Черта

— Ясно, — радушно ухмыльнулся. — А мы своего — Могар.

— Как?

— Могар. У него фамилия Могаренко.

— Ужас.

(рассмеялся)

— Но ты же не останавливайся. Два раза — это еще мало. Снова, и снова подходи, напоминай про себя.

— Хорошо.

— Как неделя прошла? Чем занималась?

— Да так… с ума сходила…

…

Про нас думала.

— И что надумала?

— Мало времени…

(боюсь договорить)

Печально хмыкнул.

Молчит, молчит, перебирая мысли…

— Но ты же не думаешь, что я пропаду из твоей жизни, когда наши состязания закончатся?

(криво улыбнулась, не знаю даже…, что ответить)

— Всё будет хорошо, Лера. Всё будет хорошо.

Поцеловал, вновь поцеловал… страстно, жадно

(словно уже… кто-то пытается меня у него отобрать;

словно я — его воздух… его жизнь)

А я робею, отвечаю — но всё еще не пойму, не могу решить — верить или нет.

Сомневаюсь…

Ласкал, ласкал нежными, напористыми прикосновениями губ,

баловной, трепещущей… игрой кончика языка.

Еще, еще, еще — и сдаюсь…. сдаюсь окончательно.

Расслабилась, обвисла в объятиях.

Ответила…

— напором и страстью.

Робкая, счастливая улыбка не слезала с его лица…

Целовал, целовал и целовал меня…

Несмелые движения — и я невольно оказалась под ним. Повис, повис сверху, вдавливая собой меня в мягкий настил из моха.

Дрожу, взволнованно дрожу — но пытаюсь все это скрыть, сдержать в себе.

Вдруг его рука скользнула по моему животу, вверх… к груди. Еще секунды — и жадно сжал ее в порыве страсти.

Язык вмиг проник мне в рот, взрывая эмоции близости.

Нервно дернулась, невольно оттолкнула Данилу…

— Что? — замер, опешил;

— П-прости, — едва слышно шепчу, заикаюсь. — Даня…

(буквально секунда — и спешно отстранился, слез с меня)

А я молчу… глотаю от стыда слова. Краснею…

— Прости, Лера. Я, наверно, лишнее себе позволил?

(боюсь даже в глаза взглянуть)

Аааа! Господи, как мне стыдно!

Но… не могу, не могу… Не хочу…

Не готова я…

— Лера, — робко позвал. — Посмотри на меня.

(несмелое движение, приподнял мою голову за подбородок; глаза в глаза)

Лера, я понимаю. Понимаю тебя. Прости.

Да. Каюсь. Ты мне очень нравишься.

Но я знаю, что всё слишком быстро.

А потому ни на что не намекаю, и не пытаюсь сделать.

Просто…

(замер, краснея)

Слишком увлекся. Прости…

— Я не готова…

(едва слышно шепчу…

и снова взгляд прячу)

— Лерочка, девочка моя.

(вдруг придвинулся, обнял, крепко-крепко, сжал)

Всё хорошо. Хорошо. Тебе нечего стыдиться. Стесняться. Это я — болван… Прости. Хорошо?

(отстранил немного от себя, чтобы глазами встретиться)

— Хорошо?…

Я больше не повторю свою ошибку.

Как только ты сама решишь, что хочешь этого…. то у нас что-то будет.

А так…

Так я и пытаться не буду.

Хорошо? Договорились?

(криво улыбнулась; черт — уже горю девятым адским пламенем от позора)

— Лерочка…

(тяжелый вздох — видит, что не верю…)

Вот за это ты мне и нравишься. За это я и с тобой. За твою робость, чистоту. Искренность. Понимаешь?

(бессмысленный взгляд затерялся где-то в траве, уступая место размышлениям)

Да. Сразу ты мне понравилась… на внешность…

Но поверь, если бы ты отказалась какой-то тупой курицей, или пошлой, раскрепощенной девкой — я бы и минуты с тобой больше не провел.

Бесят меня такие…

Лера…

(и снова заставил взглянуть себе в глаза)

Лерочка…

Да поверь же ты мне наконец-то. Ты НРАВИШЬСЯ! НРАВИШЬСЯ МНЕ! ОЧЕНЬ!

И я к этому, к тебе, к нашим отношениям подхожу очень серьезно.

Я не какой-то там Казанова, чтобы…

Понимаешь?

(несмело скривилась в улыбке)

— Верю.

— Вот и хорошо.

Прошу,

… не переживай.

(поцеловал, поцеловал в губы)

Всё будет хорошо.

Как ты захочешь.

Обнял. Прижал к груди и вновь завалил на землю.

— Лучше, смотри какая солнечная погода сегодня.

Небо чистое, голубое-голубое… Как летом.

Прижалась, прижалась к Даниле. Носом уткнулась в грудь… И какое там… нахрен небо?

Упиваюсь сладким ароматом,

нежным теплом…

и больным счастьем.

Стыдливо смеюсь и радуюсь.

Господи, я точно… сошла с ума.

Рехнулась.

Р Е Х Н У Л А С Ь.

Да и хрен с ним!

Глава Тридцать Девятая

И снова марафон, длинной в неделю. Как добежать, выдержать, выжить?

Сегодня только понедельник. Понедельник… не прошло еще и суток, а нервы уже на пределе…

Вторник, среда, четверг, пятница, суббота — как много! Слишком много на мой слабый, истощавшийся рассудок.

Я пытаюсь, пытаюсь отвлечься и не думать…

Но.

— Лера… Ты, действительно, всех уже достала за неделю.

Может, хватить срываться?

— Что? Теперь уже и высказаться нельзя?

(скривилась; закатила глаза под лоб)

— Ото молчи лучше, а ко мне не лезь.

— Девушки, вам особое приглашение нужно? — раздраженно прорычал Юрий Дмитриевич.

— Идем уже, — ядовито гавкнула я.

Резкие, резвые шаги к перекладинам.

— Просю, — язвительно прошептала Светлане…, пропуская ту вперед.

Рывок — и забрались на гимнастическое бревно.

А по нему, еще на одну перекладину… Всё выше, и выше…

Бежать вперед… играть, сражаться с равновесием и страхом.

Да уж, за последнее время мы все довольно-таки продвинулись в этом деле,

боязнь высоты отступила, как слабый зверек (хотя войну еще не проиграла)

— упорные тренировки, наставления — вот рецепт.

… не выпучиваются больше глаза от истерики,

не дрожат руки, не подкашиваются колени,

не грызет холод спину,

не давит горло тошнота, на пару с каруселями окружающего мира в голове…

И не от ветра, не от "криво настроенного" вестибулярного аппарата это всё было, нет.

Банальная трусость, расшатанные нервы, и сумасбродная фантазия играли в своё.

Да и только…

— Эй, черт! СВЕТА!

— Ёп…перный театр! — глупые попытки (её) вцепиться, удержаться за воздух.

Хватаю, хватаю Киряеву за руку и тяну в противовес…. но буквально мгновение… — и какой-то урод сзади наваливается, налетает на меня (по инерции)

— Ай! Мать твою!

… еще рывок, объятие с пустотой — и свалились на землю…

— СУКА!!!! — от дикой боли невольно скрючилась, дернулась, в попытках спасти свою ногу.

— Света!

(испуганно закричал Юрик;

вмиг кинулся к нам (и где был раньше?)-

содрал, стянул свою Киряеву с меня).

Ною, вою, едва не реву…

— Ты как?

Вы как? — (растеряно смотрит на образовавшуюся "кучку" спортсменов)

Гневный, резкий, больной (мой) крик.

— Сука, Наташа, ты что, СЛЕПАЯ????