Страница 9 из 95
Начало Начал было давным-давно, так много поколений назад, что рассказы и легенды о могущественных людях тех далёких эпох были вытеснены из памяти другими людьми, тени которых всё ещё смутно рисовались где-то позади.
– Я сначала испугалась, – сказала Мэри, – но теперь я больше не боюсь. Всё происходит так, как было сказано, и мы ничего не можем сделать. Мы только знаем, что это всё – к лучшему.
Джон продолжал есть, прислушиваясь к шагам и голосам в коридоре. Теперь эти шаги уже не были такими поспешными, а в голосах не звучал ужас. «Немного же им понадобилось, – думал он, – чтобы привыкнуть. Их Корабль перевернулся вверх дном – и всё же это к лучшему».
А вдруг в конце концов правы они, а Письмо лжёт?
С какой радостью он подошёл бы к двери, окликнул кого-нибудь из проходивших мимо и поговорил бы об этом! Но на всём Корабле не было никого, с кем он мог бы поговорить. Даже с Мэри не мог. Разве что с Джошуа.
Он продолжал есть, думая о том, как Джошуа возится со своими растениями в гидропонных оранжереях.
Ещё мальчишкой он ходил туда вместе с другими ребятами: Джо, и Джордж, и Херб, и все остальные. Джошуа был тогда человеком средних лет, у него всегда была в запасе интересная история или умный совет, а то и тайно сорванный помидор или редиска для голодного мальчишки. Джон помнил, что Джошуа всегда говорил мягким, добрым голосом и глаза у него были честные, а его чуточку грубоватое дружелюбие внушало симпатию.
Джон подумал, что уже давно не видел Джошуа. Может быть, потому, что чувствовал себя виноватым перед ним…
Но Джошуа мог понять и простить вину.
Однажды он понял. Они с Джо как-то прокрались в оранжерею за помидорами, а Джошуа поймал их и долго говорил с ними. Они с Джо дружили с пелёнок. Они всегда были вместе. Если случалась какая-нибудь шалость, они обязательно были в неё замешаны.
Может быть, Джо… Джон покачал головой. Только не Джо. Пусть он его лучший друг, пусть они друзья детства и остались друзьями, когда поженились, пусть они больше двадцати лет играют друг с другом в шахматы, – всё-таки Джо не такой человек, которому можно это рассказать.
– Ты всё ещё думаешь, дорогой? – сказала Мэри.
– Конечно, – ответил Джон. – Теперь расскажи мне, что ты сегодня делала.
Она поведала ему, что сказала Луиза, и что сказала Джейн, и какие глупости говорила Молли. И какие ходили странные слухи, и как все боялись, и как понемногу успокоились, когда вспомнили, что всё к лучшему.
– Наша Вера, – сказала она, – большое утешение в такое время.
– Да, – сказал Джон, – действительно большое утешение.
Она встала с кровати.
– Пойду к Луизе. Ты остаёшься здесь?
Она наклонилась и поцеловала его.
– Я погуляю до собрания, – сказал Джон.
Он кончил есть, медленно выпил воду, смакуя каждую каплю, и вышел.
Он направился к оранжереям. Джошуа был там. Он немного постарел, немного поседел, чуть больше хромал, но вокруг его глаз были те же добрые морщины, а на лице – та же неспешная улыбка. И встретил он Джона той же старой шуткой:
– Опять пришёл помидоры воровать?
– На этот раз нет.
– Ты тогда был с другом.
– Его звали Джо.
– Да, теперь я вспомнил. Я иногда забываю. Старею и начинаю забывать. – Он спокойно улыбнулся. – Немного мне теперь осталось. Вам с Мэри не придётся долго ждать.
– Сейчас это не так уж важно, – сказал Джон.
– А я боялся, что ты ко мне теперь уже не придёшь.
– Но таков закон, – сказал Джон. – Ни я, ни вы, ни Мэри тут ни при чём. Закон справедлив. Мы не можем его изменить.
Джошуа дотронулся до руки Джона.
– Посмотри на мои новые помидоры. Лучшие из всех, что я вырастил. Уже совсем поспели.
Он сорвал один, самый спелый и красный, и протянул Джону. Джон взял его в руки и почувствовал гладкую, тёплую кожицу и под ней – переливающийся сок.
– Они вкуснее всего прямо с куста. Попробуй.
Джон поднёс помидор ко рту, вонзил в него зубы и проглотил сочную мякоть.
– Ты что-то хотел сказать?
Джон помотал головой.
– Ты так и не был у меня, с тех пор как узнал, – сказал Джошуа. – Это потому, что ты считал себя виноватым: ведь я должен умереть, чтобы вы могли иметь ребёнка. Да, это тяжело – и для вас тяжелее, чем для меня. И ты бы не пришёл, если бы не произошло что-то важное.
Джон не ответил.
– А сегодня ты вспомнил, что можешь поговорить со мной. Ты часто приходил поговорить со мной, потому что помнил наш первый разговор, когда ты был ещё мальчишкой.
– Я тогда нарушил закон, – сказал Джон, – я пришёл воровать помидоры. И вы поймали нас с Джо.
– А я нарушил закон сейчас, – сказал Джошуа, – когда дал тебе этот помидор. Это не мой помидор и не твой. Я не должен был его давать, а ты не должен был его брать. Но я нарушил закон потому, что закон основан на разуме, а от одного помидора разум не пострадает. Каждый закон должен иметь разумный смысл, иначе он не нужен. Если смысла нет, то закон не прав.
– Но нарушать закон нельзя.
– Послушай, – сказал Джошуа. – Помнишь сегодняшнее утро?
– Конечно.
– Посмотри на эти рельсы – рельсы, идущие по стене.
Джон посмотрел и увидел рельсы.
– Эта стена до сегодняшнего утра была полом.
– А как же стеллажи? Ведь они…
– Вот именно. Так я и подумал. Это первое, о чём я подумал, когда меня выбросило из постели. Мои стеллажи! Мои чудные стеллажи, висящие там, на стене, прикреплённые к полу! Ведь вода выльется из них, и растения вывалятся, и все химикаты зря пропадут! Но так не случилось.
Он протянул руку и ткнул Джона пальцем в грудь.
– Так не случилось, и не из-за какого-нибудь определённого закона, а по разумной причине. Посмотри под ноги, на пол.
Джон посмотрел на пол и увидел там рельсы – продолжение тех, что шли по стене.
– Стеллажи прикреплены к этим рельсам, – продолжал Джошуа. – А внутри у них – ролики. И, когда пол стал стеной, стеллажи скатились по рельсам на стену, ставшую полом, и всё было в порядке. Пролилось немного воды, и пострадало несколько растений, но очень мало.
– Так было задумано, – сказал Джон. – Корабль…
– Чтобы закон был справедлив, – продолжал Джошуа, – он должен иметь разумное основание. Здесь было основание и был закон. Но закон – это только напоминание, что не нужно идти против разума. Если бы было только основание, мы бы могли его забыть, или отрицать, или сказать, что оно устарело. Но закон имеет власть, и мы подчиняемся закону там, где могли бы не подчиниться разуму. Закон говорил, что рельсы на стене – то есть на бывшей стене – нужно чистить и смазывать. Иногда я думал, зачем это, и казалось, что этот закон не нужен. Но это был закон – и мы слепо ему подчинялись. А когда раздался Грохот, рельсы были начищены и смазаны и стеллажи скатились по ним. Им ничто не помешало, а могло бы помешать, если бы мы не следовали закону. Потому что, следуя закону, мы следовали разуму, а главное – разум, а не закон.
– Вы хотите мне этим что-то доказать, – сказал Джон.
– Я хочу тебе доказать, что мы должны слепо следовать закону, до тех пор пока не узнаем его основание. А когда узнаем – если мы когда-нибудь узнаем – его основание и цель, тогда мы должны решить, насколько они справедливы. И если они окажутся плохими, мы так и должны смело сказать. Потому что если плоха цель, то плох и закон: ведь закон – это всего-навсего правило, помогающее достигнуть какой-то цели.
– Цели?
– Конечно, цели. Должна же быть какая-то цель. Такая хорошо придуманная вещь, как Корабль, должна иметь цель.
– Сам Корабль? Вы думаете, Корабль имеет цель? Но говорят…
– Я знаю, что говорят. «Всё, что ни случается, к лучшему». – Он покачал головой. – Цель должна быть даже у Корабля. Когда-то давно, наверное, эта цель была простой и ясной. Но мы забыли её. Должны быть какие-то факты, знания…
– Знания были в книгах, – сказал Джон. – Но книги сожгли.
– Кое-что в них было неверно, – сказал старик. – Или казалось неверным. Но мы не можем судить, что верно, а что неверно, если у нас нет фактов, а я сомневаюсь, что эти факты были. Там были другие причины, другие обстоятельства. Я одинокий человек. У меня есть работа, а заходят сюда редко. Меня не отвлекают сплетни, которыми полон Корабль. И я думаю. Я много передумал. Я думал о нас и о Корабле. И о законах, и о цели всего этого. Я размышлял о том, почему растут растения и почему для этого нужны вода и удобрения. Я думал, зачем мы должны включать свет на столько-то часов, – разве в лампах есть что-то такое, что нужно растениям? Но, если не включать их, растение погибает. Значит, растениям необходимы не только вода и удобрения, но и лампы. Я думал, почему помидоры всегда растут на одних кустах, а огурцы – на других. На огурце никогда не вырастет помидор, и этому должна быть какая-то причина. Даже для такого простого дела, как выращивание помидоров, нужно знать массу фактов. А мы их не знаем. Мы лишены знания. Я думал: почему загораются лампы, когда повернёшь выключатель. И что происходит в нашем теле с пищей? Как твоё тело использует помидор, который ты только что съел? Почему нужно есть, чтобы жить? Зачем нужно спать? Как мы учимся говорить?