Страница 27 из 45
Нетривиальный процесс съемок «Пыли» и конкретно неповторимая фигура человека-персонажа Подольского настолько воодушевили Мамонова, что он решил доверить группировке сценическую реализацию своих последних студийных работ. «Мамонову же страшно понравился наш герой, – вспоминают Потапова и Лобан. – Он его увидел и сразу понял, какой это офигенный парень. И настолько он ему понравился, что, когда его позвали на съемку программы „Земля–Воздух“, то он сказал: „А можно со мной пойдет Леша?“ И Мамонов мало того, что позвал его на передачу, он потом предложил нам поставить спектакль по двум его альбомам „Мыши“ и „Зелененький“. И сказал, что хочет, чтобы Алексей в нем тоже участвовал. Просто он в первый же день увидел Подольского и сразу понял, что это такое».
Программа «Земля–Воздух» представляла собой интерактивное музыкальное телешоу, выходившее на ныне не существующем канале ТВ6. В ее эфире популярные российские музыканты общались с представителями FM-cтанций, обсуждая проблемы специфики радиоформата. Так как суть этих проблем уже тогда была достаточно очевидна, в большинстве программ участники, как правило, ходили по одному и тому же, достаточно узкому кругу тем. Но появление Мамонова в эфире «Земля–Воздух» 15 февраля 2003 года не укладывалось ни в какие рамки и запомнилось зрителям надолго. В медийных кругах даже возникла теория, что решение о закрытии программы было принято сразу по выходе Петра Николаевича из студии – эту версию на страницах журнала «Афиша» обнародовал Максим Семеляк. Впоследствии «Земля–Воздух» с Мамоновым была выпущена на DVD.
В общении с радиожурналистами Мамонов был вроде бы косноязычен, говорил сбивчиво и тихо, но с огромной внутренней силой и неповторимыми интонациями, придававшими спонтанно скроенным фразам характер откровений и вселенских шуток. Почти все собеседники расписались в безмерном почтении к мэтру. Алексей Плющев («Эхо Москвы») назвал поведение Петра Николаевича в эфирной зоне «мастер-классом жизни». Петр Старых («Хит-FM») сказал: «Это фантастика, не знаю, когда еще такое повторится». Ксения Стриж выступила с явно заранее подготовленным, уважительным эссе на тему «Простые вещи в моей жизни», содержавшим аллюзию на название дебютного альбома «Звуков Му». Наконец, Михаил Козырев, представлявший возглавляемое им тогда «Наше радио», договорился до фразы: «Мамонов – это для меня такая система координат, по которой я пытаюсь выверить свой путь, чтобы достичь чуть больше свободы в своей жизни» . Всеобщей атмосфере преклонения перед Мамоновым как-то пытался противостоять лишь Александр Пряников («Русское радио»), но остался в полном одиночестве.
По ходу действа Петр Николаевич продемонстрировал перед камерой свежевыпущенный альбом «Мыши 2002», а также исполнил, помимо некоторых старых песен, три вещи оттуда: «Слон», «Про снег» и «Моя любовь» («Зелененький» вышел несколько позже). По поводу композиции «Про снег» приведший Мамонова в эфир Артем Троицкий сказал, что вещей с такой энергией не слышал от него лет десять.
С самого начала программы рядом с Петром Николаевичем перед камерами находился таинственный человек «не от мира сего» – Алексей Подольский, которого широкие массы знать в лицо еще не могли. На просьбу ведущего передачи Антона Комолова представить своего спутника Мамонов ответил: «Он не спутник, он у меня тут олицетворяет». Подольский тогда так и остался для телезрителей загадкой. Как выяснилось позже, у группировки «Свои 2000» на его участие в программе были свои планы.
«Когда он собрался с Мамоновым на передачу, – вспоминают Потапова и Лобан, – мы ему сказали: „Подольский, ты должен сказать только одну вещь – что ты сидишь рядом с Петром Николаевичем, потому что снимался с ним вместе в фильме «Пыль»“. И этот вопрос, естественно, к нему возник, потому что никто не понимал, чего это рядом с Мамоновым сидит какой-то хрен. Его спросили: „Алексей, во-первых, объясните, чего вы тут сидите, а во-вторых, вам-то самому песни Петра Николаевича нравятся?“ А сам Алексей, надо сказать, никогда в жизни никакого Мамонова не слышал. Он хотя сам такой парень „немножко панк-рок“, все такое, но он вообще ничего про Мамонова не знал. Он был для него странным чуваком в каких-то сапогах, в телогрейке. И вот он приходит на передачу, а там все перед Мамоновым просто падают ниц. И он, конечно, ошарашенный этим делом, вместо того, чтобы произнести заготовленную фразу, говорит: „Песни Петра Николаевича мне нравятся – и это еще слабо сказано!“ И всё. Все его, естественно, принимают за пидора и забывают о нем немедленно».
Впервые Алексея Подольского рядом с Мамоновым на сцене можно было увидеть 8 марта 2004 года, во время премьеры спектакля «Мыши, мальчик Кай и Снежная королева» в театре имени Станиславского («Пыль» вышла на экраны более года спустя). Подольский исполнял роль Кая: по замыслу Потаповой и Лобана, представление, основанное на материале «Мышей» и «Зелененького», должно было метафорически повествовать о жизни мальчика, насквозь пронзенного огромным осколком зеркала, в чертоге Снежной королевы. Роль самой повелительницы ледового царства была доверена «Своими 2000» лидеру арт-группы «Слепые» Анне Кузнецовой – к слову, тоже близкой радикальным кругам: ее брат, анархист Максим Кузнецов, был убит в 1993 году во время проведения «акции прямого действия» с забрасыванием камнями московского ресторана «Пхеньян». Кузнецова, представшая на сцене в образе лыжницы, облаченной в сверкающий гидрокостюм, отвечала также за всю хореографию. Наконец, человека-Яйцо – третьего персонажа, откомандированного «Своими 2000» на сцену в дополнение к Мамонову – сыграл глухонемой реквизитор Театра мимики и жеста Гаврош Агуф. Подольский, Кузнецова и Агуф во время представления не издавали ни звука, занимаясь чистой пантомимой вокруг поющего Мамонова.
Нужно отметить, что спектакль «Мыши, мальчик Кай и Снежная королева» стал едва ли не наименее «революционно-провокативным» проектом Потаповой и Лобана: видимо, им самим в контексте Мамонова этот вектор показался неуместным, да и мэтр вряд ли мог бы хорошо отнестись к подобной интерпретации его творчества. Но и в отсутствие леворадикальных коннотаций замысел спектакля вызвал у многих критиков известный скепсис: по мнению ряда рецензентов, пантомима стала необязательным довеском к великому искусству Петра Николаевича. «Не будь у Мамонова столь солидного реноме, не видать труппе спектакля престижной сцены , – писал в «Российской газете» критик Алексей Крижевский. – В подобной протекции, казалось бы, нет ничего предосудительного, но и в самом спектакле повторяется та же самая история – вычти из нее читающе-представляющего Мамонова, и останется не особенно новаторский перформанс на заданную тему… <…> В собственной монопостановке „Есть ли жизнь на Марсе?“ Петр Николаевичпрепарировал классику – опять же, Mamonov-style, не ошибешься. В „Мышах“ едва он, перестав читать и двигаться, оставляет актеров на сцене одних, исчезает стержень происходящего, и ряженая пантомима повисает в пустоте». Тот же Крижевский, рецензируя представление в журнале «Эксперт», резюмировал: «Авторы спектакля решили натянуть ужа собственных пластических амбиций на ежа мамоновских словесно-звуковых упражнений последних лет».
Еще более резко оценила спектакль на страницах «Коммерсанта» Ирина Кулик: «Все, что делает на сцене бывший лидер „Звуков Му“, поражает потрясающим профессионализмом – мало кто из отечественных актеров и рок-звезд так владеет своим телом и голосом.Соавторы Петра Мамонова еще только учат язык, в то время как сам он уже позволяет себе забыть его. Рядом с ним „Свои“ и „Слепые“ выглядят детсадовской самодеятельностью. К счастью, об их присутствии забываешь через пять минут. Разве могут какие-то лысые лыжницы и бутафорские яйца отвлечь от завораживающего зрелища Петра Мамонова, с кровожадным изяществом мышкующего лиса охотящегося за своими разбегающимися словами и мыслями?»
Аудиоряд представления, в отличие от самой постановки, под сомнение ставили реже. «На мой вкус, музыкальное сопровождение спектакля можно было сделать более интересным – например, ввести больше внутренних контрапунктов, – рассуждает Паша Хотин. – А так все звучит уж слишком в одной струе и начинает задалбывать. Мне этот материал кажется недопродюсированным, ему не хватает взгляда со стороны. Это особенность таких маниакальных людей, как Мамонов».