36 рассказов

— Цены, несомненно, будут падать, — утверждал Арнольд, — по мере того как мы будем приближаться к Афинам. — Все это он говорил с видом истинного предпринимателя.

Хотя Дейрдре уже присмотрела сервиз из тридцати двух предметов по вполне приемлемой цене, она, пусть и не без колебаний, согласилась с Арнольдом. Это вынужденное согласие определялось еще и тем, что все дорожные чеки находились в бумажнике мужа.

К тому времени, как они доплыли до острова Крит и бросили якорь в порту Ираклион, Арнольд успел изучить всех находящихся на борту британских подданных, и лишь одной семье — майору Территориального резерва с супругой — было позволено сидеть с ними за обеденным столом, но не раньше, впрочем, нежели Арнольд убедился, что майор имеет текущий счет в их банке. Формальное приглашение последовало после того, как Арнольд узнал, что майор иногда играет в бридж с управляющим региональным отделением «Барклиз».

В дальнейшем Арнольд провел немало счастливых часов в баре, разъясняя майору и Малькольму — которые, впрочем, давно уже перестали вслушиваться в его откровения, — почему ему не следовало слушаться отца и идти по банковской части, раз он — прирожденный предприниматель.

К моменту отплытия с острова Санторини Дейрдре уже точно знала, какой именно сервиз ей хотелось бы иметь и как быстро отыскать в очередном порту ту самую гончарную мастерскую, где она совершит покупку. Однако Арнольд по-прежнему настаивал на том, что целесообразно дождаться более активной торговли, поскольку по мере приближения к Афинам «растущая конкуренция вызывает снижение цен». Дейрдре знала, что бесполезно втолковывать ему очевидное: цены росли с каждой милей, пройденной их судном на пути к столице Греции.

На Паросе опасения Дейрдре подтвердились: цены там были существенно выше, чем на предыдущем острове. Когда «Принцесса Корина» взяла курс на Миконос, Дейрдре уже не сомневалась, что в последнем порту захода можно будет, разумеется, найти подходящий сервиз, но его цена, скорее всего, будет недоступной.

Арнольд — с апломбом человека, сведущего в подобного рода делах — продолжал уверять ее, что все будет в порядке. В знак этого он даже постучал кончиком указательного пальца по носу. Майор и Малькольм в беседах с ним дошли до того, что просто кивали в ответ, показывая, что еще не заснули.

Утром в пятницу, когда судно пришвартовалось в порту Миконоса, Дейрдре была в числе первых у трапа, предупредив мужа, что, пока тот будет изучать банковский обменный курс, она отправляется по магазинам гончарных изделий. К этому времени она уже слыла знатоком по части греческой керамики, и потому Джоан с майоршей были счастливы составить ей компанию.

Свой поиск дамы начали в северной части города, и Дейрдре вздохнула с облегчением, увидев, что выбор в лавках Миконоса богаче, нежели на любом из предыдущих островов. Она также выяснила, обратившись за помощью к облаченным в черное местным дамам, что остров по праву гордится искусством некоего мастера гончарных дел, чьи работы можно приобрести только в одном магазине — «Доме Петроса».

До полудня Дейрдре изучала все имеющиеся в продаже обеденные сервизы. Ей понадобилось еще около двух часов, чтобы прийти к окончательному выводу: выставленный на самом видном месте, в центре торгового зала, обеденный сервиз «Дельфы», несомненно, стал бы предметом гордости любой домохозяйки Сент-Олбанса. Но поскольку он стоил почти вдвое дороже любого из прежде виденных сервизов на любом из ранее посещенных островов, то она не сомневалась: Арнольд отвергнет саму идею покупки, стоимость которой превышает отведенные на нее средства.

Когда три дамы вышли из магазина и направились на поиски своих мужей, им наперерез выскочил приятного вида молодой человек, в запачканной спортивной рубашке и драных джинсах, с двухдневной щетиной на подбородке, и спросил: «Вы англичанки?»

Дейрдре на секунду остановилась и посмотрела в глубокую голубизну его глаз, но ничего не ответила. Ее спутницы сошли с тротуара на булыжную мостовую и ускорили шаг, сделав вид, что не поняли незнакомца. Молодой человек отступил в сторону, пропуская Дейрдре, и она, улыбнувшись, пошла дальше. Арнольд не раз предостерегал ее, что вступать в разговоры с местным населением небезопасно.

Добравшись до ресторана, в котором они договорились встретиться с мужьями, дамы нашли их в баре, попивающих пиво неместного производства. Арнольд растолковывал майору и Малькольму, почему он, будучи членом консервативной партии, в этом году отказался платить членские взносы. «Ни гроша они больше от меня не получат, — убежденно говорил он, — пока не наведут порядок в собственном доме». Дейрдре не без основания полагала, что его отказ, скорее, связан с тем, что в этом году он баллотировался на пост председателя местного отделения, но потерпел неудачу.

На протяжении следующего часа Арнольд высказывал свое мнение обо всем — от сокращения оборонного бюджета до матерей-одиночек. Когда им подали счет, он скрупулезно принялся высчитывать, кто что заказал и какую долю от общей суммы должен заплатить каждый из обедавших.

Арнольд уже смирился с тем, что ему придется уделить некоторое время и совершить негоцию в интересах своей жены — раз уж она нашла обеденный сервиз себе по сердцу. Вся компания согласилась сопровождать супругов и заодно посмотреть на прирожденного предпринимателя в деле.

Войдя в «Дом Петроса», Арнольд без особых колебаний признал, что Дейрдре «вроде бы нашла подходящее заведение». Он несколько раз повторил эту фразу, показывая, что был прав, убеждая жену подождать с покупками до последнего порта захода. Похоже, он пребывал в блаженном неведении относительно того, как росли цены от острова к острову, а Дейрдре и не пыталась просветить его. Она просто подвела мужа к большому столу в центре торгового зала, где был выставлен сервиз «Дельфы», и начала молиться. Вся компания согласилась, что сервиз просто великолепен, но, узнав цену, Арнольд с прискорбием покачал головой. Дейрдре и хотелось бы воспротивиться, но она — впрочем, как и многие банковские клиенты ее мужа, — уже давно научилась безошибочно разбираться в мимике Арнольда. Потому она дала уговорить себя на «Фарос» — сервиз весьма неплохой, но, безусловно, уступающий облюбованному ею и при этом значительно более дорогой, чем сервизы того же качества, которые она видела в магазинах других островов.

Жены приступили к выбору посуды, но прежде мужья с достаточной твердостью напомнили им о существующих финансовых ограничениях. Потом Арнольд долго и настойчиво торговался с хозяином магазина. В конечном итоге ему удалось получить двадцатипроцентную скидку на всю сумму покупок. Когда это соглашение было достигнуто, Арнольду доверили отыскать филиал английского банка и обменять дорожные чеки на наличные деньги. Взяв подписанные чеки и паспорта, он отправился выполнять свою миссию.

Едва он вышел из магазина, как к нему подскочил тот же молодой человек, что пытался заговорить с Дейрдре, и спросил: «Вы англичанин?»

— Естественно, — отозвался Арнольд, обойдя его и прибавив шагу, чтобы уйти от разговора с таким неряшливым типом. Как он заметил майору во время обеда, Timeo Danaos et dona ferentes.[43] Одна из тех латинских фраз, которые он еще помнил со школьной скамьи.

Найдя подходящий банк, Арнольд немедленно направился в кабинет управляющего, обменял чеки по курсу чуть выше того, что был обозначен на доске объявлений, выгадав при этом пятьдесят драхм, и, довольный собой, двинулся в «Дом Петроса».

Подходя, он не без раздражения обнаружил, что молодой человек по-прежнему околачивается у входа. Арнольд и взглядом бы не удостоил этого небритого паршивца, если бы не его вопрос: «Хочешь сэкономить деньги, англичанин?»

Как и подобает прирожденному предпринимателю, Арнольд отреагировал мгновенно и, остановившись, внимательно оглядел юного нахала.

«Я знаю место, где вся керамика — половина цены», — сказал тот Арнольд, чуть поколебавшись, посмотрел сквозь витрину магазина: все пятеро в ожидании его возвращения стояли возле прилавка, на прилавке — шесть больших свертков, приготовленных к оплате.

43

«Боюсь данайцев, даже и дары приносящих» (лат.); Вергилий, «Энеида».