Страница 41 из 48
– О ком вы, Мэрит? – осторожно спросила я.
– Об орионцах!
Она почувствовала, что слишком вспылила.
– Они обидели вас?
– Пожалуйста, не надо опекать меня.
– Не буду. Но расскажите мне. Я очень хочу знать.
Теперь ее голос напряженно зазвенел. Слезы на щеках высохли, а перед глазами возникли яркие воспоминания о тех ужасах, которые ей довелось пережить.
– Мне было шесть лет по земным стандартам. Всего шесть. Я жила тогда со своими родителями на Палькео и однажды мы отправились на корабле «Перцептив» с грузом текстиля на отдаленную космическую станцию К-7. Наш борт был захвачен орионцами. В последнюю минуту моя мать успела затолкать меня в шкаф и приказала спрятаться там. Я просидела в укрытии девять часов, слушая крики и стоны команды, которую они сразу же вырезали, Пайпер.
– Мэрит…
– Еще несколько часов я просидела в полной тишине, потому что боялась выйти, а когда, наконец. выбралась, то долго не могла ходить – так затекли мои ноги… Мне пришлось лежать на полу, рядом с одним из трупов, в луже крови. Мои родители были убиты… особо зверски. И все другие – тоже…
Пираты забрали все товары, помимо жизней экипажа…
– Можете не продолжать, – прошептала я. Она облизала пересохшие губы.
– Я пробыла на этом корабле семь дней, прежде чем нас нашел патруль Федерации. Все эти дни тела убитых разлагались. Страх не покидал меня, я боялась, что они вернутся. Мне казалось, что я смогу зашить раны на телах убитых, и они оживут. Ведь я была еще совсем ребенком… Но у меня ничего не получилось. Никто не ожил: ни мои родители, ни капитан, ни сын коммодора Нэша…
Лицо Мэрит, ее серебристые волосы, руки. удерживавшие фазер, – все это поплыло у меня перед глазами.
Я едва слышно пробормотала:
– И сын Нэша?
– Да, он тоже был там.
– И через столько лет, – добавила я, – они решили обратиться к вам?
– Я – единственная, кому удалось выжить после нападения орионцев за всю их историю. Единственная, Пайпер. Мне было достаточно много лет, чтобы понять, что тогда произошло, но недостаточно, чтобы выступить в роли свидетеля в суде. Орионцы для вида соблюдают нейтралитет, а на самом деле до сих пор промышляют грабежом и делают, что хотят, тем самым насмехаясь над всеми правилами поведения и межнациональных отношений, а Федерация ведет себя слишком мягко и не хочет конфронтации с ними. Риттенхауз обещает остановить все эти бандитские вылазки, игнорирование клингонами, ромуланами и другими заключенных договоров. Это назревшая необходимость.
Галактика должна быть объединена. Теперь, когда у нас есть дредноут, мы в состоянии дать отпор любому агрессору. Понятно?
Я на минуту закрыла глаза. Все объяснения, которые можно предложить по поводу услышанного, конечно же, очень далеки от реальности. Ничто не залечит ее горя, не вернет ее родителей. От собственного бессилия я почувствовала приступ тошноты, слезы наворачивались мне на глаза. Как помочь ей увидеть главное? Я не могла найти слов поддержки, сочувственных и сильных одновременно.
– Мэрит, – тихо начала я, – Риттенхауз просто не сможет быть тем просвещенным диктатором, каким планирует. Потому что такого не бывает. И, в принципе, не может быть.
– Но он сможет. Нам всем нужно объединиться в один мощный кулак…
– И стать точно такими же разбойниками, как это орионцы, только в масштабе всей галактики? Нет, моя дорогая, послушайте меня. Его план уже сейчас начинает разваливаться. Как только мы решаем сопротивляться ему, он отдает приказ охране перевести фазеры в режим дезинтеграции/убийства. Не очень-то похоже на поведение добродушного дедушки, не так ли? Берч бросил ему вызов, и теперь он ведет по нам огонь. Поняли, что означают его точечные удары? Ему нужно сохранить корабль, но не нас. Он решил от нас избавиться, Мэрит, потому что мы встали на его пути. А что будет, если на нашем месте окажется целая нация? Клингоны, орионцы, ромулане – все они имеют право быть тем, кем хотят сами.
Всхлипывая, она добавила:
– И за наш счет?
– Нет, но убийство другого рода вряд ли чем-то лучше, не так ли?
Пиратство под государственным флагом все равно остается пиратством.
Как бы в подтверждение моих слов еще один фазерный залп потряс «Звездную Империю». Он легко проник через защитные экраны половинной мощности и в нескольких местах прожег оболочку из квантобериллия.
– Почувствовали? Фазерный залп полной мощности прямо по незащищенному корпусу, Мэрит. По крайней мере, два корабля продолжают вести огонь по нам. Он хочет убить нас. А после этого и всех других, кто вздумает помешать ему в его утопических планах.
Глаза доктора наполнились слезами, рука, державшая фазер, бессильно повисла. Она снова и снова прокручивала мысленно мои слова и в конце концов поняла, что стала жертвой пропагандистской кампании. И только доверие ко мне помешало ей окончательно подпасть под чары Риттенхауза. Я негромко обратилась к ней:
– Подумайте о детях Ориона. И отдайте мне свой фазер, хорошо?
Она закрыла глаза и убрала палец со спускового крючка фазера, после чего он оказался в моей руке. Я облегченно вздохнула. Однако, ненадолго: огонь фазеров трех кораблей снова потряс «Звездную Империю» в надежде в конце концов проникнуть сквозь ее тугоплавкий корпус и погубить все живое на борту дредноута. После нас их жертвой должен стать Кирк и весь «Энтерпрайз». Сначала в плане вице-адмирала стояли только Берч, его люди и я. Теперь список жертв расширился и включал в себя весь «Энтерпрайз». А в качестве объяснения случившемуся он придумает правдоподобную ложь о смерти в бою с мятежниками, о трагической гибели офицеров легендарного «Энтерпрайза» и его менее известной команды. С каждой атакой сторонников Риттенхауза Мэрит все больше и больше была склонна верить мне. Я протянула ей руку.
После очередной атаки произошел взрыв в отсеке, где мы находились. За спиной Мэрит разлетелась на куски целая приборная панель, и доктор получила серьезный удар в спину. Мэрит стала падать вперед, на меня, увлекая нас в сторону коммуникационной системы внутренней связи. Мне с трудом удалось удержаться от падения и осторожно посадить ее на пол.
Мэрит была в болевом шоке. Светло-пурпурная кровь стекала с ее спины мне на ноги. Она судорожно цеплялась за меня.
– Мэрит, я сейчас помогу тебе. Ты не останешься одна, больше никогда не останешься, слышишь? Можешь говорить?
Она сделала глотательное движение и хрипло ответила:
– Я думала… я ему поверила…
Я добралась до пульта внутренней связи.
– Мостик, это Пайпер! Нам требуется помощь. Кто-нибудь из медиков.
Быстрее!
Берч ответил сразу же, несмотря на продолжавшиеся фазерные удары:
– Я пришлю двух санитаров. Это самое большее, что у меня есть, Пайпер.
– Пожалуйста, поторопитесь. Я почувствовала, что лавандового цвета кровь Мэрит потекла быстрее. С усилением кровотечения возникла реальная угроза ее жизни. Теперь я поняла, почему Мэрит настояла на выходе в коридор, когда мы пытались транспортироваться на «Энтерпрайз». Этим она предупреждала Риттенхауза о нашем бегстве. Ему удалось сделать Мэрит своей пешкой, печальное прошлое девушки сыграло для нее роковую роль.
Я крепко обняла ее.
– Когда же они придут…
Когда прибыли двое санитаров с гравитационными носилками, Мэрит уже совсем ослабела. Ее лицо было белым и бесстрастным. Мы осторожно положили доктора на носилки.
– Боль уже прошла, – прошептала она. – Пайпер, почему уже ничего не болит…
– Просто твое тело потеряло чувствительность. Все будет в порядке.
Но она была врачом, а разве просто обмануть его в том, что касается медицины? Я сама не знала, почему ее боль исчезла и, как могла, утешала девушку:
– Сейчас они отнесут тебя в лазарет. – Мэрит отвернулась к стене.
– Лучше умереть, – прошептала она, – чем так ошибиться.
Я взяла ее за руки.
– Посмотри на меня. Ты лишь одна из миллионов обманутых в этой галактике просто из-за того, что вы хорошие люди. Ты доверилась ему, он воспользовался этим и очаровал тебя своими планами. Нужно сделать выводы из случившегося. Ты обязательно станешь самым известным врачом Федерации, слышишь меня? Ты обязательно будешь жить! Обещай мне!