Страница 35 из 157
Перед несколькими первыми выступлениями Ингвар Фельтскуг провожал свою дочь до автомобиля, дабы ребята не забывали, что у Агнеты имеется отец, способный в случае необходимости защитить ее. То ли из-за того, что над ней постоянно висела тень отца, то ли вследствие отсутствия личных симпатий, никаких романов между Агнетой и членами оркестра не было. «Я пообещал Ингвару следить за ситуацией и держал свое слово», — говорит Бернт.
Прошло немного времени, и Ингвар перестал слишком сильно тревожиться по поводу путешествий Агнеты с музыкантами Энгхардта. Имея за плечами опыт сценической деятельности, он поощрял занятие своей дочери. Сложнее обстояло дело с матерью. «Сколько было бессонных ночей, когда я лежала в постели и ждала: три часа, четыре часа — когда же она, наконец, вернется? Будучи матерью, я не могла ей ничем помочь», — вспоминает Биргит Фельтскуг.
Биргит также опасалась, что это будет создавать для Агнеты слишком большую нагрузку с учетом того, что с понедельника по пятницу она работала в автомобильной фирме. Молодая девушка должна иметь время для отдыха, проводить время с подругами и развлекаться, настаивала она. Но Агнета была настроена решительно: «Нет, я буду петь».
Работа с оркестром Энгхардта не мешала ей и дальше заниматься сочинительством, и к концу 1966 года ее каталог включал уже более дюжины песен. Судя по композициям, написанным Агнетой в тот период, ее творчество все еще испытывало сильное влияние репертуара Конни Фрэнсис. Ее воображение поражали отнюдь не быстрые хиты Фрэнсис, такие, как «Stupid Cupid» и «Lipstic On Your Collar», а сентиментальные, слезливые баллады о разбитых сердцах и недоступных предметах вожделения.
«Люди часто бывают несчастливы в любви в этот период жизни, — размышляет она. — В такие моменты хочется выразить свои чувства. Я писала свои песни, когда испытывала грусть, и мне всегда становилось легче».
Какое-то время Агнета встречалась с парнем по имени Бьерн Лилъя, их отношения с самого начала были очень неровными. «Как правило, инициатором ссор была я, но потом жалела об этом, и мы мирились».
Однажды, когда между ними произошел очередной разрыв, глубоко опечаленная Агнета сидела за фортепьяно и перебирала клавиши, чтобы отвлечься от тяжелых мыслей. Неожиданно из-под ее пальцев полилась мелодия. Через полчаса были готовы слова и музыка песни, которую она назвала «Jag var sa каг» («Я так была влюблена»), хотя этих слов не было в тексте. Получилась медленная, грустная баллада, в которой явственно ощущалось влияние Конни Фрэнсис.
Агнета была очень довольна этой композицией, но только спустя несколько месяцев сказала о ней Бернту Энгхардту. Ее стремление сочинять музыку и самовыражаться в музыке зачастую ограничивалось врожденной робостью и отсутствием веры в себя. В то время как молодые парни могли черпать вдохновение в творчестве таких авторов, как Леннон и Маккартни, у 16-летних девушек в середине 60-х было крайне мало примеров для подражания.
Наконец она набралась смелости и сыграла песню во время репетиции оркестра. Сев за фортепьяно, она набрала в легкие побольше воздуха и начала петь. «Она очень стеснялась ,- вспоминает Бернт Энгхардт,-но мы сказали ей: «Это отличная песня! Мы сделаем для нее аранжировку и включим ее в наш репертуар».-«Нет, не надо...» - ответила она, -«Обязательно включим. Эта вещь может попасть в чарты».
Музыканты принялись за работу. Органист Бертил Бодал внес изменения в гармоническую структуру песни, а саксофонист Том Эдберг написал партию духовых джазовой вставкой в середине. «Jag var sa каг» прозвучала со сцены. «Поначалу песня не вызвала особого ажиотажа, - говорит Бернт. — Когда вы играете танцевальную музыку, у вас всегда имеется «первая песня», которая исполняется, чтобы завести публику. Прошло немало времени, прежде чем мы начали использовать ее в этих целях».
Примерно в то же самое время Бернт Энгхардт начал поиски звукозаписывающей компании для заключения контракта. Его жена являлась двоюродной сестрой бывшего рокера Литтл Герхарда, а ныне продюсера звукозаписывающей компании Cupol Records Карла-Герхарда Лундквиста. Бернт позвонил Лундквисту в Стокгольм и спросил, может ли он прислать ему пленку.
«Он сказал, что могу, но сразу предупредил, что шанс у нас есть только в том случае, если это наш собственный материал. Мы послали пленку, и вскоре получили от него письмо, в котором он писал, что ему не очень понравился голос девушки: «Она слишком молода и звучит так, словно простужена». Но при этом добавил, что нам следует сделать еще одну попытку, когда у нас появится другой оригинальный материал».
Весной 1967 года Бернт Энгхардт и Бертил Бодал получили предложение войти в состав другого, более профессионального бэнда и ушли из оркестра. Агнета и оставшиеся продолжали выступать и даже сохранили фирменное название: оркестр Бернта Энгхардта. Незадолго до ухода Бернта они записали на принадлежавший ему магнитофон «Grundig» свой текущий репертуар в музыкальной студии школы города Хускварна. К тому времени «Jag var se каг» уже входила в их репертуар. Спустя несколько месяцев эта пленка тоже была отослана Карлу-Герхарду Лундквисту.
Продюсер не проявил особого энтузиазма и в отношении этой записи. «Музыка была так себе, не хорошая и не плохая», — вспоминает он сегодня. Но, к счастью, песни оркестра Бернта Энгхардта были записаны только на левом канале, а на правом звучала запись со второй стороны пленки. Внимание Лундквиста привлекла обратная запись девичьего вокала и партии фортепьяно на правом канале. Он перевернул пленку и внимательно прослушал вторую сторону. Девушка исполняла песню, называвшуюся «Utan dej» («Без тебя»). Лундквист воспрял духом — это было уже кое-что. Однако он не имел понятия, кто эта девушка; ее пение не было похоже на вокал штатной вокалистки оркестра Бернта Энгхардта.
Случилось так, что несколько частных записей собственных песен Агнеты оказались на пленке с музыкой оркестра. Разница между энергичным вокалом этих песен и ее же маловыразительным пением в записях оркестра была ощутимой. «Голос на второй стороне пленки был именно то, что нужно. Он полностью соответствовал стандартам того времени, — говорит Лундквист. — Пела она очень хорошо: не скользила по нотам, а словно вколачивала их». Он почувствовал, что может сделать удачную запись с этой певицей, и решил попытаться разыскать ее. В конце концов выяснилось, что на обеих сторонах пленки поет одна и та же девушка. Однако то, что она была прислана Энгхардтом, существенно осложняло ситуацию. С помощью его жены ему удалось узнать имя девушки и номер ее телефона.
Агнета вспоминает: «Этот парень позвонил мне однажды вечером, назвался Литтл Герхардом и спросил, не желаю ли я записаться. У меня в этот момент было небольшое похмелье после праздников, и я решила, что это кто-то из оркестра пытается разыграть меня». Она рассмеялась и ответила: «Да, конечно»,— после чего бросила трубку. С какой стати знаменитый рок-кумир будет звонить какой-то девчонке из Йончепинга?
Лундквист был возмущен ее поведением, но тем не менее позвонил снова и сказал, что он отнюдь не шутит. «Я заявила, что все равно не верю, что он Литтл Герхард, — вспоминает Агнета, — и потребовала доказательств. «Если я отправлю вам обратно пленку и приложу к ней письмо, тогда вы мне поверите?» — спросил он».
Агнета получила пленку, и ей пришлось поверить. «Поначалу все это казалось мне просто невероятным. Я тогда была убеждена, что не способна на что-либо действительно серьезное». Никто не говорил ей, что девушки из маленьких городков не могут быть авторами песен, и все же предложение Лундквиста выходило за пределы ее воображения.
Радость Агнеты была несколько омрачена, когда она узнала о том, что Лундквист собирается записать только ее одну, а не оркестр. «Я попала в весьма щекотливое положение, ведь мне нужно было сказать ребятам, что их записывать не собираются», — вспоминает она.