Дарители

— Увижу, — скрипучим и каким-то искусственным голосом ответил Сканер, — я ведь увидел Схимника, я ведь сказал тебе…

Он тут же метнул косой взгляд на Андрея — выдаст или не выдаст. Но тот молчал и даже не смотрел в его сторону, и Сканер успокоился, решив, что тот либо уже смирился со всем, либо настолько одурманен лекарствами, что ничего не соображает.

— Но все то время, — продолжала Наташа, — что мы будем друг другу взаимовыгодны и приятны, эти люди должны оставаться в живых.

— Нет! — одновременно произнесли Баскаков и Сканер — Баскаков скорее удивленно, чем отрицательно, в возгласе же Сканера прозвучал откровенный ужас.

— Шестаков! — злой голос хлестнул его, словно плетью, и Сканер съежился на стуле, переводя взгляд, полный страха и бессильной ненависти с лица Андрея на лицо Виты. — Это мое условие, Витя, и оно должно быть выполнено, иначе не будет вообще ничего!

— Но я же не могу их отпустить, это невозможно, — судя по голосу, Баскаков был почти готов согласиться. Его глаза горели восторженным безумным огнем — он не видел ни комнаты, ни людей, в ней находящихся, — он смотрел в свое будущее.

— А зачем отпускать? — недоуменно осведомилась Наташа, подходя к нему. — Пусть остаются здесь — разве их так сложно прокормить? Запри их надежно, накачивай всякой дрянью, чтобы и не помышляли о побеге, особенно Схимника. Главное, чтобы они были живы и относительно здоровы, остальное меня не интересует.

— Но зачем? — спросила Вита, выпрямляясь на диване. — Зачем мы тебе теперь?

— О, оппозиция наконец-то подала голос! — губы бывшей подруги улыбнулись ей снисходительно. — А я уж боялась, что вы от переживаний онемели. Затем, что я так хочу. Это мой каприз. И, если хотите, награда. В конце концов, вы были хорошими жрецами. Особенно ты. А Слава… бедный, бедный Слава…Ты был так трогателен в своем благородстве и ей-ей грозен, когда собирался перерезать мне горло. Я почти поверила, что ты это сделаешь. Не нужно было останавливать ту девочку, когда она пыталась наглотаться таблеток, не нужно было… Витя!

От этого крика, в котором прозвучал неподдельный восторг, Баскаков, погруженный в мечты, дернулся, точно ему выстрелили в спину. Ладони Наташи легли на его предплечья, она уставилась ему в зрачки и улыбнулась, и руки под ее ладонями слегка дрогнули. Потом она усмехнулась. Усмехнулась еще раз, не отводя взгляда. Усмехнулся и Виктор Валентинович. И снова усмехнулся уже почти сразу же вслед за ней. Через несколько секунд они смеялись в унисон, не отрывая друг от друга глаз, — смех был восторженным и азартным.

— Ты представляешь, что теперь будет?! Ты представляешь, что мы сделаем вместе?!

— Теперь все! Я готовился! Я верил, знал, что рано или поздно! У меня есть списки… есть люди!..

— Давай начнем как можно быстрее! Ты не знаешь, что такое этот голод — голод по работе! — ладони Наташи слетели с его предплечий, задрожавшие пальцы правой руки согнулись когтями. — Здесь все горит! Ты был в ресторане, ты видел, на что я способна теперь! Это такой огонь, Витя, такой огонь!.. К черту!.. Начнем немедленно! Начнем сейчас же!

— Да! — Баскаков схватил ее за плечи и крепко сжал пальцы, в его широко раскрытых глазах плескались яростная радость и возбуждение. — Чего тянуть?!.. Все готово! Все давно тебя ждет!.. Сканер!

Сканер вскочил, точно подброшенный, и вопросительно уставился на него.

— Списки! Люди! Выберем самого необходимого на данный момент!

— Мне нужно забрать свои записи из особняка, — сказал Сканер прерывающимся от волнения голосом. Азартное возбуждение, предвкушение чего-то неизведанного и особенного передалось и ему, но к этому примешивался отчетливый страх. Потом он добавил тоном капризного ребенка: — Но мне нужно еще обезболивающее! Больше, больше обезболивающего!

— Будет, будет тебе обезболивающее, все будет! — Баскаков хлопнул его по плечу так, что Сканер чуть не упал. — Теперь…

— Одумайся!

Окрик был резким, металлическим, и даже Вита не сразу поняла, что он принадлежал Андрею. Баскаков с раздражением взглянул на бывшего «пресс-секретаря», который сидел, выпрямившись и слегка раскачиваясь, и видно было, что сохранять вертикальное положение ему стоит огромных усилий.

— Ты же был в ресторане! Ты же все видел! Неужели ты так и не понял, с чем имеешь дело?! Ты всерьез полагаешь, что Сканер…

Он хрипло закашлялся и отвернулся. Никто в комнате не заметил, что оборвал его слова вовсе не кашель, а Вита — ее пальцы, до сих пор сжимавшие его плечо, вдруг незаметно приподнялись, и ногти легко, но предостерегающе ткнулись в кожу Андрея сквозь рубашку. Наташа стояла чуть позади Баскакова, и взгляд Виты встретился с ее взглядом на почти неисчислимый осколок секунды и тут же ушел в сторону.

… уже давно привыкла смотреть в окно старого замка и видеть там лишь тьму или бесконечные дикие оргии, кровь и лица сумасшедших, лишенных имени и возраста, для которых ты — лишь тень, пыль, ничто… и вдруг выглядывает кто-то знакомый и заговорщически прижимает палец к губам — не мешай мне, не мешай, разве ты забыла, сколько может быть в старом замке никем не найденных, заброшенных комнат?.. даже сам замок не знает об этом…

— Так что Сканер? — спросил Баскаков, нетерпеливо поглядывая в сторону двери. Андрей хмыкнул и привалился частично к спинке дивана и частично к Славе.

— Забыл «Пандору»? Продал один раз — продаст и снова.

— Маленький нюансик, — Баскаков щелкнул пальцами, словно иллюзионист. — Продавать больше некого и некому.

Наташа согласно усмехнулась, проходя мимо дивана, и Вита прошипела ей вслед:

— Не думай, что хоть кто-то из нас будет тебе благодарен! Ты — труп, нафаршированный чужими помоями, не более того!

— Боже! — женщина в полуобороте прижала руку к груди и засмеялась. — Дитя мое, ты ранила меня в самое сердце! Я буду каждую ночь орошать слезами мою подушку. Поздно, Вита, поздно сосать, когда убрали!

Тима, не сдержавшись, хрюкнул, и в движении, которым он открыл перед ней дверь, проскользнуло легкое почтение. Наташа и Виктор Валентинович вышли, следом, как мог бы выразиться неожиданно пришедший Вите на ум Женька Одинцов, «комнатным шакальчиком» выскользнул Сканер. Дверь закрылась и тут же снова открылась, впустив троих охранников, мгновенно рассредоточившихся по комнате и молча уставившихся на диван.

— Андрюха! — Слава сполз с дивана на пол, потом мутно глянул на насторожившихся охранников тем глазом, который открывался, и успокаивающе покачал ладонью, измазанной засохшей кровью. — Т-тихо, тихо, перегруппировка… ё, тревожные какие ребята!.. Андрюха, может ляжешь?! Очень хреново смотришься.

— А ты не смотри. Нельзя мне ложиться, — Андрей ухмыльнулся, но ухмылка получилась какой-то разболтанной — лицевые мышцы тоже плохо подчинялись ему, потом взглянул на Виту и тут же закрыл глаза. — Вита, какого черта?!

Вита повернулась так, что охранники теперь видели только ее затылок, и шепнула:

— Это Наташка была!

— Неужели? — Слава зачем-то начал разглядывать свою в клочья порванную рубашку. — А я-то сижу и думаю — кто это к нам зашедши?!

— Дурак! Я говорю, это Наташка была! — шепот Виты стал истерическим, и она вцепилась ногтями в диванную обивку. — Настоящая Наташка, понимаешь?! Наша!

— Это невозможно, — устало сказал Слава и приготовился было по-простому разлечься прямо на полу, но ее пальцы вдруг резко и больно дернули его за волосы.

— Я видела! Говорю вам, я не могла ошибиться!

— Ты забыла, как оно умеет прикидываться?!

— Нелогично, — вдруг заметил Андрей, не открывая глаз, потом мрачно добавил. — Я видел кое-что в ресторане… Нет, слышал. Я так и не понял, что это было.

— Она не прикинулась, — сказала Вита со спокойной уверенностью. — Она спряталась.

— Я ни хрена уже не понимаю, — честно сообщил Слава и оглянулся. Охранники внимательно наблюдали за ними, одновременно пытаясь вызвать на разговор своего коллегу, чтобы узнать, что же произошло в «Князе Болконском», но тот отвечал односложно, отнекивался и его взгляд потерянно блуждал по сторонам, словно он до сих пор не мог понять, где находится.