер увидел, как тьма перед Марией сгустилась, приняв очертания гротескно человекоподобной фигуры — низкорослой, длиннорукой, с широкими плечами и змеиной шеей. Прежде, чем Гегель успел вытащить из кобуры свой Вальтер, существо прыгнуло на Марию. Оно двигалось с невероятной скоростью, раскачиваясь из стороны в сторону и царапая пальцами своих неестественно вытянутых рук камень. Все его резкие, дерганые движения сопровождались отвратительным хихиканьем, царапающим мозг.

За мгновение до того, как существо вцепилось ей в глотку, Мария швырнула в него мертвую голову.

Существо снова дернулось — на этот раз в сторону летящей к нему головы. Мелькнула оскаленная пасть, полная острых зубов. Когти впились в мертвую плоть, разорвали кожу. Голова одноглазого хрустнула, как куриное яйцо. Не переставая хихикать, чудовище вонзило клыки в треснувший череп. Послышался жуткий сосущий звук.

Грохнул выстрел, громом прокатившийся под сводами древней пещеры. Потом еще один и еще. Существо смело с каменного моста и швырнуло в бездну. Несколько секунд Гегелю казалось, что он слышит долетавшее из глубины хихиканье, потом послышался глухой удар о камни и все стихло.

Мария фон Белов обернулась к Гегелю, засовывая в кобуру парабеллум.

— Эти твари обожают человеческие мозги.

— Я боялся стрелять, чтобы не задеть вас, — сказал Эрвин. — Что это была за обезьяна?

— Страж. Тридцать лет назад он чуть было не прикончил полковника Диксона. Но теперь бояться больше нечего, путь свободен.

Она протянула Гегелю руку.

— Пойдемте, Эрвин.

Мост упирался в лестницу, которая опоясывала башню закрученной наподобие раковины улитки спиралью. Гегель взглянул вниз — основание башни терялось где-то во тьме. Ни дверей, ни окон на башне он не заметил.

— Как же мы войдем внутрь?

— Терпение, терпение. Мы и так шагнули за границу того, что дозволено простым смертным.

По крутым ступеням спиральной лестницы они поднялись на вершину башни. Гегель посветил фонарем вверх — но потолка пещеры так и не увидел.

— Вход должен быть где-то здесь, — проговорила фон Белов, оглядываясь. — Скорее всего, это потайной люк, закрытый каменной плитой. Эрвин, вас не затруднит простучать крышу?

Гегель молча принялся стучать рукояткой своего «Вальтера» по плитам. Звук все время был глухой, как если бы башня была изнутри забита камнями и землей.

— Ничего нет, — сказал он, выпрямляясь. — Похоже, здесь нет никакого люка.

Мария подошла сзади и прижалась к нему всем телом.

— Ошибаетесь, Эрвин. Вход здесь, я это знаю точно.

Он хотел обернуться, но не успел.

Что-то раскаленное ударило его в спину ниже левой лопатки. Гегель открыл рот, чтобы закричать, но из горла вырвался какой-то ужасный хрип. Секунду или две он еще стоял, скованный судорогой чудовищной боли, потом пошатнулся и упал на колени. Пистолет выпал из его онемевшей руки.

Мария фон Белов пнула «Вальтер» носком сапога. Пистолет с металлическим звоном отлетел к краю башни и канул в бездну.

— Для того чтобы войти в Хранилище, нужно завершить ритуал. Жрица Гекаты должна принести в жертву своего любовника. Простите, Эрвин, ничего личного.

Гегель хрипел, царапая пальцами камень. «Не хочу умирать, — думал он, — не хочу, не хочу…»

— Первоначальный план предусматривал соблазнение Раттенхубера, — продолжала Мария. — Но это баварское бревно осталось равнодушно к моим чарам — на его счастье. Я уже собралась пожертвовать верным Фрицци, когда появились вы. Как нельзя более кстати, Эрвин. Как нельзя более кстати.

Гегель видел, как она присела на корточки и вытерла нож, измазанный в его крови, о поросший седым лишайником камень.

— Теперь жертва принесена, и Богиня откроет Хранилище своей жрице. Я должна…

Она не договорила. Каменная плита, на которой лежал, истекая кровью, Эрвин Гегель, дрогнула и провалилась внутрь башни.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Восходящее солнце

— Значит, он сказал «желчный мозгляк Зоммер»? — переспросил Отто.

— Да, так и сказал. Я запомнила, потому что Кох тут же принялся пугать Клейнмихеля тем, что передаст его слова своему шефу.

— Желчный, — повторил Отто задумчиво. — Желчный мозгляк.

— И еще — у Клейнмихеля дядя какой-то большой чин в СС. Кох сказал, что он сейчас истребляет евреев в варшавском гетто.

— Да, да, — рассеянно кивнул Отто. — Я знаю. Некто Йозеф Бюлер, правая рука гауляйтера Польши. Послушай, а ты могла бы раздобыть медицинскую карту этого Зоммера?

— Ты думаешь, она есть в Винницкой больнице?

Отто снял с плиты чайник, насыпал в кружки заварки и залил кипятком.

— Понимаешь, это уже второй раз, когда я слышу фамилию штандартенфюрера Зоммера в связи с какой-то болезнью. Желчный — это же не просто свойство характера. Это также вполне может быть намеком на больную печень.

— Но разве станет штандартенфюрер доверять свое здоровье местным врачам?

— Если он умный человек — станет. Ты же сама говорила, что здесь отличные врачи.

Дайна пожала плечами.

— Хорошо, я посмотрю. А зачем это тебе?

Отто пододвинул к ней вазочку с вишневым вареньем.