Власть Талисмана

По деликатному выражению французского историка Жана Мейера, Кампанелла вступил в очень опасную игру с высокими ставками, объявив о грядущем рождении наследника французского престола. В случае своей правоты он бы много приобрел, но в противном случае его репутация была бы погублена.

Гроза, разыгравшаяся над Парижем в холодный зимний день, сыграла на руку Кампанслле, и его пророческая игра оказалась беспроигрышной. Однажды в декабре 1637 года Людовик XIII покинул свою небольшую загородную резиденцию в Версале и отправился во дворец Сен-Мор, где намеревался провести ночь. По пути он решил остановиться в Париже в аббатстве Св. Марии на рю Сент-Антуан, где жила его благочестивая подруга Луиза де Лафайет. Вместе с пожилой монахиней, выступавшей в роли дуэньи, король и Луиза де Лафайет сидели в уединенной части женского монастыря и шепотом беседовали друг с другом. Когда на улице стало темно, король решил, что пора идти, но капитан его стражи по имени Жюто, глубоко преданный королеве, сообщил ему, что над Парижем бушует сильная гроза и поездка во дворец Сен-Мор стала небезопасной. Жюто настоятельно советовал королю провести ночь в Луврском дворце, расположенном гораздо ближе.[928]

Оставалась лишь одна небольшая проблема. Личные покои королевы находились в Лувре,[929] и короля не радовала перспектива провести ночь в ее обществе. Но по мере того как дождь лил все сильнее, а Жюто постоянно напоминал, что королева будет чрезвычайно рада принять его в Лувре, Людовику оставалось только согласиться с ним. Вперед выслали стражника, чтобы предупредить Анну об этой замечательной возможности. Во дворце был быстро организован ужин при свечах, а в покоях королевы поставили дополнительную кровать. Преданный Жюто позаботился о том, чтобы новость стала известна во всех церквях и монастырях Парижа, где стали молиться о давно ожидаемом событии…

И действительно, ровно девять месяцев спустя, 5 сентября 1638 года, Анна Австрийская родила ребенка мужского пола, которого при крещении назвали Людовиком Дьедонне (в буквальном смысле «Людовик Богоданный»), — будущего короля Людовика XIV. Словно в качестве напоминания о том, что это великое чудо было предсказано Кампанеллой, рождение наследника совпало с его семидесятилетием. Посреди торжеств и благодарственных молитв чрезвычайно признательная королева призвала мага к себе и попросила его составить натальный гороскоп для ее сына, которого уже тогда называли «Богоданный». Мы знаем, что Кампанелла нанес по меньшей мере два визита в личные покои королевы. Он присутствовал при кормлении младенца и даже удостоился огромной чести держать будущего короля на руках.[930] Наконец, после тщательного осмотра ребенка он провозгласил, что царствование Людовика XIV будет долгим, славным и счастливым.[931]

Но он сказал гораздо больше в своей «латинской эклоге» в честь Людовика XIV, появившейся в печати в январе 1639 года.[932] Составленная по образцу мессианской «Четвертой эклоги» Вергилия (где было предсказано блестящее правление Августа Цезаря), она не оставляет сомнений во взглядах Кампанеллы на будущее французской монархии и грядущее правление Людовика XIV. Божественное предназначение короля заключалось в осуществлении великой «христианско-герметической» реформы, о которой мечтал Бруно, и в строительстве «Города Солнца», о котором писал Кампанелла.[933]

Здесь пора спросить, что же на самом деле имел в виду Кампанелла? О каком «солнечном городе» он думал? Был ли это реальный город или символ некой утопической реформы, предстоящей во время правления нового монарха?

Кампанелла в своей герметической деятельности смог преуспеть там, где Бруно потерпел неудачу. Благодаря недюжинной выдержке и тонкому знанию человеческой психологии он заручился поддержкой французской королевы и могущественного кардинала Ришелье. Так, на закате своей жизни он получил почти невероятную возможность посеять семена своих реформаторских идей в самом сердце французской монархии. Разве не Кампанелла однажды хвалился, спрашивает Фрэнсис Йейтс, что он может «создать такой удивительный город, что при одном лишь взгляде на него можно будет усвоить все науки»?[934] Теперь он наконец мог выполнить свое обещание.

Фрэнсис Йейтс вполне справедливо считает Кампанеллу «более удачливым, чем Бруно»,[935] и пишет, что «это было очень похоже на эстафету, переданную Джордано Бруно Томмазо Кампанелле».[936] Она указывает и на другой аспект этой тайны, до сих пор ускользавший от внимания исследователей. По ее мнению, «Город Солнца» Кампанеллы в конечном счете имел египетское происхождение:

«Теперь ясно, что к римскому идеалу создания всемирной империи, возвращающей человечество в новый золотой век, и к платоновскому идеалу государства, где правят философы, Кампанелла добавил третий идеал египетского государства, чья целостность и неприкосновенность обеспечиваются жреческой магией. Правитель Города Солнца является одновременно жрецом и царем и занимает высшее положение как в духовной, так и в материальной сфере. Иными словами, он является подобием Гермеса Трисмегиста, который был жрецом, философом и правителем в одном лице. Таким образом, Кампанелла ни в коем случае не является революционером либерального толка. Его идеалом была всемогущественная теократия, похожая на египетскую, которая с помощью научной магии имела возможность управлять небесными влияния ми, а через них — жизнью всего народа. Либеральный аспект этой теократии заключался в том, что она поощряла научные исследования и изобретения… но сама священная наука находилась в руках высших жрецов, как это было в Древнем Египте».[937]

На наш взгляд, не случайно, что «либеральные» аспекты утопической теории Кампанеллы — принципы справедливости и братской любви, свобода слова, равноправие для женщин, общественное здравоохранение и всеобщее образование для детей[938] — однажды уже начали осуществляться в Окситании за сотни лет до этого.[939] Едва ли можно считать совпадением и тот факт, что они снова появились в трудах Вольтера, Руссо и других просветителей, сформировавших философскую интеллектуальную основу для французской революции 1789 года.

Однако самой поразительной особенностью теории Кампанеллы, к которой особенно привлекает внимание Фрэнсис Йейтс, является ее четко выраженная египетская направленность. Кампанелла проявил дальновидность, вверив осуществление своих герметических принципов французской монархии в лице будущего короля Людовика XIV. Вместе с тем нет сомнений, что в конечном счете он имел в виду возрождение древнеегипетского золотого века, при котором страна находилась бы под управлением «короля-Солнца» и его мудрых «ученых-жрецов».

Если бы эта идея была доведена до логического завершения, то мы могли бы ожидать, что Людовик XIV оставил свою «герметическую подпись» на культурно-историческом ландшафте Франции. Иными словами, мы могли бы ожидать, что, согласно пророчеству Кампанеллы, он бы построил или хотя бы попытался построить Город Солнца.

Разумеется, остается возможность, что Город Солнца был лишь метафорой идеального общества, а не конструкцией, которую предстояло воплотить в камне, кирпиче и строительном растворе. Однако многое в схеме Кампанеллы и в герметических сочинениях приводит к иному выводу. Наиболее существенным является глубоко «астральный» характер его модели с тщательной проработкой механизмов обратной связи между землей и небом, описанной в герметических текстах.

928

38. Francois Bluche, Louis XIV, Fayard, Paris, 1986, p. 29; also Duche, op. cit., p. 90.

929

39. Расположение ее апартаментов в то время остается не вполне ясным. В 1637 году король жил во дворце Сен-Мор, и, хотя он имел собственные апартаменты в Лувре, его меблировка была перевезена в Сен-Мор, поэтому ночевать он мог только в луврских покоях Анны Австрийской. Разумеется, во дворце было много других комнат, но хроники ясно свидетельствуют, что 5 декабря 1637 года он провел ночь вместе с королевой в ее апартаментах. Нет точных сведений, были ли эти апартаменты расположены в западном крыле (построенном в 1551–1553 году Пьером Ласкотом при Генрихе II) или на первом этаже «Petite Galerie» (построенной в 1566–1567 Шамбиже для Екатерины Медичи). Известно, что Анна Австрийская имела «летние» апартаменты на первом этаже «Petite Galerie», но они были подготов лены для нее в 1655 году, когда ее сын, король Людовик XIV, нанял для их отделки архитектора Лево, который спроектировал Версальский дворец (источник: официальный сайт Лувра и Grand Larousse, 1962, pp. 881–884).

930

40. Meyer, op. cit, p. 112.

931

41. Headley, op. cit, p. 130.

932

42. Ibid.

933

43. Ibid, pp. 130–131.

934

44. L. Firpo, Rivista di Philosofia, 1947, pp. 213–229; see also Yates, Giordano Bruno, p. 394, fn. 1.

935

45. Yates, Giordano Bruno, p. 390.

936

46. Ibid, p. 366.

937

47. Ibid, p. 387.

938

48. Ibid, p. 369.

939

49. See Chapter 2 above.